— Боже упаси, ни разу. Это я так, к примеру.

Они сидели вокруг обеденного стола. Был съеден и по достоинству оценен нежнейший, идеально приготовленный ростбиф, розовый в середине, с гарниром из молодой фасоли, молодого горошка, жареного картофеля, с хреном и подливкой из мясного бульона и красного вина. Теперь приступили к десерту — ежевичное суфле со взбитыми сливками и торт с фруктами в горячем сиропе под шапкой из взбитых же сливок.

День, точно капризная женщина, вдруг перестал хмуриться и по не ведомым никому причинам разгулялся. Поднялся ветер, стало легче дышать. На полированный стол то и дело падали лучи солнца, ярко вспыхивали серебро и хрусталь.

— Ну что, Изабел, раз уж мы все обедаем у вас, я должна помочь тебе, пожалуйста, не возражай, — сказала Вирджиния, возвращая беседу к насущным заботам. — Я приготовлю первое блюдо или торт, или что скажешь.

— Спасибо, это будет замечательно, — призналась Изабел, — потому что я весь день накануне проведу в Коррихиле, буду помогать Верене убирать шатер цветами.

— Но ведь это день моего рождения, — возмутилась Ви. — Ты что же, забыла о пикнике?

— Нет, Ви, как я могла забыть, но вы уж простите меня, пожалуйста, я не смогу прийти — один- единственный раз за все годы.

— Надеюсь, больше никто меня не предаст. Вирджиния, тебе ведь не надо ехать к Верене и украшать что-то цветами?

— Не надо, Верена просто попросила меня дать ей на время мои самые большие растения в горшках и вазы. Но я могу отвезти их в Коррихил в среду.

— Когда приезжает Алекса? — спросила Люсилла.

— В четверг утром. Они с Ноэлем будут ехать ночью. Ноэль не может освободиться раньше. И конечно, они привезут собаку Алексы. Так что, Ви, они-то все будут на пикнике.

— Пожалуй, стоит мне составить список гостей, — улыбнулась Ви, — а то вдруг собьюсь со счета и приготовлю слишком мало еды или слишком много.

Она посмотрела на Генри. Мальчик был мрачнее тучи. Он очень расстроился, потому что все говорят о дне рождения Ви, хотя и знают, что его здесь уже не будет.

— Я пошлю в Темплхолл два огромных куска именинного пирога, один для Генри, а другой для Хэмиша, — как бы к слову сказала она.

— Только, пожалуйста, постарайтесь, чтобы его не смяли, — Хэмиш собрал ложкой последние капли сиропа с тарелки. — Мама мне однажды прислала торт, а крем протек через коробку, так сестра-хозяйка рассердилась, взяла и выбросила все целиком в бак для мусора.

— Злобная старая ведьма, — посочувствовала мальчику Пандора.

— И к тому же страшилище. Мам, можно еще?

— Конечно, но сначала обнеси всех.

Хэмиш встал и пошел с десертом вокруг стола.

— А мы в затруднении, — сказала Люсилла. Все посмотрели на нее: что такое у нее случилось, но без особого интереса. — Джеффу нечего надеть на бал.

Теперь взоры обратились к Джеффу, который почти весь обед молчал. Казалось, он слегка не в своей тарелке, и когда Хэмиш предложил ему еще сладкого, он явно почувствовал облегчение и с удовольствием погрузил ложку в остатки ежевичного суфле со сливками.

— Когда я уезжал из Австралии, у меня и в мыслях не было, что придется идти на прием. И потом, в рюкзаке не оказалось места для смокинга.

Все стали думать, как помочь Джеффу.

— Я бы дал тебе свой, — сказал Арчи, — но тогда самому нечего будет надеть.

— Папочка, да твой смокинг на Джеффа и не влез бы.

— Ну что же, можно взять напрокат. Съездить в Релкирк, там…

— Ах нет, папочка, напрокат ужасно дорого.

Арчи смешался.

— Прости, откуда мне знать.

Эдмунд внимательно рассматривал молодого человека, который сидел напротив него за столом.

— Мы с вами примерно одного сложения и роста. Если хотите, возьмите что-нибудь у меня.

Услышав это, Вайолет в изумлении уставилась на сидящего рядом с ней сына. Он словно и не почувствовал ее взгляда в упор, его спокойный, без улыбки профиль не выразил ровным счетом ничего. Анализируя свое столь нетипичное для матери недоумение, Ви поняла, что никогда в жизни не ожидала от Эдмунда такого порыва человечности и доброты.

А почему, собственно, она удивляется? Ведь он ее сын, ее и Джорди. Когда дело касается чего-то важного, он великодушен и щедр, ему не жаль ни времени, ни денег, он заботлив и деликатен. Если у Вайолет случаются неприятности или нужно принять трудное решение, она знает, что может обратиться к сыну, и, кстати, часто обращается, он все сделает и всегда поможет.

Но в мелочах… о мелочах он забывает. Небольшой знак внимания, ласковое слово, пустячный подарок, купленный мимоходом за несколько пенсов, но бесконечно дорогой, потому что о тебе думали, хотели сделать приятное, — этого от Эдмунда дождаться трудно. Вайолет нашла взглядом Вирджинию, посмотрела на массивный золотой браслет вокруг ее запястья… Его подарил Эдмунд — Вайолет даже думать не хотелось, сколько он стоил, — чтобы залатать их отношения. Насколько было б лучше, если бы они вообще не ссорились, если бы все это время не причиняли друг другу столько страданий…

И вот теперь Эдмунд бросается на помощь этому парнишке Джеффу, приятелю Люсиллы. Ему это не составит труда, он выразил свою готовность так дружески, что напомнил Вайолет Джорди. Ей бы обрадоваться, а она почувствовала грусть, слишком давно она не видела в Эдмунде черт его великодушного отца.

Что касается Джеффа, он растерялся.

— Ой, нет, спасибо, мне неловко. Я попробую взять напрокат.

— Да почему же неловко? У меня достаточно костюмов. Можете померить и выбрать, что вам подойдет.

— А как же вы?

— Я? О, я буду наряжен как картинка — в килте, клетчатых носках, в башмаках с серебряными пряжками, в куртке, с меховой сумкой и с кинжалом.

Люсилла была безмерно благодарна Эдмунду.

— Эдмунд, это как подарок судьбы. Просто камень с души. Осталось только найти какой-нибудь наряд мне.

— Мы с Изабел собираемся завтра в Релкирк покупать туалеты, — сказала Пандора. — Поедем с нами.

— С удовольствием, — согласилась Люсилла, изумив всех. И тут же горько разочаровала: — В Релкирке потрясающая барахолка, там есть ряд, где продают изумительное старье тридцатых годов. Я наверняка себе что-нибудь подберу.

— Да уж, — улыбнулась Изабел, — ничуть не сомневаюсь.