Старомодный способ. Значит, они сделают это как-то по-другому. Как они меня убьют? Господи, неужели нет никакого выхода? Я начал дрожать. Я не мог дышать. У меня кружилась голова. Я едва не падал в обморок. Нет-нет, только не я, только не я. Я держался из последних сил.

Все выглядело не совсем реальным. Я не мог поверить, что это происходит на самом деле. Меня, Лапшу, собираются убить. Мне устраивают разборку. Раньше я делал это с другими, а теперь это сделают со мной. Что же тут реального? Может быть, у меня одно из опиумных видений? Нет, зловонное дыхание Мускула у моего лица было слишком неподдельным. Я буквально тонул в его вони. Я постарался подальше откинуть голову. Я снова вздрогнул, подумав о том, как они собираются со мной разделаться. Может быть, Менди прикажет Мускулу просто свернуть мне голову, как цыпленку? Или тот меня задушит? Нет, только не Менди. У этого парня есть сердце, не то что у Мускула. Напуганный своими мыслями, я потрогал шею. Меня обдало холодом, когда я увидел место, в которое мы приехали. Мы остановились на Западной улице рядом со складом Синдиката. Значит, вот где они со мной покончат.

Господи, как можно делать такие страшные вещи? Как один человек может убить другого? Это ужасно. Это невозможно. Внезапно я рассмеялся. Я был храбрым, когда делал такое с другими. А теперь посмотрите на меня — дрожу, будто овечий хвост. Как я буду вести себя перед смертью? Потеть от страха, как другие? Валяться в ногах и молить о пощаде? Нет, только не я. Я сумею держать себя в руках. Я — Лапша, крутой парень из Ист-Сайда. Я им покажу. Я буду смеяться им в лицо. И потом, когда эти ублюдки станут говорить обо мне, они скажут: «Да, Лапша был настоящий мужик». Они будут говорить обо мне с уважением. Они скажут: «Да, он был настоящий мужик».

Мускул почти вывернул мою руку из плечевого сустава. Он усмехнулся:

— Как себя чувствуешь, Лапша? Еще не наложил в штаны?

— Ты, вонючий ублюдок! — Меня охватила ярость. — Будь у меня нож, я разрезал бы тебя на тысячу частей, кусок за куском.

Я плюнул ему в лицо.

Мускул утерся и бросился на меня. Менди его остановил.

Он прикрикнул на него:

— Ты сам это заслужил! Разве я не сказал тебе, что Лапша — стоящий парень? — Он сурово добавил: — А к людям стоящим надо проявлять уважение.

Менди постучал условным стуком в дверь и поскреб монетой по стене. Большая дверь открылась. Мы вошли внутрь. Из стоявших в зале четырех охранников я узнал одного Дятла. Он посмотрел на меня с удивлением. В руках у него был автомат. Я кивнул ему.

Он сказал:

— Привет, Лапша.

Мускул усмехнулся:

— Эй, Дятел, ты бы лучше сказал ему: «Прощай, Лапша».

— А тебя кто спрашивает? — рявкнул на Мускула Менди. Он повернулся к охране: — Все, ребята, сматывайтесь отсюда.

Дятел и остальные ушли.

— Ладно, пора кончать.

Менди пошел вперед, сделав знак следовать за ним. Мы стали пробираться среди ящиков и коробок. Похоже, Менди вел нас в какое-то определенное место. Мы обогнули пирамиду из железных сундуков. Я остановился. Да, вот оно, это место, огороженное деревянными ящиками: свежеприготовленный раствор цемента. Рядом стояла большая металлическая бочка. Это был ответ на мой вопрос. Теперь я знал, как они со мной покончат. Сначала «успокоят» пулей в затылок, потом закатают в «цементную рубашку» и бросят на дно Гудзона.

