притворно закашлялся.
– И такие бывают? – помолчав, спросила Ирина.
– Бывают. Например, поднимут медведя зимой из берлоги, он почти наверняка будет нападать на людей. Но давай не будем об этом.
– Спасибо тебе и тете Паше с Варей. Я сейчас себя чувствую намного лучше. Оказывается, и с этим можно жить. Правда, когда вижу мясо, – Ирина вздрогнула, – начинаю представлять…
– Хватит, – буркнул Савелий. – Сама говорила, что забывать стала, так зачем что-то представлять? Просто дыши свежим воздухом, грейся у костра, пей чай с травами, ешь овощи из банок, сушеные фрукты. В общем, что есть сейчас здесь, то и лопай. Конечно, летом было бы лучше, тут ягоды полно. А грибов вообще завались. Да и растений разных полнехонько. Ты ела хлеб из лопуха? Из корней лопуха? Такой хлебушек, пальчики оближешь! Знаешь, если не полегчает тебе, оставайся. Хочешь, у нас живи, а хочешь – домик купи. Конечно, жить в наших краях непросто. Но живем и не жалуемся. Вот взять меня или Варю мою. Да никаким калачом нас отсюда не выманишь. Вот только Мишутка, три года ему… Печень у него больная…
– Надо им поесть отнести. – Невысокий молодой якут вытащил из котла кусок мяса.
– Не надо, – сказал куривший трубку старик. – Они не едят мяса.
– А что же им дать? – спросил парень. – Закон тайги…
– Картошки свари. Достань банку болгарских огурчиков и помидорчиков. И сделай мягким хлеб.
– Сейчас поедим и пойдешь в лачугу. – Савелий кивнул на похожую на шалаш будку с дымящейся трубой. – Поспишь там, потом тебе поесть принесут. Спасибо не говори, в этих местах не принято. Откажешься – обидишь хозяина. Хозяин тот, кто остановился первым. Что у нас тут? – Он шагнул навстречу молодому якуту.
– Овощи, вареная картошка и пакеты с лапшой быстрого приготовления, – ответил тот.
– Годится, – подмигнул ему Савелий.
– Хочешь мяса? – прошептал парень. – Приходи к нам.
– Приду и поговорим. И узнай у своих, где можно найти беглеца?
– Придешь – поговорим, – повторил якут и, поклонившись Ирине, пошел назад к трем кострам.
– Хлеб, – удивилась Ирина, – теплый и мягкий. Откуда?
– Замерзший хлеб кладут на сетку над кипящей водой. Когда оттает, воду выливают, хлеб слегка сушат, и получается вот такой, как из пекарни.
– Хорошо, что никто не знает, кто я.
– Почему не знают, здесь про тебя в любом поселке известно. По тайге такие новости быстро расходятся.
– И как я выжила, знают?
– А подробности никого не интересуют. Захочешь, сама расскажешь, не захочешь – вопросов не будет. В тайге не расспрашивают человека, который сам о себе не говорит.
– Значит, поэтому Денов и рассказал мне о себе?
– Да. Согласись, что когда человек молчит, он невольно вызывает подозрение. А это очень плохо в таких условиях. И врать о себе тоже не следует. Тайна высвечивает человеческое нутро. Ну что-то вроде рентгена. Тот внутренности определенные высвечивает, а тайга – суть человеческую. Как и война. Ты ешь быстрей, а то остынет все. А лучше давай все отнесем в лачугу, там тепло и раздеться можно, умыться. И еще, – Савелий кивнул на мелкокалиберный карабин, – никогда не оставляй оружие. Нигде и никогда.
– Значит, она хочет узнать у людоеда, как выжила? – выпуская дым, пробормотал старый якут. – Видно, что лихо ее в тайгу привело. Людоед ей нужен!.. Садись, – кивнул он подошедшему Савелию. – Ты не в себе был, когда согласился проводником у нее стать?
– Давай не будем. У нее душа болит и на сердце кровь густеет. Ей правду надо знать. Пусть страшную, но правду. Где сейчас может быть Денов?
