принюхиваясь, нерешительно, шаг за шагом приближался к кричавшей женщине. А потом вдруг Лука услыхал голос Ишрак, только она кричала не ему, а угодившей в медвежью яму Саре Фейрли, которая, застыв от ужаса, жалась к стене.

–?Позови его по имени! – кричала Ишрак. – По имени позови!

Белое неясное пятно – лицо Сары – повернулось в сторону Ишрак, темной тенью высившейся над нею.

–?Что? – Похоже, от страха она почти оглохла и не понимала, чего хочет от нее эта мавританка. – Что я должна сделать?

–?Разве ты не знаешь, как его зовут? – сменив тон, ласково спросила Ишрак, но серебряный наконечник стрелы по-прежнему был нацелен на оборотня, медленно подползавшего все ближе и ближе к женщине.

–?Откуда же мне знать, как зовут этого оборотня? – прошептала в ответ потрясенная Сара. – Вытащи меня отсюда! Ох, ради бога, вытащи меня! Спаси!

–?Да ты только посмотри на него! Раскрой глаза и посмотри на него, как смотрит любящая мать! Кого ты столько лет оплакивала? Вспомни, как его имя!

Сара непонимающе уставилась на Ишрак, словно та говорила с ней по-арабски. Потом все же повернулась и внимательно посмотрела на оборотня, а тот еще немного придвинулся к ней. Голова его была низко опущена, и он осторожно переносил вес тела с одной лапы на другую, словно готовясь к прыжку. Он, несомненно, наступал. Почуяв волну страха, исходившего от женщины, он зарычал, показывая желтые зубы, и немного поднял голову, потом сделал еще три очень медленных, каких-то скованных шажка, снова наклонил голову, и стало ясно, что сейчас он ринется вперед и вцепится Саре в горло.

–?Ишрак! Стреляй! Скорей застрели этого оборотня! – орал Лука. – Я тебе приказываю!

Но Ишрак, будто не слыша его, продолжала отчаянно призывать Сару:

–?Позови его по имени! Назови то имя, которое тебе дороже всего на свете!

Муж несчастной женщины, Ральф Фейрли, бросился в конюшню, требуя дать ему лестницу, чтобы он мог спуститься в яму. Он совершенно позабыл о своем малолетнем сыне, который, застыв от ужаса на самом краю медвежьей ямы, смотрел, как оборотень неуклонно приближается к его матери.

Зрители замерли, в молчании глядя, как оборотень, освещенный теперь неровным светом двух факелов, медленно подходит к своей жертве. Двигался он в точности как настоящий волк: голова опущена вровень со сгорбленными плечами, глаза устремлены на будущую добычу, шаги неторопливы, но решительны.

Фрейзе, сунув зажженный факел прямо в руку Луке, приготовился уже прыгать в медвежью яму со вторым факелом, когда Сара вдруг заговорила.

–?Стефано? – еле слышно прошептала она. – Стефано? Это ты?

Оборотень остановился и, словно прислушиваясь, склонил голову набок.

–?Стефано? – снова окликнула она его. – Стефано, сынок, это ты? Стефано, сынок?..

Фрейзе застыл на краю арены, глядя, как оборотень медленно поднимается на задние лапы, словно вспоминая, как это – ходить на двух ногах, словно вспоминая ту, которая бережно его поддерживала за ручки, когда он только еще начинал делать свои первые в жизни шаги. А Сара, оттолкнувшись от спасительного частокола, вдруг двинулась к оборотню навстречу, простирая руки, хотя было заметно, что колени у нее подгибаются от страха и волнения.

–?Это ведь ты? – с изумлением, но и почти с уверенностью спросила она. – Ну да, это ты… мой Стефано! Мой Стефано! Иди же ко мне, мой мальчик.

Оборотень сделал еще шажок в ее сторону, потом еще один и рывком, который заставил зрителей затаить дыхание от страха, но вызвал у его матери слезы радости, ринулся к ней, и она заключила его в объятия.

–?Мой мальчик! Мой мальчик! – Она плакала от радости, обнимая его худенькое, покрытое шрамами тело и прижимая к груди его косматую голову. – Сынок мой!

