познакомиться! Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным?
Они пожали друг другу руки.
— Ничуть. Мы совсем не устали, — сказала Кэрри.
— Алек вас сразу нашел? Элфрида все утро с ума сходила от волнения и без конца выглядывала в окно, не едете ли вы.
— Так мило, что вы нас приняли. — Кэрри огляделась. — Какой чудесный у вас дом.
— Мне принадлежит только половина.
— От этого он не становится менее замечательным. — Кэрри отпустила руку Люси и обняла ее за плечи. — А это моя племянница Люси Уэсли.
— Здравствуйте, — сказала Люси, подавляя волнение.
Оскар перевел на нее взгляд, и она заставила себя посмотреть ему в глаза. Он долго не говорил ни слова. Люси понимала, что он думает о своей двенадцатилетней дочери, которой теперь нет в живых. Понимала, что им владеют сейчас смешанные чувства, главное из которых — боль. Что он невольно сравнивает ее с Франческой. Она надеялась, что выдержит сравнение. Что еще могла она поделать? Но вот он улыбнулся ей и взял ее руку в свои. Его пожатие было теплым, дружеским, и она сразу перестала нервничать.
— Стало быть, ты Люси.
— Да.
— Тогда придется тебе спать на чердаке.
Кэрри засмеялась.
— Оскар, в ваших устах «чердак» звучит не слишком заманчиво.
— «Чердак» всегда звучит не слишком заманчиво. Старые сундуки, чемоданы и оленьи головы. Но не волнуйся, Люси, на самом деле это не чердак, а мансарда, и Элфрида там все очень мило устроила для тебя. Теперь, — он выпустил руку Люси и взглянул в окно на церковные часы, — половина первого. Мне кажется, вам обеим стоит пойти в свои комнаты и устроиться. А потом мы чего-нибудь выпьем и будем обедать. Элфрида все утро колдовала над пастушьим пирогом, это такая картофельная запеканка с мясом. Она считает, что вам надо основательно подкрепиться после долгого путешествия.
Люси воспрянула духом. Самое страшное — первое знакомство — позади. Элфрида милая и веселая, Оскар — сама доброта. А еще Элфрида сказала, что Люси как картинка. И скоро все пойдут есть запеканку.
Обедали в кухне.
— У нас есть столовая, — объяснила Элфрида, — но она темная и мрачная, и мы никогда там не едим. Кроме того, в кухонной стене нет проема, и мне пришлось бы все время сновать с тарелками туда-сюда.
— Здесь гораздо лучше, — сказала Кэрри, и Люси была с ней согласна.
Длинный стол, полосатая льняная скатерть, разномастные деревянные стулья. Все по-домашнему просто. Кухня, прямо сказать, не шикарная. Доди, наверное, умерла бы, подумала Люси, если бы ее попросили что-нибудь приготовить в этих допотопных условиях. Во-первых, темно, так как окна выходят на стену соседского сада. Кроме того, они давным-давно были забраны решетками, чтобы защититься от незваных гостей или, может быть, воспрепятствовать самовольным отлучкам вечно перегруженных работой поваров и посудомоек. И тем не менее кухня, как и весь остальной дом, оставляла впечатление добротности и уюта. У стены стоял большой крашенный в темно-зеленый цвет буфет с фарфоровой посудой и крючками для кувшинов, кружек и чашек.
Ели пастуший пирог с мясом, необычайно вкусный, потом пудинг из тушеных яблок с меренгами, к которому подали кувшин сливок. Кэрри и Элфрида пили кофе. Оскар от кофе отказался. Он взглянул на часы и сказал:
— Если мы с Горацио не отправимся на прогулку немедленно, то вернемся уже затемно. — Он посмотрел на Люси. — Хочешь пойти с нами?
— На прогулку?
— Мы можем пойти на побережье. Я покажу тебе дорогу.
Приглашение очень обрадовало Люси.
— С удовольствием.
— Оскар, а может быть, вначале ты покажешь Люси город? — сказала Элфрида. — Она должна знать, где находятся магазины. Это займет не больше пяти минут. А потом можно пойти к дюнам.
— Конечно, если Люси захочет. У тебя есть теплое пальто?
— У меня есть новая куртка.
— И теплая шапка? На морском ветру можно уши отморозить.
— Да, шапка тоже есть.
— Тогда одевайся.
— Может быть, я помогу убрать со стола? — сказала Люси.
Элфрида засмеялась:
— Какая воспитанная девочка! Нет, спасибо. Мы с Кэрри уберем, когда допьем кофе. Идите на прогулку, пока еще не слишком холодно.
Спустя пять минут они вышли — Оскар, Люси и Горацио. Пес был на поводке, другой конец которого рукой в перчатке держала Люси. Она натянула на уши свою толстую шерстяную шапочку и застегнула куртку на молнию. Оскар был в теплой непродуваемой куртке на клетчатой подкладке и твидовой шляпе, которая, как заметила Люси, очень ему шла. В ней он казался еще красивее.
Когда они выходили из ворот, Оскар сказал:
— Сначала обойдем город.
Они двинулись по улице, вокруг церковной стены, мимо магазина подарков, аптеки, книжной и мясной лавок, газетного киоска.
— Сюда я хожу за утренними газетами. Если я разленюсь и мне захочется поваляться в постели, то идти за газетами придется тебе.
Бензоколонка, лавка, заваленная вязаными свитерами, маленькая гостиница, витрина с пляжными безделушками, универсальный магазин. Люси остановилась у дерева с облетевшей листвой и сквозь кованые ворота посмотрела на выложенную плитами дорожку, ведущую к открытой боковой двери церкви.
Ей почему-то ужасно захотелось войти. Она видела устланные половиками ступени и закрытую внутреннюю дверь.
— Интересно, церковь открыта? — спросила она.
— Всегда. Именно эта боковая дверь. Наверное, для посетителей.
— А как там внутри?
— Не знаю, Люси. Я там не был.
— Можно войти? На минутку?
Он колебался:
— Я…
— Давайте войдем. В церкви так хорошо, когда там никого нет. Как на пустынных улицах. И все можно рассмотреть. На минутку, а?
Оскар перевел дыхание, и Люси подумала, что он сейчас скажет: «теперь не время» или «в другой раз». Но вместо этого он только глубоко вздохнул:
— Хорошо.
Люси отворила ворота, заскрипевшие на петлях, и они с Оскаром пошли по мощеной дорожке. У входа висело объявление: «Добро пожаловать, но, пожалуйста, без собак».
Они привязали поводок к ручке наружной двери, и Горацио с недовольным видом уселся на половике.
Церковь была пуста. Их шаги гулко отдавались на плитах, и под сводами им вторило эхо. Сквозь цветные стекла витражей проникал солнечный свет. Ряды скамей располагались и в центре, и в боковых нефах, образуя как бы три отдельных храма. Стены каменные, сводчатый потолок парит высоко над головами, оштукатуренные плоскости выкрашены в небесно-голубой цвет.
