– Что же касается санитарного инспектора… Как его?
– Борисяк, – подсказал врач охотно. – Савва Кириллович!
– Да, вот именно! Борисяку более не служить вместе с нами. Найдем другого. В губернии должен быть отменный дух…
– Дух я вам обещаю. Вот наступит весна, подпалит солнце, прибудут «самоходы», как их называют, и дух будет крепкий!
– Ничего, Вадим Аркадьевич, мы еще молоды…
– И, выходит, у нас впереди много времени, чтобы успеть принюхаться?
Сергей Яковлевич тихонько постучал пальцем по темлячку своей шпаги.
– Не надо дерзить мне, – попросил он мягко. – Я, как и вы, Вадим Аркадьевич, принадлежу к числу людей, настроенных прогрессивно… Сейчас в Москве, если не ошибаюсь, готовится очередной съезд врачей по вопросам гигиены, – вы не желали бы на нем присутствовать?
– Я слышал об этом, князь, – почтительно ответил Ениколопов. – Но, к сожалению, въезд в столичные города мне воспрещен.
– Как?
– Видите ли (Ениколопов смотрел на Мышецкого, не мигая), я член социал-революционной партии…
– За что же вы сосланы?
– А разве этого недостаточно?
– Но…
– Да, – подхватил Ениколопов, – были и причины! Я принимал участие в покушении на витебского губернатора.
Сергей Яковлевич закинул руки назад, покачался с носков на пятки, вздернул подбородок.
– Вот как?
Почему-то он даже не был удивлен; ему только не нравилась улыбка на лице Ениколопова – почти издевательская, с наглецою в глазах.
– Именно, князь, – продолжал эсер (иногда врачующий, а иногда убивающий). – У нас ведь как? Одни – типография, другие – экспроприации, а мне… губернаторы! Губернаторы, ваше сиятельство, – заключил он цинично, – это моя партийная специальность!
– Вы довольно… откровенны, – вспыхнул Мышецкий.
– Но вы же довольно… прогрессивны! – ответил врач.
Сергей Яковлевич дал понять, что он собирается уходить. Немного замялся, ожидая поклона. Но поклона не было, и он повернул на выход, также не поклонившись.
Возле дверей, однако, задержался.
– У меня просьба, – сказал он. – Велите открыть парадный подъезд. Терпеть не могу задворок.
И только тогда Ениколопов ему поклонился:
– Вот это я обещаю вам, князь…
Вечером он почти выпал из коляски – разбитый, усталый и отупевший от обилия впечатлений. Чиновники (в тугих мундирах, запаренные, голодные) из присутствия не уходили – ждали его с душевным содроганием.
Сергей Яковлевич поднялся к себе, впервые скинул крылатку. Размял пальцы, сведенные за день в тесных перчатках. Огурцов затеплил перед ним ароматную свечу, чтобы освежить в кабинете воздух.
– Спасибо, – не сразу заметил услугу Мышецкий. – Пусть же господа чиновники приготовятся… Сейчас я выйду!
Огурцов шагнул, и его тут же швырнуло через три половицы.
– Вы – что, пьяны? С утра вы ходили ровнее.
– Годы, ваше сиятельство… – ответил старый чиновник.
Сергей Яковлевич еще раз пробежал глазами «брульон», данный ему Мясоедовым; возле фамилий чиновников, заподозренных при ревизии, стояли отметки: «подл… берет… растленен… низок!»
– Ну, ладно. – Мышецкий поднялся. – Проведите меня…
Электрическая станция работала скверно, лампы мигали, и в полумраке парадного зала безлико застыли уренские заправилы. Коротко приветствовав своих будущих сослуживцев, князь прошел вдоль шеренги выпуклых животов, впалых грудей, опущенных плеч и согнутых спин.
Лиц он почти не различал в потемках громадного зала, да, впрочем, и не желал их видеть, – слишком свежи были впечатления дня: ночлежка, казарма для сирот, тюремный частокол, трущобы Обираловки, старуха на круглом столе и прочее…
– Господа, – обратился Мышецкий, – кто из вас губернский предводитель дворянства?
Ему объяснили, что господин Атрыганьев не присутствует здесь, ибо еще вчера соизволил выехать из города в имение.
– Вчера? – переспросил Сергей Яковлевич. – Однако ему должно бы знать, что я приезжаю сегодня… Ну, хорошо!
Мимо него потянулся ряд советников правления, Сергей Яковлевич миновал его без вопросов и пожеланий. Задержался лишь возле губернского прокурора.
– Сударь, – сказал он ему, – сегодня я посетил вашу Бастилию… Там я видел несчастных, которые (если можно им верить) не знают, за что сидят.
– Да знают они, ваше сиятельство, всё знают, – добродушно пояснил прокурор, – Притворяются только…
– Вот как? Во всяком случае я советую вам наведываться в тюрьму почаще… Разберитесь!
Прокурор забубнил что-то о тяготах своего положения, но Сергей Яковлевич уже походил к губернскому статистику:
– Как вы организуете работу комитета?
– Очень просто, ваше сиятельство. У меня есть графы: баранов – в одну графу, коров – в другую. Для людей заведена у нас особая ведомость: баб – в левую, мужиков – в правую. А ежели, скажем, вот бревна или кирпич…
На груди статиста покоился значок «XXX лет беспорочной службы», и Мышецкий остановил его:
– Довольно!
Он вспомнил о Кобзеве – статистик нужен; но решил не спешить: Ивана Степановича он прибережет. Всегда найдется более нужное. Более важное.
И махнул рукой, открещиваясь:
– Бог с вами, можете продолжать… Баранов – в одну, баб – в другую. А-а, вот и вы, сударь!
Перед ним стоял, улыбаясь, как старому знакомцу, титулярный советник Осип Донатович Паскаль – тот самый, что первым засвидетельствовал сегодня свое почтение.
Мышецкий подвытянул из-за обшлага «брульон» сенатора: напротив фамилии Паскаля стояла жирная отметка – «главный вор, но не уловляется».
– Вы продовольственный инспектор?
– Именно так, ваше сиятельство.
Паскаль склонился перед ним, но Мышецкий выговорил:
– Спешу предварить ваше усердие. Со мною вы служить не будете.
– Позвольте, ваше… Верой и правдой…
– Не просите. Уже отставлены. По «третьему пункту»!
Осип Донатович Паскаль покинул шеренгу, бормоча вслух что-то о правосудии и о том, что он проживет и без службы. Да, он проживет и так, – ничуть не хуже…
Еще одна фигура – мужчина в соку, только слабоват на ноги, даже штаны трясутся от страха.
– Ваше место по службе, сударь?
– Губернский инженер и архитектор Ползищев… поклонник Ренессанса в титулярном чине!
– Весьма приятно, господин Ползищев.
Глядя на него, Мышецкий вдруг вспомнил стихи Козьмы Пруткова: «Раз архитектор с птичницей спознался!» – и не мог сдержать нечаянной улыбки. Так и отошел, ничего не сказав, чтобы не прыснуть.
– Тюремный инспектор Уренской губернии.
