горной местности под названием Сьерра-Маэстра (в приблизительном переводе на русский — «основная горная цепь». — Ю.Г.). Задолго до этих событий кубинский писатель Пабло де ла Торрьенте писал, что это — непривычная для глаза туриста Куба, там другая природа и другие люди — свободолюбивые, мужественные и благородные, у них свои счеты с полицией и властями.

Именно там, в XIX веке находили приют и поддержку кубинские борцы за независимость родины. «Горе тому, кто поднимет меч на эти вершины, — писал Пабло де ла Торрьенте. — Повстанец с винтовкой, укрывшись за несокрушимым утесом, может сражаться здесь против десятерых. Пулеметчик, засевший в ущелье, сдержит натиск тысячи солдат. Пусть не рассчитывают на самолеты те, кто пойдет войной на эти вершины! Пещеры укроют повстанцев. Горе тому, кто задумал уничтожить жителей гор! Как деревья, приросшие к скалам, они держатся за родную землю... Они совершили то, что еще никому не удавалось. Воспитанные своей землей, всей историей своей нищей жизни, они покрыли себя неувядаемой славой, проявляя чудеса храбрости. Пусть знают все: как вековые сосны, неколебимо стоят горяне. Лучше умереть в борьбе среди родных скал, чем погибнуть от нищеты и голода, как гибнут кубинские деревья, пересаженные в чужие для них чопорные английские парки»[89]. (Прим. авт.: Написавший эти строки погиб в Испании в 1936 году, во время гражданской войны там, но звучат они так современно, как будто написаны про повстанцев Фиделя Кастро.)

К жизни и деятельности Повстанческой армии начала проявлять серьезное внимание мировая журналистика — сначала у партизан появился корреспондент «Нью-Йорк таймс» Герберт Мэтью (в январе 1957 г.), опубликовавший о партизанах довольно объективный материал в своей газете. Потом приехал земляк Гевары, аргентинский журналист Хорхе Рикардо Масетти. Он не только опубликовал взятые у Фиделя и Че интервью, но и написал правдивую книгу о борьбе кубинских патриотов, которую назвал «Те, что борются, и те, что плачутся» (обыгрываются слова Ф. Кастро о подлинных борцах и «сочувствующих» им). Не случайно Гевара пометил в своем дневнике о Масетти: «В дальнейшем с этим журналистом у меня завязалась большая и прочная дружба»[90].

Приведем несколько наиболее интересных, на наш взгляд, выдержек из упомянутой книги Масетти[91]:

«Проводник журналиста спрашивает: Ты аргентинец? Видел уже Че? Как тебе пришло в голову приехать сюда?

Масетти: В отношении кубинской революции существует много таинственности. Эту мистерию ревниво оберегают информационные агентства и питающиеся их сообщениями крупные газеты. И хотя вся Латинская Америка ненавидит Батисту, никто не решается поддержать Фиделя Кастро, потому что не знают, кто он, чего хочет, никто его не поддерживает. Не знают, кто вы все.

Я рассказал, что некоторые считают кубинскую революцию инструментом Соединенных Штатов... так же как и армию Фиделя Кастро, состоящую якобы из обеспеченных молодых людей, играющих в войну. Я сказал, что для нас было привычным читать в газетах о том, что де «кубинские повстанцы взорвали пассажирский поезд». При этом не разъяснялось, что поезд был с пассажирами или пустой, или служил для перевозки войск. Известия такого рода создавали впечатление, что Фидель Кастро был не иначе как убийцей-террористом»...

А вот другой отрывок из той же книги Масетти:

«Думаю, что я уснул, когда переносная лампа осветила мое лицо. Мне не хотелось открывать глаза.

— Оставь его... Пусть спит, я его увижу после.

Это был странный голос охрипшего парнишки. Не знаю почему, но моя интуиция мне подсказала, что это был человек, ради которого я проехал семь тысяч километров. Сбросив с себя то, чем я был укрыт, побежал за говорившим.

— Доктор Кастро!.. — кричал я.