– Он убьет вас. Нельзя останавливать случайно раненного оленем медведя, который идет за слабым обидчиком. Нельзя не дать волку вспороть оленю шею. Людоед идет за жизнью двоих, и его не остановить.
– Ясно. Значит, ты не скажешь…
– Давай пить чай с травами. Мы не помогаем искать двуногих хищников, потому что не хотим иметь врагов.
Раздался короткий свист. Савелий посмотрел на схватившего карабин старика.
– Давайте решим все спокойно, – послышался насмешливый голос. – На фоне огня вы отличная мишень, поэтому умрете одновременно. Отдайте шкурки, и мы уйдем.
– Сколько их? – по-якутски шепотом спросил старик.
– Четверо, – ответил плотный русский. – С карабинами. Банда Кривого.
– Пусть забирают, – решил старик.
И вдруг оттуда, где стоял бандит, раздался громкий крик. Савелий, схватив карабин, прыгнул вправо. Якуты с оружием в руках приподнялись на снегу и увидели троих вооруженных мужчин и одного лежащего на снегу стонущего человека.
– Бросьте оружие, – громко проговорил старый якут, – и будете живы!
Трое бросили оружие и встали. Якуты, поднявшись, накинули на них арканы. Кожаные петли туго затянулись, прижав руки бандитов к бокам. Старик стал быстро обматывать ремнем одного из них.
Савелий присел около раненого.
– Мать честная! Ему кто-то задницу продырявил. Выстрелов не было слышно. Вот это хреновина!
– Перевяжи, – промычал тот, – больно.
– Сколько вас? – спросил Савелий.
– Пятеро, – со стоном отозвался раненый. – Хромой, сука, в лачугу пошел. И видно, свинтил, падаль!
– В лачугу? – Савелий побежал в ту сторону. За ним бросились парень и русский охотник.
– Если он убил женщину, – вытащив нож, старик приставил острие к шее связанного бандита, – мы разденем вас и привяжем к деревьям, а для запаха пустим кровь из отрезанных пальцев на ногах.
От лачуги раздался громкий хохот.
– Да что тут смешного?! – послышался громкий женский голос.
– Посмотри за ними, – сказал старик русскому охотнику и пошел к лачуге.
– Да что вы смеетесь? – сердито спросила Ирина.
Старик увидел лежащего у лачуги мужчину. Его руки за спиной были стянуты ремнем, на ноги натянут мешок. Во рту – платок. Старик удивленно посмотрел на хохочущего Савелия.
– Она, – кивнул на Ирину смеющийся парень, – по башке этого. И из мелкашки того подстрелила. Она, ха-ха-ха! – Парень повалился на снег.
Старый якут с удивлением взглянул на женщину.
– Я услышала, – сказала Ирина, – что подошли четверо и говорят, мол, мы тех возьмем, а ты осмотри лачугу. И четверо туда пошли, а этот, – она взглянула на связанного, – хотел дверь открыть. Я выбежала и стукнула его прикладом. Слышу, они вам угрожают. Я винтовку направила на них и нажала на курок, там кто-то закричал. Выстрел был почти бесшумный. Потом я взяла винтовку этого, но она не стреляет.
Мужики катались на снегу, держась за животы. Старик склонил голову и прижал ее руки к своим плечам. Она удивленно смотрела на него.
– Так в старые времена охотники-якуты выражали благодарность за спасение и за готовность прийти на помощь в случае опасности, – негромко сказал старый якут.
– Не завидую я людоеду, – прошептал парень. – Это твоя жена? – спросил он Савелия.
– Подруга жены, моя сестра.
– А что с ними будет? – спросила старика Ирина.
– Здесь много солдатских и милицейских постов, – ответил он. – Вызовем вертолет и передадим. А ты смелая. Но не надо тебе искать людоеда. Он спас тебя и этим помог и себе. Но сейчас он уже пролил кровь. Не надо тебе видеть его.
– Он убил жену? – удивилась Ирина. – Но ведь…
– Он и трое его сообщников убили пятерых солдат и офицера, – перебил старик. – Вернись назад.
