сидели возле хижины у тлеющего костра, который был предусмотрительно разведен в обложенной глиной яме так, что со стороны не было заметно и отблеска, и с аппетитом уплетали краденого цыпленка. Солнце еще не село, но здесь, в лесу, было довольно темно. Однако все они видели в темноте как кошки, а после проведенного в безделье дня чувствовали себя бодрыми и полными сил.

Неожиданно у костра появился Уолтер Бэгот, посланный проверить тропу, ведущую в город, откуда, неровен час, могла нагрянуть погоня. Вернулся он в спешке, однако, судя по его сияющей физиономии, тревогой здесь и не пахло.

– Эй, парни! Там по дороге тащится один малый, которого запросто можно обобрать. Это тот самый, который босиком приковылял в аббатство. Он и сейчас хромает, небось на здешних каменьях вконец ноги разбил. Тряхнем его - и концы в воду, ни одна душа не прознает, куда он подевался.

– Как же, не прознает, - буркнул Симон Поер. - Разве ты не знаешь, что за этим полоумным вечно таскается как пришитый его закадычный дружок. Одного тронешь, а другой тут как тут - непременно шум поднимет.

– Как бы не так, - весело возразил Бэгот. - Говорю же я вам, что он идет один-одинешенек. Рассорился он со своим приятелем, или они по-доброму расстались, но только второго парня поблизости нет. А кто, кроме него, хватится этого босоногого? Кому какое дело, коли он пропадет?

– А корысть с него какая? - пренебрежительно бросил Шур. - Что с него взять, кроме штанов да рубахи. Он весь, с потрохами, и медяка не стоит. Пусть себе топает.

– Какая корысть, говоришь? - Не унимался Бэгот. - Денежки, приятель, вот какая. Он только прикидывается бедняком, уж я-то знаю. Я несколько раз в толчее подбирался к нему вплотную, потому как мошну чую нутром - здесь меня не проведешь. И вот что я вам скажу - на поясе, под одежонкой, у него припрятан толстенный кошель. Я его нащупал, но вытащить не мог. Пришлось бы резать одежку, а на это я не решился. Точно вам говорю, этот малый припас деньжат на дорогу. Шевелитесь, приятели, не зевайте - добыча сама нам в руки идет.

Бэгот не сомневался в успехе, да и дружки его были вовсе не прочь разжиться лишним кошельком. Они проворно поднялись на ноги и, держа руки на рукоятках кинжалов, бесшумно заскользили сквозь кусты к тонкой нитке дороги, над которой все еще светилась полоска ясного вечернего неба. Шур и Бэгот незаметно подкрадывались с ближней стороны тропы, а Симон Поер перемахнул через нее и спрятался в густом, пышно разросшемся подлеске. Над ними высились огромные старые, с узловатыми, в три обхвата стволами буки. В окрестностях заросли раскорчевывались или расчищались, превращаясь если не в пашню, то в охотничьи угодья, но Долгий Лес оставался нетронутым. Трое разбойников, неподвижно, словно сами обратились в деревья, замерли в зеленом сумраке. Они ждали.

Вскоре послышались шаги Сиарана - медленные, тяжелые и упорные. Каменистая тропа давалась ему нелегко, по мягкой луговой травке он за то же время прошел бы куда большее расстояние. Сначала до разбойников донеслось натужное дыхание Сиарана, а затем ярдах в двадцати вырисовалась его фигура. Он ступал, тяжело опираясь на подобранную где-то в лесу суковатую палку, и припадал на одну ногу - видать, порезал острым камнем стопу или подвернул лодыжку. Облик его мог бы внушить жалость человеку сострадательному, но таких поблизости, увы, не было.

Сиаран шел, настороженно озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. Страх, бывший его постоянным спутником все то время, когда он путешествовал в компании Мэтью, не оставил Сиарана и сейчас. Он сумел избавиться от Мэтью, но ужас, казалось, следовал за ним по пятам.

