шубинский катер, если не уйдет до утра, будет, конечно, обнаружен.
Впрочем, Шубин никогда не жалел о сделанном. Это было его жизненное правило.
Решил — как отрезал!
Да и что пользы жалеть? Механизм катастрофы пущен в ход. Его не остановишь, даже если бы и хотел. Кто-то протяжно зевнул за спиной.
— Что? — спросил Шубин, не оглядываясь. — Кислотность поднимается?
— Терпения нет, товарищ командир! — признался Чачко.
— Ну, терпение… Оно ведь наживное, терпение-то! Помнишь, как маяк топили?
— Маяк? — удивился Шурка.
— Ну да. Ходили в дозоре. Ночь. Нервы, конечно, вибрируют.
— Необстрелянные были, — пояснил Чачко.
— Сорок первый год! Вдруг прямо по курсу — силуэт корабля! Я: «Аппараты — на товсь! Полный вперед!» И сразу же застопорил, потом дал задний ход. Буруны впереди!
— Камни?
— Они самые. Это я маяк атаковал.
Шурка засмеялся.
— Есть, видишь ли, такой маяк в Ирбенском проливе, называется «Колкасрагс». Площадка на низком островке, башня с фонарем, фонарь по военному времени погашен, а внизу каемка пены. Очень схоже с идущим на тебя кораблем. Давно это было. Тогда, правда, были мы с тобой, Чачко, нетерпеливые!
Даже сердитый боцман соизволил усмехнуться.
И вдруг смех оборвался. По катеру пронеслось: «Тсс!» Все замерли, прислушиваясь.
Неподалеку клокотала вода. Потом раздалось протяжное фырканье, будто огромное животное шумно вздыхало, всплывая на поверхность.
Подводная лодка! И где-то очень близко. В тумане трудно ориентироваться. Но, вероятно, рядом, за мыском.
Шубин — вполголоса:
— Боцман, к пулемету! Команде гранаты, автоматы разобрать!
Он вскарабкался на берег, пробежал, прячась за деревьями. Юнга неотступно следовал за ним.
Да, подводная лодка! В туманной мгле видно постепенно увеличивающееся, как бы расползающееся, темное пятно. Балластные систерны продуты воздухом. Над водой вспух горб — боевая рубка, затем поднялась узкая спина — корпус.
Лязгнули челюсти. Это открылся люк.
С воды пахнуло промозглой сыростью, будто из погреба или из раскрытой могилы.
В тумане вспыхнули два огонька. На мостике закурили.
Шубин услышал несколько слов, сказанных по-немецки. Голос был тонкий, брюзгливо- недовольный:
— Ему полагалось бы уже быть здесь.
Второй голос — с почтительными интонациями:
— Прикажете огни?
— Нет. Не доверяю этим финнам.
— Но я думал, в такой туман…
Молчание.
На воде слышно очень хорошо. Слова катятся по водной поверхности, как мячи по асфальту.
— Финны мне всегда казались ненадежными, — продолжал тот же брюзгливо-недовольный голос. — Даже в тридцать девятом, когда Европа так рассчитывала на них.
Подводная лодка покачивалась примерно в тридцати метрах от Шубина. Ее искусно, под электромоторами, удерживали на месте ходами, не приближаясь к берегу, чтобы не повредить гребные винты.
Юнга пробормотал вздрагивающим голосом:
— Товарищ командир, прикажите! Гранатами забросаем ее!
Шубин промолчал. Гранатами подлодку не потопить. Шуму только наделаешь, себя обнаружишь.
Из тумана донеслось:
— Не могу рисковать… Мой «Летучий Голландец» стоит трех танковых армий…
— О да! Где появляется Гергардт фон Цвишен, там война получает новый толчок…
— Тише!
До Шубина, напрягавшего слух, донеслось лишь одно слово: «Вува». Затем в слоистом тумане, булькающем, струящемся, невнятно бормочущем, запрыгали, как пузырьки, странные звуки: не то кашель, не то смех.
Сзади кто-то легонько тронул Шубина за плечо.
— Чачко докладывает, — прошептали над ухом. — Моторы на товсь!
— Светает, — донеслось из тумана.
Второй голос сказал что-то о глубинах.
— Конечно. Не могу идти в надводном положении на глазах у всех шхерных ротозеев.
Туман стал совсем пепельным и быстро разваливался на куски. В серой массе его зачернели промоины.
Будто материализуясь, уплотняясь на глазах, все четче вырисовывалась подводная лодка, которую почему-то назвали «Летучим Голландцем». Она была словно соткана из тумана. Космы водорослей свисали с ее крутого борта.
Чачко удивленно пошевелился. Шубин пригнул его ниже к земле. Но он и сам не ожидал, что подводная лодка так велика.
— Наконец-то! — сказали на «Летучем Голландце». — Вот и господин советник!
Стуча движком, между берегом и подводной лодкой прошла моторка. У борта ее стоял человек в штатском.
Он торопливо прыгнул на палубу лодки.
Неразборчивые оправдания.
Ворчливый тонкий голос:
— Прошу в люк! Вас ждут внизу!
Медленно раздвигая туман, который, свиваясь кольцами, стлался по воде, подводная лодка отошла от острова.
Шубин в волнении приподнялся. Куда она повернет: направо или налево?
Ведь створные знаки раздвинуты. Ловушка поджидает добычу!
Если подводная лодка повернет налево, чтобы лечь на створ…
Она повернула налево.
Низко пригибаясь к земле, Шубин и Шурка перебежали полянку, кубарем скатились на палубу катера.
— Заводи моторы!
Катер отскочил от берега, развернулся.
Некоторое время он шел малым ходом, соблюдая скрытность, потом, зайдя за мыс, дал полный ход.
Только бы моторы не подвели! Выносите из беды, лошадки мои милые, э-эх, залетные!
Шурка выглянул из моторного отсека. Все мелькало, неслось в пенном вихре. Ветки дерева хлестнули по рубке.
И вдруг сразу стало очень светло и далеко видно вокруг.
Лучи прожекторов шагали над шхерами. Они приблизились к протоке и скрестились над подводной