Огромная фигура, укрытая в пончо, повернулась в мою сторону.

— Ола! (испанское приветствие вроде английского «хэлло!». — Ю.Г.), как дела?.. Как себя чувствует Фрондиси (только что избранный президент Аргентины. — Ю.Г.), он доволен?

— Думаю, что пока хорошо.

Мы продолжали идти и разговаривать...

Взошло солнце, и я мог внимательно его рассмотреть... Его лицо было очень выразительно: правильные романские черты и жидкая борода, выдающаяся вперед как волнорез броненосца. Глаза черные, средней величины, вспыхивали за толстыми стеклами очков, изо рта с мясистыми губами торчала сигара... Когда он говорил, сигара передвигалась из одного угла рта в другой. Разговаривая, он переминался из стороны в сторону, трамбуя землю и постоянно жестикулируя. Никто бы не подумал, что ему только тридцать два года...»

Радио сообщило о начале в Гаване и других городах всеобщей антибатистовской забастовки...

«Фидель обнял меня и подпрыгнул вместе со мной несколько раз:

— Пробил час, Че (для кубинцев все аргентинцы — Че. — Ю.Г.)! Наступил час!.. Скоро ты спустишься вместе с нами в долину и пойдешь до Гаваны...

Фидель не мог прийти в себя от радости. Смеясь, он прокричал отрядному корреспонденту Пакито:

— Теперь у тебя будет, что снимать днем и ночью, можешь снимать даже в цвете, если хочешь...

Успокоившись, сказал голосом реалиста:

— Надо немедленно поддержать забастовку атаками на всех направлениях».

Вот еще одна встреча с Фиделем:

«Фидель пришел пешком, со своим огромным рюкзаком, нагруженным книгами, политическими документами и банками с сосисками. Поприветствовал Гевару, обняв его, а мне протянул обе руки.

— Прости меня, Че. Но у меня грыжа, которая иногда делается нудной... И поэтому вчера я не смог прийти...

— А почему сегодня не поехали на муле?

Фидель засмеялся с видом довольного и опечаленного человека одновременно:

— Во всей Сьерра-Маэстре нет ни одного мула, который бы поднялся со мной на спине в гору...

К тому времени я уже записал все, касающееся исторического и событийного аспекта, но еще оставались кое-какие вопросы. Я включил магнитофон:

— С момента начала вооруженной борьбы в широком масштабе не поступало к вам никаких мирных предложений, в частности, от церкви?

— Действительно, епископат призвал к согласию в одной из проповедей.

— «26 июля» — это только революционное движение, которое будет считать свою миссию выполненной со свержением Батисты и его режима или оно планирует преобразоваться в политическую партию с намерениями руководить страной?

— «Движение 26 июля», — заявил решительно Фидель, — намерено бороться и гражданскими методами и путем чистых выборов прийти к власти. Мы хотим учредить партию, ибо понимаем, что свержение Батисты будет лишь отправным пунктом в реализации революционных задач. Но будет народ решать, способны ли мы, кто умеет бороться с оружием в руках, участвовать в политической борьбе на его стороне...

— И какими будут основные шаги «Движения 26 июля» после взятия власти?

— Многое из того, что мы сделали бы, придя к власти, уже осуществляется здесь, в горах. Пожалуй, первое — это конкретизировать и распространить на всю страну аграрную реформу. Но на Кубе, несмотря на ее богатства, почти все еще предстоит сделать. Гавана — это современный город, с огромными зданиями и чрезвычайной роскошью. Но вы посмотрите, что представляет собой остальная часть страны. Что означает эта протяженная горная местность, на которой практически нет дорог, где крестьяне не могут реализовывать свою продукцию, ибо не знают, как доставить ее на рынки. Огромны запасы нефти и минерального сырья. Однако они не эксплуатируются. А те, что разрабатываются, то только на потребу иностранному капиталу, не оставляя никакой прибыли кубинцам.

— Вы считаете решающей военную помощь США Батисте для продления его пребывания у власти?