– Ты уверен, что он не приезжал? Мы обо всем узнали два года назад, когда отмазывали шамана. Помнишь, еще батя был жив. Мы тогда дядю Луку отцом стали звать, чтоб подмазаться к нему. А сейчас дядей и то звать не хочется, подставил он нас с Топором.
– Да не он. Топор сука…
– А все вышло ништяк. Хрен кто чего может на нас повесить. Шли к дому Постанова и увидели, как кто- то возится у бани. Подошли, а тут загорелось внутри. У одного автомат, значит, и другой вооружен. Поэтому стреляли на поражение. Лебедев ничего доказать не сможет. Если даже Топор что-то и говорил, то для того, чтобы отомстить нам. Мы же его захомутали три года назад.
– Но с дядькой Лукой тоже ссориться нельзя. Приедет Филимон, а это денежный мешок, и под ним ходят отчаянные парнишки. Так что ссориться с ним нет резона. Впрочем, надо решать с хранилищем. Но сначала нужно узнать, где, в каком районе замечен Ванька.
– Да не знаю я, кто сжег баню! – крикнул в телефон взбешенный Лебедев. – Но уверен, что к этому приложили руку оба Торовы. Иначе как объяснить их такое своевременное появление на месте происшествия?
– А что они сами говорят? – поинтересовался полковник.
– Я не разговаривал с ними, очень хотелось…
– Знаю, – не дал ему договорить полковник. – Тут уже доброжелатели звонили. Но ты тоже хорош. Откуда в поселке появились бандиты?
– Да не знаю я, откуда они. Двоих узнали, они в розыске. Остальные молчали. Документов никаких. Смена часового через сорок минут.
– Ладно, с этим разберемся. А солдата жаль. Насчет Торовых тоже решим. Тут, кстати, чуть ли не награждать их собираются. Вертушка прилетит завтра утром. В помощь тебе посылаем взвод солдат ВВ. Командир ты. Запакуй поселок намертво. Чтоб ни из поселка, ни в поселок без твоего ведома никто не проходил.
– Есть!
– И еще. У тебя там имеются помощники из местных. Пусть держат в поле зрения Торовых. И братьев, и Луку Демьяновича. Сможешь такое устроить?
– Да. На них здесь многие зуб точат, так что смогу. Да, товарищ полковник, тут двое просят похороны устроить после опознания тел сгоревших. Хотя я плохо представляю, что и как там можно узнать.
– После проведения экспертизы будем решать. Эксперты прилетят завтра вечером. Конечно, если погода снова не выкинет фортель.
– Я так и сообщу.
– Не пропусти Денова в поселок. Ты в доме хахаля жены Денова оставил людей?
– Не в самом доме, но Денов туда не пройдет.
– Нашли они Ивана или нет? – прошептал Афанасий Семенович. – Неужели он и мужика, и бабу приговорил? Выхода у него нет. Зря, конечно, ты, Ванька, бежал, но уж ежели сбежал, надо делать дело. Тяжко тебе сейчас, понятно, но ты сам этот путь выбрал, значит, иди до результата.
– Ты из Ваньки убийцу сделал, – услышал он голос жены. – И людоеда ты из него сделал. А теперь…
– Тамара, – не поворачиваясь, проговорил он, – уже ничего не поправишь. Да я бы и сам ту шалаву на куски порубил. Внук наш больной и голодный сколь дней лежал. Принеси его нам или скажи, что он там один. Она и этого не сделала. Сейчас она его бросила и уже за это заслуживает смерти. А если потом захочет вернуть его? Мы сумеем забрать внука и воспитать его…
– Знаешь, Афанасий, – вздохнула Тамара Васильевна, – я не дам тебе сделать из внука такого, каким ты сделал Ивана. Леша не будет проходить твою школу выживания. Неужели ты не понимаешь, что сейчас другое время и другая жизнь? Образование надо получать, а не науку выживания в тайге постигать. Я не хочу, чтобы мой внук, аки зверь, ел людей. Не всякий хищник…
– Человек – самый опасный хищник, – спокойно проговорил Афанасий, – инстинкт просыпается…
– Обещай мне, что Леша не пойдет по стопам отца. И тогда я сделаю все, чтоб внук был с нами.
