Оба эти аспекта Божественной природы сосуществуют в Писании на протяжении как Ветхого так и Нового Заветов. Закон отражает святость Бога; без него Он был бы не святой, а безнравственный Бог. Благодать — это Божий ответ на тот факт, что человек никогда не сможет достигнуть святости, требуемой Законом.
Одним из способов отличить Закон от Благодати является следующий вопрос: «Осуждает ли это меня?» Если да, то это Закон. И наоборот, если это дает мне утешение, это — Благодать. Используя этот критерий, определите, какой из отрывков соответствует Закону, а какой — Благодати:
1. Быт. 7,1: «И сказал Господь Ною: войди ты и все семейство твое в ковчег; ибо тебя увидел Я праведным предо Мною в роде сем».
2. Мтф. 22,37: «Иисус сказал ему: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим».
3. Иоан. 3,36: «Верующий в Сына имеет жизнь вечную; а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем».
(Ответы: (1) — благодать, (2) — Закон и (3) — благодать; Закон).
Для богословов-лютеран Закон и Евангелие раскрывают два неотъемлемых аспекта Божией личности: Его святость и Его милость. Таким образом они рассматривают Закон и Евангелие как неотъемлемые составные части истории спасения — от грехопадения Адама и Евы до завершения Тысячелетнего Царства.
Закон и Евангелие играют непреходящую роль в жизни как неверующих, так и верующих. Неверующих Закон обвиняет, осуждает и показывает им, что они нуждаются в Господе. Верующим Закон продолжает указывать на потребность в благодати и наставляет в благочестивой жизни. Евангелие указывает неверующему путь спасения от осуждения; для верующего оно служит побудительной силой исполнять Божественный нравственный Закон.
Строгое разграничение между ними и утверждение истин Закона и Благодати является важным герменевтическим приемом и отличительным признаком ортодоксальной лютеранской проповеди. Лютеранская теория делает сильный акцент на непрерывности. Как и в самом начале истории человечества, Бог продолжает общаться с человеком посредством как Закона, так и Благодати. Закон и Благодать — не две различные эпохи в общении Бога с человеком, а неотъемлемые части каждого эпизода Его отношений с человечеством. Для более подробного изучения этого вопроса рекомендуются две следующие книги:
P. Althaus,
C. F. W. Walther,
Ковенантная теория (теория заветов)
Другая теория, которая делает акцент на непрерывности в истории спасения — это ковенантная теория. Теологи-ковенанталисты рассматривают всю библейскую историю, как относящуюся к двум заветам: завету дел, до грехопадения, и завету благодати, от грехопадения до настоящего времени.[103]
Завет дел представляет собой договор между Богом и Адамом, по которому Адаму была за совершенное послушание обещана жизнь, а за неповиновение — смерть. Завет благодати — это договор между Богом и грешником, по которому Бог обещает спасение через веру, а грешник обещает жизнь веры и послушания.[104] Все ветхозаветные верующие, так же как и современные верующие входят в завет благодати.
Возражение против ковенантной теологии заключается в том, что объединять Ветхий и Новый Заветы в одну категорию — эпоху благодати — чрезмерное упрощение. Многочисленные стихи Писания с очевидностью указывают на старый и новый завет, что ясно соответствует нашему Ветхому и Новому Заветам. Например, Иер. 31,31-32 говорит:
«Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, — Не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь».
Стихи в Послании к Евреям, очевидно, также проводят такое разграничение:
«Но Сей Первосвященник получил служение тем превосходнейшее, чем лучшего Он ходатай завета, который утвержден на лучших обетованиях… Говоря «новый», показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению» (Евр. 8:6,13).
На эти возражения богословы-ковенанталисты отвечают так. Во-первых, ветхозаветные верующие были точно также спасены по благодати, как и новозаветные верующие; следовательно, все они могут считаться принадлежащими завету благодати. Во-вторых, многочисленные сравнения между Ветхим и Новым Заветами в Послании к Евреям не являются антитетическими. Их взаимоотношения представлены как отношения между хорошим и лучшим заветами. Хороший союз, который Бог предложил в Ветхом Завете (Завет благодати) был отвержен идолопоклонниками-израильтянами. Но Бог заменил его Новым заветом благодати, еще более милосердным, чем предыдущий. Далее взаимоотношения описываются как отношения между системой, устремленной в будущее, к своему исполнению, и самим исполнением. Кровь тельцов и козлов никогда окончательно и совершенно не могла удалить грех, но она действовала как «предоплата» до тех пор, пока не пришел Христос и не произошло совершенное искупление (Евр. 10,1-10). Таким образом, ковенанталисты делают вывод, что отношения между Ветхим и Новым Заветами скорее синтетические, нежели антитетические. Оба они — по благодати, один выстроен на милостивых обетованиях другого, Завета-предшественника.
Второе возражение, выдвигаемое против ковенантной теории заключается в том, что в Ветхом Завете говорится о нескольких заветах: завет с Ноем перед потопом (Быт. 6,18), завет с Ноем после потопа (Быт. 9,8-17), завет с Авраамом (Быт. 15,8,18; 17,6-8), завет с Моисеем (Исх. 6,6-8), завет с Давидом (Пс. 88:3,4, 26-37) и Новый завет (Иер. 31:31-34). Правомерно ли говорить, в свете всего этого, о завете благодати, а не о конкретных заветах? Если есть несколько заветов, то не является ли ковенантная теория частным случаем диспенсационализма?
Хотя теологи-ковенанталисты и признают каждый из этих отдельных заветов, между ковенантной и диспенсациональной концепциями истории спасения существует принципиальная разница. В отличие от первой теории, ковенантная концепция истории спасения делает акцент на непрерывности: общий завет благодати отражается в каждом из специфических заветов. Человеческие существа призваны по благодати, оправданы благодатью и с самого момента грехопадения входят в семью Божию по благодати. Таким образом, ковенантные теологи считают, что правомерно объединять эти отдельные заветы под общим главенством завета благодати.
Диспенсационалисты более подчеркивают момент прерывности. Хотя большинство из них согласно с тем, что спасение всегда дается по благодати, они все же считают, что существует значительная разница между Божьими заповедями о благочестивой жизни, данными в разные диспенсации. Ответственность человека в рамках каждой диспенсации рассматривается как иной, по сравнению с предыдущим, вид испытания. Так, когда люди не смогли быть в повиновении Богу в период руководства голосом совести (вторая диспенсация), Бог возложил на них обязанность повиноваться властям.
Ковенантные теологи более подчеркивают дополнительный, а не разграничительный характер заветов. Например, завет с Ноем, заключенный после потопа, органически связан с допотопным заветом; он просто пополнился подробностями благодатного общения. Подобно этому, завет с Моисеем не упразднил завета с Авраамом, скорее Моисеев завет был добавлен к Авраамову завету (Гал. 3,17-22). Таким образом, исходя из тех же библейских фактов и сходных взглядов на вдохновение и откровение, диспенсациональные и ковенантные богословы пришли к различным выводам о характере истории спасения, которые последовательно отражаются в их теологическом анализе всех отрывков Писания, за исключением Посланий.
