Макси в ответ закивал и подмигнул. Он подтолкнул меня локтем:

— Когда-нибудь мы сможем купить себе много хот-догов.

— Мне уже не терпится, — сказал я.

— Что, ребятки, хотите получить парочку хот-догов? — усмехнулся дядюшка Макси. — Ладно, я понял намек, но сначала надо забрать покойника.

Когда, погрузив покойника, мы возвращались обратно в Ист-Сайд, дядя Макси остановился у фургончика с хот-догами и купил нам по два франкфуртера. Мы разлеглись на катафалке, поглощая угощение. Обернувшись, дядя Макси ради шутки протянул нам сигары. К его удивлению, мы их взяли, закурили и пыхнули дымом. Он разразился довольным смехом:

— Ну, детки, с вами все в порядке.

Мы помогли ему перенести тело во двор похоронного бюро.

— Спасибо, мальчики. — Он снова засмеялся и поправил себя: — Нет, спасибо, парни. — И протянул каждому по четвертаку.

Макси сказал:

— Были рады помочь вам, дядюшка. Дайте мне знать, если мы снова вам понадобимся.

Дядя с любовью взглянул на Макса:

— Когда вырастешь, станешь большим человеком. — Он одобрительно похлопал его по спине.

— Спасибо за поездку и за все остальное, — сказал я.

— Не за что. Пока, ребята. — Дядя Макси с улыбкой посмотрел нам вслед.

Мы вошли в кондитерскую Джелли, пыхтя сигарами и чувствуя себя важными людьми. Патси, Доминик и Косой уже находились там и ждали нас. Патси крикнул:

— Эй, крутые парни, где вы были?

Макси бросил свой четвертак на прилавок и сказал:

— Лимонад и пирожные на всех.

За прилавком в грязном фартуке, обернутом вокруг широкой талии, стоял сын Джелли, Толстяк Мо. Он подобрал монету и стал внимательно ее рассматривать.

Патси сердито фыркнул:

— Ты что там рассматриваешь, Толстяк?

Мо пробормотал извиняющимся тоном:

— Ничего, Пат, ничего.

— Отлично, тогда тащи скорее лимонад.

Мы сидели на стульях и с шумом всасывали мягкий крем с русских шарлоток. Мы глазели на электрическую машину для взбивания коктейлей — это была сенсационная новинка для Ист-Сайда.

В дверях появились Джейк Проныра, Гу-Гу и Труба, наши новые друзья с Брум-стрит. Мы обменялись приветствиями.

Джейк спросил:

— Ну что, ребята, не хотите послушать хорошие стихи?

— Стихи? — с сомнением переспросил Макси. — Ты что — поэт?

— У Джейка всегда есть новые стихи и шутки, — сообщил Труба. — Он сам их придумывает.

— Да, грязные штучки, — подтвердил Гу-Гу. — Но классные.

— Такие стоит послушать, — согласился я.

— Ладно, валяй. — У Макса был скучающий вид.

Мы развернулись на стульях, повернувшись лицом к Джейку. Он встал перед нами в позу. С улыбкой на чумазом лице он продекламировал:

Он остановился. Он ждал нашего одобрения.

— Это все? — спросил Макси.

— Да. Вам понравилось? — с надеждой спросил Джейк.

— Дерьмо, — ответил Макси.

Джейк выглядел совершенно убитым.

Труба предложил:

— Попробуй свою шутку, Джейк.

Тот воспрянул духом и снова обнадеженно заулыбался.

— Что общего между Ист-Ривер и женскими ногами?

Никто из нас не знал ответа.

— Чем выше поднимаешься, тем лучше.

Он улыбнулся нам, пытаясь прочесть одобрение на наших бесстрастных лицах.

Мы стали молча прихлебывать лимонад. Труба заметил на прилавке коробку с пирожными. Они втроем поспешили к ней.

Толстяк завопил:

— Эй, ребята, уберите руки. У вас есть монеты?

Труба вытащил долларовую купюру. Джейк Проныра взял ее у него из рук и помахал в воздухе.

Он обратился к нам:

— Ребята, не хотите еще пирожных?

Мы взяли по две штуки на каждого.

Макс спросил:

— Откуда у вас зелень, пацаны?

— Труба обработал одного пьянчугу на Бауери-стрит.

Джейк с гордостью обнял Трубу за плечи.

— А, он был тюфяк, — скромно сказал коротышка Труба. — Я стянул у него еще вот это.

Он показал большой нож.

Я вспомнил про О’Брайена и его нож «специальных знаний», который нужен для достижения успеха. Я увидел в этом что-то вроде знамения. Такой нож должен принадлежать мне. Я должен иметь его у себя. Он даст мне магическую власть, подумал я.

— Можно мне посмотреть, Труба?

Он протянул его мне. Это был нож на пружине и с кнопкой, немецкого производства. Он издал чудесный звук, и из рукоятки выскочило широкое сверкающее лезвие. Тут не могло быть никаких вопросов. Этот нож должен стать моим. Я продолжал открывать и закрывать его под носом у Трубы. Он встревоженно пятился назад.

Макси посмотрел на меня. Он сказал:

— Тебе нравится эта штука, Лапша? Хочешь оставить ее у себя?

— Да, классная вещица.

— Ну так оставь себе, она твоя. Правда, Труба?

Макси повернулся со сладкой улыбкой к Трубе и Джейку Проныре. Они поняли, что улыбочка Макса и мое поведение ничего хорошего им не предвещают. Патси приблизил лицо к Трубе и прорычал:

— Ты ведь подаришь его Лапше, правда, Труба?

Доминик и Косой стояли у них за спиной, готовые к действию. Я продолжал смотреть на Трубу и пощелкивать лезвием возле его горла. На мгновение в кондитерской Джелли воцарилось напряженное молчание. Наконец Джейк нарушил его добродушным смехом:

— Конечно, возьми его себе, Лапша, все равно он слишком большой и слишком опасный для такого коротышки, как Труба.

Я отошел к полке с книжками, разглядывая и поглаживая лезвие ножа. Оно было красиво. Заточенное