честь пика Великого Государя. На полках по соседству с побегами бамбука и луковицами, напоминающими когти, лежали дикие цветы с ярко-розовыми лепестками. Отдельный холодильник отводился мясу. Там, конечно, имелась и заурядная свинина, однако не ради нее народ шел к госпоже Лю. Постоянные клиенты ее ресторана любили полакомиться оленями, зайцами, черепахами и змеями.
Кухня была простенькая, чистенькая, выложенная белым кафелем, с рукомойником и парой газовых конфорок. Сам процесс приготовления тоже не отличался замысловатостью, но поскольку продукты были всегда свежими и хорошего качества, то в результате вкус у блюд получался изумительный. Суп из змеи придавал сил, само же змеиное мясо на костистом позвоночнике, слегка солоноватое на вкус, поражало своей нежностью.
Мы полакомились жесткой олениной, нарезанной ломтиками и приправленной свежими красными чили и луком; отведали диких грибов, фазана, жаренного в соевом соусе с морковкой и чили; зайчатины со сладким перцем, имбирем и чесноком. Подали нам и женьшень.
У госпожи Лю кончились яйца, поэтому, когда мы заказали жареный рис с яйцом, она отправила за ними сына, который исчез в наполненной шорохами и стрекотом тьме, держа путь в деревню к крестьянину, державшему кур.
Будучи иностранкой, уже давно принявшей для себя решение есть все, что дают, я вроде бы должна была чувствовать себя в своей тарелке. Однако меня мучила дилемма этического характера. Известно, что некоторые виды оленей, обитающих в этих районах, находятся на грани уничтожения. Откуда мне знать, может, на столе у госпожи Лю оказался один из представителей этих видов? В принципе то же самое касалось всей дичи, которая хранилась у нее в холодильнике. Мне оставалось надеяться, что змея, чью кровь и желчь я выпила с водкой, не была дикой «пятишаговой» (в Фуцзяни длинных гремучих змей называют «пятишаговыми змеями» —
— Охраняемое животное
Кроме того, госпожа Лю держала в клетке одну «пятишаговую змею». Была у нее еще и кобра, отмокавшая в кувшине с водкой и лечебными травами.
— Разве это не опасно? — недоумевала я. — Неужели вас не проверяют?
— Бывает, конечно, приходят с досмотром, — быстро ответила хозяйка, странно улыбнувшись, — но мы, как правило, знаем, когда ждать таких гостей.
Однажды, когда ее замели с поличным, инспекторы потребовали взятки в пятьдесят тысяч юаней. Однако она их раздобрила, пригласив на обед, и дело закончилось тем, что госпожа Лю в итоге выплатила только пять тысяч.
— Да и вообще, — продолжила она, — местные чиновники сами не прочь полакомиться исчезающими видами животных, что с большим удовольствием и делают. Естественно, не в открытую, в модных городских ресторанах. За таким угощением они едут в малоизвестные места, например ко мне. Да ведь и исчезающие виды животных делятся на несколько групп. За убийство животных первой группы, к примеру, панды, следует очень суровое наказание, — она провела ребром ладони по горлу, — за убийство животных второй группы вам светит полгода тюрьмы. А животные третьей группы — олени вот, одного из которых вам подали на ужин, вообще открыто продаются на рынке.
Я почувствовала резкий укол совести.
— Можете быть уверены, медвежьих лап ни у кого вы в холодильниках не найдете. Это слишком опасно. Однако, если чего-нибудь по-настоящему хочется попробовать, человек всегда отыщет способ. Хотите отведать медвежью лапу? Дайте мне знать за день и будьте уверены, я ее достану. Но за это вам придется дать мне задаток в тысячу юаней и заплатить еще тысячу после обеда. Такие продукты я достаю через посредников, в ресторане мы их не держим.
— Неужели находятся те, кто готов заплатить две тысячи юаней за какую-то медвежью лапу?! — удивленно воскликнула я.