А оборотень посмотрел на нее сияющими глазами из-под густой гривы волос и сказал голосом маленького мальчика:

–?Мама. Мамочка.

Епископ, оттащив Луку в сторонку, сердитым шепотом спросил:

–?Ты что, знал об этом заранее?

–?Нет, я ничего не знал.

–?Значит, знала твоя служанка! Она ведь уже вложила в лук серебряную стрелу, но все медлила, не стреляла, да так и не выстрелила. И слуга твой знал – он все время кормил этого оборотня и кудахтал над ним. Он наверняка все знал и нарочно завел нас в ловушку!

–?Ишрак была готова выпустить в него стрелу, вы же сами это видели, ваше преосвященство. А мой слуга уже собирался спрыгнуть в яму и заслонить эту несчастную женщину собственным телом.

–?Почему же она не выстрелила? Она же говорила, что умеет стрелять. Почему она этого так и не сделала?

–?Откуда мне знать? Она мне не служанка. Но я, разумеется, спрошу, что у нее тогда было на уме, и обо всем напишу в отчете.

–?Отчет нас меньше всего волнует!

–?Простите, ваше преосвященство, но отчет о расследовании – это моя личная забота.

–?А с оборотнем-то как быть? Это же оборотень! Мы прибыли, чтобы его судить и казнить, демонстрируя торжество святой церкви над миром греха. Но теперь о казни и речи быть не может!

–?Конечно, не может, – подтвердил Лука. – Что и будет отражено в моем отчете. И никакой он не оборотень. Мать этого мальчика потребовала отдать его ей. Она возьмет его в дом, вымоет, подстрижет, ногти ему обрежет и снова научит и как следует говорить, и одежду носить, и все прочее.

–?И об этом ты тоже в своем отчете напишешь? – ядовитым тоном осведомился епископ. – Был пойман оборотень, и некоторое время он находился в полной твоей власти, а теперь вдруг оказалось, что никакого оборотня вовсе и нет, а есть грязный одичавший мальчишка! Учти, тебе это даром не пройдет! Да и нам, впрочем, тоже.

–?А я напишу в отчете, что это вы, ваше преосвященство, и ваши ученые открыли нам глаза на то, что здесь происходит, – попытался польстить епископу Лука. – Что именно вы и ваши ученые подготовили и привезли нам немало различных историй о волках-оборотнях, а также запись знаменитой легенды о Реме и Ромуле, воспитанных волчицей и основавших город Рим, столицу нашей веры. Именно вы сообщили нам множество свидетельств того, как дети, потерявшиеся в лесу, выросли в волчьей стае, а потом были найдены и возвращены в родные семьи. Все эти истории раскопали в библиотеке ваши ученые, именно вы сумели предупредить нас, что нечто подобное могло случиться и здесь.

Епископ молча слушал льстивые речи Луки; он явно несколько смягчился, и его круглый живот еще больше выпятился от тщеславия.

–?Но здешние жители ждали казни, – предостерег он Луку. – Вряд ли они поймут, что здесь случилось настоящее чудо. Они хотели увидеть смерть, а ты предлагаешь им увидеть возрождение.

–?Так воспользуйтесь своим авторитетом, ваше преосвященство! – быстро сказал Лука. – Только в ваших силах должным образом объяснить этим темным крестьянам, что именно здесь произошло. Лишь вы достаточно образованны и искусны в чтении проповедей, чтобы все разложить по полочкам. Может быть, вам прямо сейчас стоило бы прочесть им проповедь? Насколько я понимаю, это тема блудного сына?[13] Тема возвращения давно покинувшего дом младшего сына, которого отец узнает издалека и, тут же его простив, бросается ему навстречу, чтобы обнять и показать, что по- прежнему любит его всем сердцем.

Епископ задумался.

–?Да, пожалуй, здешним жителям сейчас понадобятся мои наставления, – рассудил он, поднеся к губам пухлый палец. – Они ожидали, что суд закончится смертным приговором. Они хотели видеть смерть оборотня. Это же неграмотные дикари! Они ждали казни как зрелища и потребуют ее, ибо сила святой церкви в том, что она приговаривает грешников и злодеев к смерти. Мы должны сделать так, чтобы люди