попросту вам откажет. Более того, хочу вас предупредить: малейшая оплошность с вашей стороны — и он тут же использует ее против вас. — Кэтрин поднялась с дивана, показывая тем самым, что их разговор закончен. — Я знаю, что предлагаю вам нечто зазорное, однако, как мне кажется, других вариантов у вас просто нет.
Хоакин взял накидку и шляпу, лихорадочно размышляя, какое же решение ему следует принять.
— Подумайте обо всем этом без спешки. Дадите мне ответ позднее, однако имейте в виду, что я и в самом деле хотела бы вам помочь.
— Но вы еще не сказали мне, каково ваше третье условие.
Кэтрин соблазнительно улыбнулась.
— Оно заключается в том, что вы, несмотря на возникшие между нами разногласия, не будете уклоняться от встреч со мной — причем, надеюсь, они будут более романтическими, чем эта, — и не станете меня разочаровывать.
— Когда я смогу вас снова увидеть?
— Послезавтра. Бенджамин вернется не раньше чем через десять дней, поэтому у нас с вами еще есть время… — Кэтрин, тут же позабыв о возникшей между ними напряженности, обняла Хоакина и страстно поцеловала его в губы.
— Мы обошли уже пять монастырей, и перед каждым из них стоят стражники. Тебе это не кажется странным?
Двое мужчин только что прошли мимо монастыря Лас-Дескальсас-Реалес, стараясь внешне не проявлять интереса к нему, и теперь направлялись к монастырю Кабальеро-де-Грасия, находившемуся в нескольких кварталах отсюда и принадлежавшему монахиням-францисканкам.
— Должен признаться, что следующий этап нашего плана особенно мне нравится. — Он улыбнулся, представив то, что вскоре должно было произойти. — Ты по-прежнему считаешь, что это должна быть именно голова?
— Мы об этом уже говорили, и ты знаешь, как я поступлю.
Они двинулись по улице Монтера и затем свернули направо, на улицу Кабальеро, примерно на середине которой и находился нужный им монастырь.
Они еще издалека увидели перед входом двоих стражников и в растерянности остановились. Отойдя затем в сторонку, они начали совещаться. У них возникла мысль пробраться в монастырь по крыше с соседнего здания, однако затем они решили, что это слишком рискованно, потому что им пришлось бы прыгать с большой высоты. На прямое столкновение со стражниками они тоже не решились: уж слишком опасно, и слишком мало шансов успешно осуществить то, что они запланировали.
Пока они раздумывали, как им проникнуть внутрь монастыря, решение — по воле случая — пришло само собой: они увидели, как в монастырь зашли два священника и при этом никто не потребовал у них документов. Переглянувшись, они довольно улыбнулись.
— Можно попробовать.
— Да. Мне кажется, это неплохая идея.
— Сделаем это завтра Я знаю, где можно достать соответствующую одежду.
Амалия раздвинула шторы, чтобы утреннее солнце осветило спальню, в которой она бодрствовала всю ночь, сидя у кровати Беатрис. Сейчас здесь находилась и Фаустина: узнав рано утром, что Беатрис стало хуже, она сразу же примчалась сюда.
— Я снова вызвала врача. Она почти всю ночь не спала, и у нее так и не спал жар. Я время от времени клала ей на лоб влажные тряпицы, чтобы облегчить ее страдания, а еще заставляла ее пить много воды. Однако ее состояние так и не улучшилось, и поэтому я позвала вас.
— Ты все делала правильно, Амалия. Теперь тебе нужно хотя бы немного отдохнуть. Ты иди поспи, а я посижу с Беатрис.
— Если позволите, я лучше останусь с ней. Я только пойду приготовлю вам завтрак и сразу же вернусь. Что вы хотите на завтрак?
— Спасибо, но мне сейчас не до еды. А ей принеси апельсиновый сок, немного хлеба и вино с сахаром. Это ее подбодрит, и она почувствует себя лучше.
Оставшись вдвоем с Беатрис, Фаустина с тревогой посмотрела на нее. Лицо Беатрис было бледным, а нос распух от удара, полученного во время стычки с цыганом. Фаустина уже знала от Амалии о событиях, происшедших вчера.
Когда графиня погладила руку Беатрис, та открыла глаза.
— Здравствуй, мама!
— Как ты себя чувствуешь, доченька?
Беатрис начала плакать.
— Что с тобой, мое солнышко? — Фаустина не на шутку встревожилась. Еще бы: она никогда не видела в глазах Беатрис ни одной слезинки, а теперь они хлынули ручьем.
— Я его потеряла… я это знаю… — с болью в голосе прошептала Беатрис.
— Что ты потеряла?
— Моего ребенка, — ответила она и безутешно зарыдала.
— Не говори глупостей. Сейчас придет врач и осмотрит тебя.
Фаустина стала платком вытирать слезы, струившиеся по щекам Беатрис.
— Его убили, мама… Я его больше не чувствую, — прошептала Беатрис, всхлипывая. — Это конец.
— Не думай об этом. Сейчас придет Амалия и принесет завтрак. Придет врач, и скоро тебе станет легче.
Фаустина нежно поцеловала девушку в лоб, почувствовав губами, что у нее высокая температура.
Врач пришел одновременно с Амалией и еще одним слугой. Фаустина вышла из комнаты, чтобы поговорить с врачом.
— У нее высокая температура. А еще она сказала мне кое-что ужасное, и я хочу, чтобы вы проверили ее предположение. Она беременна и говорит, что потеряла ребенка.
— У нее были какие-нибудь выделения этой ночью?
— Нет. Впрочем, давайте спросим об этом у ее служанки. Пожалуйста, подождите здесь.
Фаустина вскоре вернулась, но уже с Амалией. Врач повторил свой вопрос.
— Примерно час назад у нее было небольшое кровотечение, — сказала Амалия. — По правде говоря, мне было страшно на это смотреть, но я все-таки вытерла ее, как смогла, стараясь, чтобы она не проснулась и ничего не заметила.
— Понятно. Пойдемте к ней!
Они вошли втроем в спальню, врач подошел к кровати и стал разговаривать с Беатрис очень ласково. Беатрис отрешенно смотрела на него. Он пощупал ей пульс и измерил температуру, а затем осмотрел слизистую оболочку рта, глаза и ушные раковины. После этого врач попросил Беатрис снять одежду, чтобы он мог осмотреть ее грудь и живот. Все трое с ужасом заметили большое темное пятно, верхняя граница которого находилась всего в нескольких сантиметрах ниже пупка, и тоненькую струйку крови, сочившуюся у нее между ног.
Врач попросил принести горячей воды и мыло, чтобы можно было вымыть Беатрис и затем осмотреть ее лоно. Беатрис снова начала плакать. Она чувствовала, что по внутренней части ее бедер течет какая-то жидкость, и понимала, что это не предвещает ничего хорошего.
Дожидаясь, когда принесут горячую воду, врач пустил Беатрис кровь из запястья, чтобы сбить Жар. Вскоре пришла Амалия: она принесла глиняный кувшин и таз с горячей водой. Несмотря на протесты Беатрис, врач тщательно осмотрел ее тело, а затем попросил очень осторожно ее помыть. По его взгляду было видно, что дело плохо. Снова поговорив с врачом в коридоре, Фаустина, еще больше опечалившись из-за услышанного, наклонилась к Беатрис, чтобы — в самой деликатной форме — попытаться ей все объяснить.
— Девочка моя…