Именно боязливая настороженность и спасла Сиарану жизнь. Разбойники хотели взять свою жертву в кольцо, а потому скрывавшийся в засаде Бэгот пропустил путника мимо себя, с тем чтобы оказаться у него за спиной, тогда как Поер и Шур намеревались преградить дорогу. Однако, когда Бэгот выскочил на тропу и размахнулся, целя кинжалом в спину Сиарана, тот даже не услышал, а всей кожей почувствовал позади себя движение. Издав испуганный крик, Сиаран завертелся на месте, вслепую размахивая своим посохом. Удар кинжала пришелся по палке и вырвал из нее полоску коры. Разбойник попытался схватить Сиарана за рукав, но тот увернулся, отпрыгнул в сторону и, подгоняемый страхом, пустился наутек, но не по тропе, где непременно угодил бы в руки Поера и Шура, а напролом, сквозь заросли. Трудно было ожидать от него такой прыти. Несмотря на то что корни, камни и сучья безжалостно терзали босые ноги, он летел как стрела. Однако надежды оторваться от преследователей у него не было. Легко и бесшумно, словно тени, следовали разбойники за ним по пятам и даже не слишком спешили, полагая, что беглец никуда не денется и все равно скоро выбьется из сил. Хриплое, надсадное дыхание Сиарана и непроизвольно вырывавшиеся у него стоны оглашали сумрачную чащу.

Колючие ветви ежевики хлестали Сиарана по лицу. Он мчался напролом, размахивая длинной палкой и то и дело спотыкаясь о корни, кочки и сучья. Сиаран задыхался, ноги его подкашивались, что не могло укрыться от неотступно следовавших за ним грабителей. Портной - сухопарый, проворный малый - без труда обогнал беглеца, стараясь зайти сбоку, чтобы перерезать ему дорогу. Бежал он легко, без напряжения, ничуть не запыхался и даже сумел громко свистнуть, давая знак своим помощникам, чтобы те сомкнулись и гнали Сиарана вперед, как собаки отбившегося от стада барана.

Сиаран вылетел на прогалину возле огромного векового бука и из последних сил метнулся вперед, стараясь как можно скорее преодолеть открытое пространство и снова исчезнуть в гуще кустарников. Но тут его нога угодила в ложбинку, присыпанную слоем сухих прошлогодних листьев. Сиаран оступился и полетел на землю. Он едва успел вскочить на ноги и прижаться спиной к толстому шершавому стволу, как на поляну выскочили разбойники. Бешено размахивая палкой, Сиаран принялся истошно кричать. Возможно, сам того не сознавая, он в отчаянии призывал на помощь не кого иного, как Мэтью.

– Помогите! Убивают! Мэтью! Мэтью, спаси меня!

И этот почти безнадежный вопль был услышан. Раздался треск ломающихся ветвей, и на поляну стремглав выскочил Мэтью. Он оттолкнул Бэгота с такой силой, что тот отлетел в сторону, и, закрыв собой Сиарана, преградил разбойникам путь. В руке у него сверкал обнаженный кинжал. Последний отблеск закатного солнца упал на его лицо - яростное и грозное.

– Назад! - взревел Мэтью, потрясая клинком. - Руки прочь от этого человека! Вы его не получите! Он мой!

Трое нападавших непроизвольно отпрянули, но уже в следующий миг поняли, что на выручку их жертве пришел только один человек, а стало быть, им нет никакого резона пускаться наутек. Обступив Мэтью полукругом, они держались вне пределов досягаемости его кинжала, но вовсе не помышляли о том, чтобы отказаться от своих намерений. Разбойники внимательно следили за каждым движением Мэтью, прикидывая, как им лучше действовать в неожиданно изменившихся обстоятельствах. Теперь им приходилось иметь дело с двумя противниками. Грабители знали обоих молодых людей, потому что провели с ними несколько дней под одной крышей, и прекрасно понимали, что и те скорее всего узнали, кто на них напал. Сумерки не были достаточно надежным прикрытием - для того чтобы узнать знакомого человека, не обязательно всматриваться в черты его лица. Впрочем, опасность быть раскрытыми отнюдь не обескуражила разбойников.

- Говорил же я вам, что этот тип наверняка отирается где-нибудь поблизости, - проворчал Поер, переглянувшись со своими приятелями. - Ну да ладно. Одним покойником больше, одним меньше - невелика разница.

Мэтью, в свою очередь, не спускал глаз с разбойников и держал кинжал наготове. Толстенное дерево надежно защищало ему и Сиарану спины, не давая возможности подкрасться к ним сзади. Всякий раз, когда кто-то из нападавших пытался зайти со стороны, Мэтью скользил вокруг дерева, все время оставаясь лицом к противнику. Однако грабители имели явное преимущество. Их было трое против двоих паломников, один из которых, охромевший, насмерть перепуганный и безоружный, едва ли мог оказать серьезное сопротивление. Однако Сиаран, вжавшись спиной в ствол бука, судорожно сжимал в руках суковатую палку и, судя по всему, готов был отчаянно драться, спасая свою незадавшуюся жизнь.

Губы Мэтью скривились в невеселой усмешке - сейчас он мог только порадоваться тому, что Сиаран