– У меня такое же ощущение, – сказал он. – Это из-за бури. Повысилось давление воздуха, он наэлектризован. Я вспомнил, что Паоло рассердится на меня за то, что я его не разбудил. Я обещал ему, что когда в следующий раз разразится гроза, мы повторим опыт доктора Бенджамина Франклина с воздушным змеем и придуманным им молниеотводом. С тех пор я жалею об этом обещании. Я совершенно уверен, что меня при этом убьет током. Поэтому солгу Паоло, скажу, будто проспал грозу.

Алессандро заметил, что его рассказ несколько успокоил Фоску, и он еще несколько минут развивал эту тему. Он понимал, что она не слушает его, но звук его голоса умиротворяет ее.

– Что происходит, Фоска? – наконец спросил он. – Вы можете мне сказать, что случилось? Я хотел бы помочь вам, если это в моих силах.

Она покачала головой.

– Нет, нет. Я чувствую себя хорошо. Не понимаю, что происходит со мной сегодня ночью. Я нервничаю и расстроена.

– Бедное дитя, – сочувственно сказал Алессандро. – Поссорились с кем-нибудь из ваших любовников?

К его удивлению и радости, Фоска резко повернулась и бросилась в его объятия.

– О, Алессандро, я так запуталась! Я не знаю, что делать!

Он прижал ее к себе и про себя возблагодарил Бога.

– Вы не хотите обсудить со мной ваши неприятности? – Он отвел от ее лица влажные волосы.

Фоска, однако, отстранилась от него.

– Почему вы не приходили ко мне? – сердито спросила она. – Почему этим летом вы так холодны, так далеки от меня? Я ждала, ждала… Я не верю, что вы вообще меня любите!

– Так вот о чем речь, – улыбнулся он. – Моя дорогая, я не мог разговаривать с вами. Разве вы не понимаете? Я ждал, чтобы вы сделали первый шаг. Если бы я приблизился к вам, вы бы бросились от меня в сторону. Вы должны были дойти до этого сами. Простите. Я понимал, что причинил вам боль, но у меня не было другого выбора. Я вынуждал себя ждать.

– Вы жестоки! Для меня это была пытка! – заплакала она. – Я не знала, любите ли вы меня или нет. Я даже думала… что вы не знали, что я была дамой в маске, и что вы любили ее, а не меня! Он рассмеялся.

– О, вы, Фоска, неповторимы! Я с самого начала знал, что то были вы. В маске или без маски, вы остаетесь самой восхитительной венецианкой. Когда вы вошли в ту комнату, у меня замерло сердце. Я не мог поверить своим глазам. Я жутко боялся, что спугну волшебство момента.

– Вы совсем не выглядели испуганным, – раздраженно сказала она. – Были чрезвычайно ловки и убедительны в своей роли.

– Я должен был быть таким. Я не хотел спугнуть вас и должен был сделать все, чтобы вы снова пришли ко мне. А сделать это было нелегко, – усмехнулся он, – но я полагаю, мне удалось.

– Противный! – фыркнула она. Он положил руки ей на плечи.

– Я исходил из опыта, который подсказывал, что когда женщину преследуют, ее первый импульс – спастись бегством. Если бы я выступал пылким любовником, это вас бы напугало. Нам – вам и мне – нужен был предлог, чтобы вы поверили, что можете мне доверять.

– Простите меня, – сказала Фоска более мягким тоном. – Я не хотела ругать вас. Хотела убедиться, что у вас были свои причины. Вы очень мудры. Получается, вы меня знаете лучше, чем я сама.

– Вы являлись и являетесь объектом моих многолетних наблюдений и исследований, – сказал Алессандро. – Теперь я знаю, для нас это только начало. Стена, отделившая нас друг от друга, рухнула, и теперь мы способны беседовать без излишней горечи. Для нас нет возврата в прошлое… вы это знаете. Больше дамы в маске нет.

– А я и не хочу возвращаться в прошлое, – заметила Фоска серьезно. – Я устала от этой дамы, устала от игры. Я должна была поговорить с вами этой ночью… Мне нужно было удостовериться, что вы все еще любите меня.

– Понимаю. Я действительно люблю вас, Фоска. Вы же меня не любите. Пока не любите. А возможно, и никогда не полюбите. Некогда вы любили меня. В те времена, когда ваше сердце оставалось блаженно невинным. Не верится, что вы вновь полюбите меня. Но я хочу ждать и надеяться. Что скажете? Я полный идиот?.. Словом, могу ли я надеяться?

Фоска уклонилась от ответа.

– Я должна просить вас, Алессандро, о прощении за то, что я совершила. Ввела вас в заблуждение.

– О нет, Фоска, не нужно этого делать…

– Я должна… Вы правы. Пока я вас не люблю так, как я любила Рафа Леопарди. – Мимо внимания Фоски не прошло, что Алессандро словно оцепенел. – Я должна поговорить с вами о Рафе сейчас и больше никогда не стану упоминать его имя. Я его любила глубоко и вряд ли снова способна на такую любовь. Я была моложе… вы обидели меня… я тогда испугалась чувства любви… а он научил меня доверять и заставил поверить в любовь.

Фоска вздохнула и немного отстранилась от Алессандро, но он продолжал крепко держать ее за руку.

– Мне потребовалось много времени, чтобы повзрослеть и уразуметь, что человек не всегда может иметь все, что ему хочется, и что исполнение его желаний не всегда оборачивается для него добром. В Венеции, Алессандро, – продолжила Фоска, – есть много, очень много людей, которые смотрят на вас с почтением и уважают вас. Вы всегда твердо отстаиваете то, во что верите. Мне стыдно за то, что я никогда не утруждала себя тем, чтобы, оставив в стороне наши отношения, посмотреть на ваши хорошие качества. Я была эгоистична… Мне никогда не приходило в голову, какую боль я причиняю вам.

– Фоска, не надо. Прошу вас…