— Ну конечно, находятся. Богатеи, главы компаний, ну и еще партийные и правительственные чиновники, — заметила госпожа Лю.
На следующий день мои друзья отправились обратно в Шанхай, а я остановила мотоциклиста, и он согласился меня подвезти. Мы ехали по долине дикой, неописуемой красоты — мимо террас, усаженных чаем, бамбуковых рощ и покрытых стерней рисовых полей, на которых паслись несколько буйволов. У подножья горы мы слезли с мотоцикла и принялись подниматься по каменным ступенькам, которые вели к буддийскому храму, располагавшемуся в поднебесной выси прямо возле обрыва утеса.
Как и большинство китайских крестьян, мой водитель оказался настоящим ходячим справочником по траволечению. «Вот это, — он сорвал несколько листиков, — надо заваривать и пить при тепловом ударе». Из нашего разговора я узнала, что в конце лета мой сопровождающий работает собирателем грибов, поставляющихся местным ресторанам. По его словам, самым ценным считается «красный гриб», окрашивающий суп в розовый цвет.
— А как насчет диких животных? — спросила я. — Ну, там, медведей или змей…
— Что тут скажешь, — рассмеялся он. — Негусто их осталось. Я к чему говорю?! Если умеешь ловить змей, причем так, чтобы при этом никто тебя самого не поймал, — все нормально, можно неплохо заработать. А вот медведей ты тут уже не найдешь. По крайней мере диких. Там дальше по дороге есть ферма, где их разводят ради желчи.
Через несколько часов, тронувшись на нашем тарахтящем мотоцикле в обратный путь, мы свернули, в результате оказавшись во дворе современного здания из бетона. Это и была та самая ферма, о которой говорил водитель. Мы сошли на землю, и он провел меня через красиво оформленный зал, в котором были выставлены горшки и коробки с лекарствами из медведей и змей. Из этого зала открывалась длинная комната, где, свернувшись в террариумах, лежали змеи. Через стекло на них пялились несколько туристов. «Вот это и есть пятишаговые змеи», — водитель показал пальцем на узор, украшавший их спины.
Во внутреннем дворе над глубокой, отделанной цементом ямой, в которой бродило три огромных черных медведя, была сооружена смотровая галерея. Желающие их покормить могли здесь же приобрести огурцы и приготовленные на пару булочки. Медведи, чтобы поймать летящую в них еду, вставали на задние лапы.
Обычно в таких местах иностранцев не привечают. Разведение медведей ради их желчи — дело весьма щекотливое: дело в том, что жидкость сцеживается из желчных пузырей, когда медведи живы, что защитники прав животных считают просто отвратительным.
Честно говоря, я думала, меня не пустят на ферму или же выставят в процессе осмотра. Однако никто нас не остановил, а стоявшие там работники вели себя стеснительно. «Может быть, именно отсюда госпожа Лю получает медвежьи лапы, которые потом попадают на стол высокопоставленным чиновникам». — подумала я.
В Китае всегда любили редкую кулинарную экзотику. Медвежьи лапы считались деликатесом еще во времена Воюющих царств, ранее же ими мог лакомиться только император. Один из текстов, датирующийся ранним периодом династии Хань, упоминает о «медвежьей лапе, тушенной в соевом соусе», которую готовили с лекарственными корнями пионов. Почти две с половиной тысячи лет назад конфуцианский мыслитель Мэн-цзы в рассуждении о добродетелях использует медвежью лапу как аллегорию врожденной доброты, свойственной человеческой природе.
Медвежья лапа была лишь одним из древних деликатесов, среди прочих в том же ряду — эмбрионы совы, шакала и леопарда. Чуть позже предпочтение стали отдавать более современным продуктам, таким как акульи плавники и птичьи гнезда (сухие гнезда стрижей, сделанные из их слюны и употреблявшиеся в супе). Первое упоминание птичьего гнезда в качестве кулинарного ингредиента встречается в тексте эпохи