От двух этих простых вещей, цементный раствор и железная бочка, с меня слетела вся бравада. Мной овладела безнадежность. Что делать? Что делать? Умолять их о пощаде? С такими людьми это бесполезно. Я увидел, как Менди наклонился и с видом специалиста провел рукой по цементному раствору. Он сказал Мускулу:

— Добавь еще две лопаты песка.

Будто зачарованный, я следил, как Мускул насыпал еще две лопаты мелкого песка и размешал раствор.

Мускул улыбнулся:

— Последний парень, которого мы одели в «цементную рубашку», был Кривоногий Уайнберг.

— Тебя кто спрашивает? — грубо сказал Менди. — Продолжай размешивать раствор. Цемент должен быть идеальным. Я не люблю халтурную работу.

Напряжение стало для меня слишком сильным. Я чувствовал, что в любой момент готов упасть в обморок. Теперь я понимал, что испытывают люди перед смертью. Они сто раз умирают перед тем, как их убьют по-настоящему. Лучше погибнуть неожиданно, чем ждать, когда тебя прикончат. Это отвратительно и страшно. Почему они не убили меня сразу? Господи, прошу тебя, сделай что-нибудь.

Менди дал знак Триггеру. Тот вытащил сорок пятый и прикрутил к нему глушитель «максим».

Менди мягко спросил:

— Куда тебе лучше выстрелить, Лапша? В живот, в сердце или в голову?

— Да, ведь он всегда славился своей башкой, — усмехнулся Мускул.

— Хватит. Проявляй уважение. — Менди бросил на Мускула недовольный взгляд. Он с самым доброжелательным видом повторил: — Куда ты хочешь?

У меня пересохло во рту, язык онемел, я не мог ответить.

— Куда? — терпеливо спросил Триггер. Он смотрел на меня, держа в руках револьвер.

Мне казалось, что пауза длится бесконечно. Невероятным усилием воли я заставил себя поднять голову и ткнуть пальцем в лоб. Вот сюда я хотел, чтобы попала пуля. Прошла целая вечность. Потом он медленно, очень медленно поднял оружие. Револьвер с глушителем в его руках выглядел огромным, как артиллерийское орудие. Его вид меня гипнотизировал. Дуло револьвера остановилось на уровне моей головы, и я почувствовал на лбу то место, куда оно было нацелено, как будто его обожгли одновременно льдом и пламенем.

Я услышал, как где-то далеко от меня голос Триггера спросил:

— Эй, Менди?

— Да?

Я готов был рухнуть на пол, трясясь от ужаса, если бы меня целиком не парализовал страх, уже похожий на трупное окоченение.

— Ты не собираешься дать Лапше помолиться? Мне кажется, он это заслужил, — сказал Триггер.

— Да, ты прав, Триггер. — Менди повернулся ко мне с извиняющимся видом: — Прости, Лапша, я совсем забыл. Хочешь помолиться?

Я молча покачал головой.

— Может быть, хочешь что-нибудь сказать? — любезно предложил Менди. — Послать кому-нибудь последнюю весточку?

Послать весточку? Кому? У меня нет никого, кроме Евы. Как мне с ней связаться? Пусть хоть она воспользуется той сотней штук, которую я оставил в «Бэнк оф Юнайтед Стэйтс». И тем призрачным миллионом долларов, который я так и не нашел. Внезапно мой мозг заработал. Если я поведу дело умно и без перегиба, это даст мне хотя бы небольшую передышку. Мне нечего терять. Возможно, мне как-нибудь удастся передать ей словечко через Мо.

Действовать надо было очень аккуратно. Нужно только слегка их поманить, но ни в коем случае не перебарщивать. Подкупить их мне не удастся. Надежда, слабая надежда развязала мне язык. Я снова мог говорить. У меня возникла идея.

— Да, я хотел бы сообщить кое-что моему брату.

— Хорошо, я передам. Что ты хочешь ему сказать?

— Я хочу сказать, где лежат мои деньги.

При слове «деньги» они переглянулись.

— Ладно, я ему скажу. Где они? — спросил Менди.

В его глазах появился алчный блеск.