– Слово Денова, – кивнул Афанасий. – Я только научу его стрелять, но не в человека.
– Ты дал слово, и я еду за внуком.
– Погоди, как едешь?
– Я Лешина бабушка, сейчас самая близкая его родственница. Как и ты, разумеется. Мать его бросила, об этом знают все. Против нее хотят возбуждать дело. Уголовное. Но я уговорила ее написать бумагу, что она не хочет больше знать сына и отдает его нам, тебе и мне, родителям Лешиного отца. Вот… – она достала из кармана фартука сложенные вдвое бумаги и, развернув, положила на стол. – Подписано председателем сельсовета, свидетелей трое.
– Так какого хрена ты молчала? – Афанасий схватил бумаги.
– Хотела от тебя слова добиться, чтоб ребенок не стал зверем, как Ванька. Как только дорогу малость почистят, я за Лешей поеду.
– Так ради такого дела я вызову якутов, они тебя на упряжках до Джарджана довезут. А оттуда по замерзшей Лене до Чертовки, а там и Тикси. Вызываю Якута и звоню Лихому, чтоб ждал и по Лене тебя до Чертовки отправил. А там его родня тебя в Тикси доставит.
– Не забудь, Афанасий, – строго проговорила жена, – ты слово дал.
– Деновы слов просто так не дают. Коли сказал, что по-твоему будет, так тому и быть.
– В общем, я на вас надеюсь, – сказал Лебедев, оглядывая людей, сидящих в зале сельского клуба.
– Хорошо, командир, – произнес седобородый старик. – Мы не спустим глаз ни с братьев, ни с Луки Демьяновича. Мы терпели, чтоб, значится, без смертоубийства было. Закон все едино на стороне участкового. Вот Денов и попал на Торовых. Они ж его убивать стали. А он за женой пришел. Мы все молчали в тряпочку. Понимаешь, Деновых мы не обожаем и даже боимся встретиться с ними в тайге во время лиха какого погодного. Людей они едят, как волки в голодную зиму. Знают про то все, и сам понимаешь, командир, какое у нас к ним отношение. А Торовы – волки в оленьей шкуре. Сделаем все, что ты наказал. Только отдай тех двоих старикам, пусть похоронят по-человечески. Бед они еще не успели натворить, потому и похоронить их надобно.
– После экспертизы то, что осталось, заберут родственники, – кивнул Лебедев.
– Ну что, – Иван кивнул на окно, – погода вполне нормальная. Снежок небольшой идет, но это не помешает. А мне так, наоборот, в пользу – след не так виден будет. Ты на лыжах ходить умеешь?
– Да, – кивнула Ирина.
– Охотничьи, – Иван вытащил из-под топчана две пары коротких широких лыж, – не для бега, а для ходьбы в глубоком рыхлом снегу. И вверх подниматься легче. Насечки на них имеются, идти вперед не мешают, а скользить препятствуют. Чайку попьем, посидим перед дорожкой и двинемся.
– А зачем сзади что-то вроде расчески приделано и шкурка какая-то? – взяв одну лыжу, поинтересовалась Ира.
– Чтоб след лыжный не был виден. Знающий человек сразу поймет, что лыжник проходил, который таится. А так и с трех метров не заметишь, что лыжник шел. Если снежок хоть немного сыплет, тогда никогда не увидишь лыжню.
– Это ты специально сделал?
– Не я. Но, как видишь, пригодились. Пей, – он протянул ей кружку с чаем, – и пошли.
– А как же твои друзья?
– Они узнают, где меня догнать можно.
– Ну вот, – Егор протер лицо снегом, – сегодня вечером будем у заимки. Иван там должен быть. Если ушел, переночуем и следом пойдем. Силы попусту тратить тоже нельзя.
– Держи! – Латыш протянул ему кружку с крепким чаем.
– Пару сухарей дай. Ежели с утра крошку в рот не положу, весь день как больной хожу. Вправду бают: завтрак съешь сам, обед подели с другом, ужин отдай врагу. Насчет ужина перегиб, конечно. Придешь с охоты вечерком, баньку затопишь, выпьешь, поешь вдоволь и жену тогда уважишь. – Егор рассмеялся.
