— Но моей няней она не была, — сказала Вирджиния. — Не воспитывала меня, когда я была маленькой. Вы не можете требовать, чтобы я относилась к ней так же, как относитесь вы.

— Ты хочешь сказать, что не испытываешь к ней ни малейшей признательности? После того как она вырастила твоих детей? После восьми лет, которые прожила с вами в Кирктоне? Складывается ощущение, что все эти годы ты меня обманывала. Мне казалось, что у вас с ней полное взаимопонимание.

— Если вам так казалось, то только потому, что я шла у нее на поводу. Я уступала няне во всем, просто чтобы сохранить в семье мир. Потому что, если что-то делалось не по ее указке, она просто замолкала и могла молчать дни напролет, а я была не в силах это выносить.

— Ты хочешь сказать, что не была хозяйкой в собственном доме?

— Именно так. Не была. И если даже я бы набралась мужества, вступила с няней в спор и велела бы ей уйти, Энтони никогда бы этого не допустил. По-моему, он считал, что даже солнце встает и садится исключительно по ее приказу.

При упоминании имени сына леди Кейли слегка побледнела. Плечи ее напряглись, ладони, лежащие на коленях, сцепились еще сильнее. Ледяным тоном она произнесла:

— По-моему, сейчас такие замечания неуместны.

Вирджиния ощутила укол раскаяния.

— Я не то имела в виду. Вы же понимаете! Но сейчас я одна. Совершенно одинока. Дети — единственное, что у меня есть. Возможно, я и правда веду себя как эгоистка, но я нуждаюсь в них! Мне необходимо быть с ними рядом. Я так скучала по ним, скучала с первого дня, как уехала!

На другой стороне улицы остановилась машина, послышались голоса: мужчина спорил, женщина раздраженно отвечала ему. Словно не в силах переносить эти звуки, леди Кейли встала с кресла и подошла закрыть окно.

— Я тоже буду по ним скучать.

Вирджиния подумала, что, будь они близки, она могла бы подойти к свекрови, обнять ее, даруя желанное утешение. Но это было невозможно. Их связывала взаимная симпатия, уважение. Но не дружба и не любовь.

— Я это знаю. Вы были так добры к ним и ко мне. И мне очень жаль.

Леди Кейли отвернулась от окна, вся подтянувшись, снова держа себя в руках.

— Думаю, — сказала она, дергая за шнур звонка, висящего у камина, — чашечка чаю будет нам сейчас очень кстати.

Дети вернулись в половине шестого. Распахнулась и захлопнулась входная дверь, и из прихожей донеслись их голоса. Вирджиния поставила чашку и притаилась. Леди Кейли подождала, пока они пробегут по лестнице мимо гостиной на верхний этаж, в детскую, а потом подошла к двери и открыла ее.

— Кара! Николас!

— Привет, бабушка!

— Кое-кто хочет с вами увидеться.

— Кто?

— Это сюрприз. Идите и посмотрите сами.

Позднее, когда дети вернулись наверх, чтобы принять ванну и съесть свой ужин, после того как сама Вирджиния искупалась и переоделась в чистое прохладное шелковое платье, и прежде чем гонг позвал взрослых к столу, она поднялась в детскую поговорить с няней.

Та была одна: убирала детскую посуду с остатками ужина и наводила порядок в комнате, собираясь погрузиться в ежевечерний просмотр телевизора.

Не то чтобы комната нуждалась в уборке, но няня не могла позволить себе присесть, прежде чем все подушки не будут взбиты и рядком расставлены на диване, игрушки убраны по местам, грязная детская одежда отправлена в стирку, а чистая приготовлена к завтрашнему утру. Она всегда была такой и строго следила за тем, чтобы раз навсегда установленный порядок соблюдался неукоснительно. И выглядела она всегда одинаково: скромно и опрятно. Ей было уже за шестьдесят, но в темных волосах, которые она зачесывала назад и стягивала в пучок, не было и следа седины. Казалось, у нее совсем нет возраста; было ясно, что ее внешность не изменится до глубокой старости, тогда няня в одночасье превратится в дряхлую старуху и быстро умрет.

Когда Вирджиния вошла в комнату, няня бросила на нее короткий взгляд и сразу же резко отвела глаза.

— Добрый вечер!

— Здравствуйте.

Голос ее был ледяным. Вирджиния прикрыла дверь и присела на подлокотник дивана. Когда няня пребывала в подобном настроении, с ней не имело смысла ходить вокруг да около — следовало сразу перейти к делу.

— Мне очень жаль, что так получилось.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Я говорю о своих планах увезти детей. Завтра утром мы уезжаем в Корнуолл. Я уже купила билеты на поезд.

Няня складывала клетчатую скатерть, уголок к уголку, в идеальный квадрат.

— Леди Кейли сказала, что уже предупредила вас.

— Да, она что-то упоминала о вашем безумном замысле… однако я не могла в него поверить и решила, что это мои уши сыграли со мной злую шутку.

— Вы сердитесь, потому что я увожу их, или потому, что не беру вас с собой?

— Я? Сержусь? Вовсе нет, уверяю вас!

— Значит, вы одобряете мой план?

— Ни в коем случае. Однако мое мнение больше не имеет значения — я правильно поняла?

Она убрала скатерть в выдвижной ящик стола и резким движением захлопнула его, неосознанно выдавая еле прикрытый гнев. Однако лицо ее оставалось бесстрастным, а губы чопорно поджатыми.

— Вы же знаете, что ваше мнение для меня важно. Вы столько сделали для детей! Не думайте, пожалуйста, что я вам не признательна. Но они уже не малыши.

— И к чему же вы клоните, позвольте спросить?

— Я просто хочу сказать, что теперь могу позаботиться о них сама.

Няня повернулась к ней. Впервые за этот вечер их взгляды встретились. И пока они смотрели друг другу в глаза, краска ярости медленно заливала сначала ее шею, а потом и лицо до самых волос.

Няня сказала:

— Вы меня увольняете?

— Нет, я не это имела в виду. Впрочем, теперь, когда мы об этом заговорили, я думаю, так будет лучше. Для вас и для всех остальных. Возможно, для вас в первую очередь.

— И почему же для меня так будет лучше? Я всю свою жизнь отдала вашей семье, воспитывала Энтони с самого его рождения, и мне совсем не хотелось ехать в Шотландию и растить ваших детей, не хотелось уезжать из Лондона, но леди Кейли попросила меня, а поскольку речь шла о семье, я поехала, пожертвовав своими интересами, и вот ваша благодарность…

— Няня, — мягко перебила Вирджиния, когда та остановилась, чтобы перевести дыхание, — именно поэтому так будет лучше. По этой самой причине. Разве не пора вам начать все с чистого листа, найти нового младенца, чтобы растить его с пеленок, попасть в другую семью? Знаете как говорят: детская не детская без младенца, а Николасу уже шесть…

— Не думала я, что доживу до такого дня…

— А если вы не хотите новую семью, то почему бы вам не обсудить это с леди Кейли? Возможно, вы придете к какому-то соглашению. Вы прекрасно ладите между собой, вам нравится жить в Лондоне, видеться с друзьями…

— Я не нуждаюсь в ваших советах, благодарю покорно… после того как я отдала вам лучшие годы… вырастила ваших детей… никогда не ожидала никакой благодарности… такого бы не случилось, если бы бедняжка Энтони… если бы Энтони был жив…

Она никак не могла остановиться, а Вирджиния сидела и покорно слушала обвинительную речь в свой адрес. Она говорила себе, что это самое малое, что она может сделать. Все кончено, концы обрублены, она