японцы, ведя на поводках свору будочных псов, покинули разоренную деревню, стали перебираться ближе к Озерной (параллельно их движению вдоль морского берега спускалась к югу и вся флотилия)...

Урядник спросил приятеля:

– А куда, ты думаешь, их потянуло?

– Сам не знаю. Завтра выясним...

Исполатов отряхнул от хвои замшевые штаны. Нарочито медленно он загнал пулю в ствол карабина.

– Пойду, – сказал, – прогуляюсь по речке...

Трапперу хотелось побыть в одиночестве, к которому он так привык за долгие годы, а постоянное общение с людьми заметно утомляло его. Охотник стремился уйти в тишину, чтобы остаться наедине с самим собой.

Но сейчас за ним увязался Сережа Блинов.

– Можно и я с вами?

– Только я не терплю болтовни.

– Обещаю не мешать.

– Да уж, пожалуйста, будьте любезны...

Студент шагал за траппером, и его удивляло, что Исполатов не выбирает дороги, а идет всегда напрямик, какие бы завалы и препятствия ни встретились на его пути.

Вблизи протекала звонкоструйная лесная речушка.

– Простите, а как она называется?

– Ищуйдоцка.

Снова шаги. Молчание и плеск реки.

– А что это значит по-русски?

– Ищу дочку, – ответил Исполатов.

– Странное название, правда?

– Обычное для Камчатки...

Близился вечер, в зарослях малинника тонко запели комары. В тени густого ольховника Исполатов уселся на берегу речки, положив на колени казачий карабин. Рядом с ним присел на траву и юноша. Молча они наблюдали, как неподалеку от них возился в реке громадный медведь с красивой лоснящейся шерстью.

Зверь давно заметил людей, но люди ему не мешали. Он, кажется, захотел рыбки. Встав носом против течения, косолапый долго смотрел, как между его ног проскакивали стремительные лососи. Зверь оказался умнее, нежели думали о нем люди. Передние лапы он расставил под водою пошире, а задние сомкнул настолько, что между ними свободно проплывала всякая мелочь, но сразу же застревала крупная рыба. Почуяв, что добыча в капкане, медведь почти цирковым трюком, весь в туче брызг, вскидывал над водою зад и, словно с катапульты, выбрасывал пойманного лосося на берег.

– Тоже... ловец удачи, – улыбнулся Исполатов.

В один из таких моментов большая трепещущая кета упала к ногам траппера, который даже не шевельнулся. Медведь выбрался из воды, маленькими красноватыми глазками он долго смотрел на охотника. Исполатов тихонько сказал ему:

– Бери, бери... ешь на здоровье. А я сыт.

И ногою придвинул зверюге кету. Мишка со вкусом отгрыз ей голову, после чего, радостный, снова прыгнул в реку, посреди которой занял прежнюю позицию.

Сережа Блинов шлепнул Исполатова по спине.

– У вас комар, – сказал он.

– Не стоит беспокойства...

Грянул выстрел. Медведь рухнул в воду, красная ленточка крови быстро вытянулась вниз по течению Ищуйдоцки.

– Кто же его? – удивился Сережа.

– Я просил вас не болтать.

Сережа хотел подняться. Траппер удержал его:

– Сидеть. Молча. Не двигаясь.

Вскоре неподалеку затрещали кусты, и в реку вошел японский солдат с карабином в руке. Оружие мешало ему, он перекинул его через плечо. Хватая убитого медведя то за ноги, то за уши, он пытался вытащить свою добычу на бережок.

По наивности студент думал, что для стрельбы нужно вскинуть оружие, обязательно вжимая приклад в плечо, потом тщательно прицелиться... Но ничего подобного не случилось. Сережа даже не заметил, что лежащий на коленях Исполатова карабин слабо дрогнул.

Оружейное дуло – без прицеливания! – медленно сопровождало каждое движение противника.

Японец вытащил медведя на мелководье, достал нож.

Из карабина выблеснуло короткое пламя... Самурай зарылся лицом в густую медвежью шерсть.

Исполатов встал. Зорко оглядевшись, он раскурил папиросу. Жизнь продолжалась во всем дивном и великолепном многообразии. Мирно журчала река, в ее темной глуби, словно короткие мечи, двигались к нересту лососи, плещущая вода обмывала гладкую серебристую шерсть медведя, она же выполаскивала и одежду мертвого японского солдата...

– Вы убили его? – спросил Сережа.

Портсигар исчез в кармане замшевых штанов.

– А как вы догадались? – прищурился Исполатов.

Юноша был явно растерян и подавлен увиденным.

– Но... вот просто так взять и убить человека? А может, он хороший? Может, его дома ждет семья?

Исполатов отрезвил его крепкой пощечиной.

– Щенок! – сказал траппер с небывалым презрением. – Какое сейчас может иметь значение – хороший ли человек убитый мною солдат или, напротив, дурной? Запомните: на войне никто и никогда людей не убивает – на войне уничтожают врагов...

Сережа Блинов поднялся с земли:

– Я, наверное, сказал глупость... простите.

Еще раз они посмотрели на убитых: японец был очень маленьким, а медведь большой и рослый, даже сейчас казавшийся красавцем. Исполатов нервно продернул затвор, который живо выкинул на траву отработанную гильзу, дымно воняющую окисью газов. В ствол карабина плотно засела свежая пуля. Сплюнув окурок в реку, он пошагал обратно в лагерь. Сережа тронулся следом. Два человека, столь разных, долго шагали молча, вдруг траппер резко остановился, так что юноша даже наскочил на него.

– Я сожалею об этой пощечине, которой вы не заслужили, – мягко произнес Исполатов. – Мне близки ваши благородные чувства, а наивность проходит с годами... Но поймите, дорогой вы мой, – в голосе траппера вдруг прозвучала нежность, – ведь на войне сражаются не патриотизмом, а только умением. Мы здесь столько зверья набили, что сами озверели, и для нас завтрашний бой – все равно что хлобыстнуть стакан водки без закуски. Вы же для боя никак не годитесь.

– Так что же мне теперь делать?

– Не стремитесь завтра быть самым удачливым. Вы же видели, как легко можно укокошить человека. Подумайте, что станет с вашими папой и мамой...

Опять шагали по тропе. Сережа задумчиво спросил:

– Скажите, кто ваш идеальный герой?

Ответ был совершенно неожиданный:

– Карамзинская бедная Лиза, что утопилась в пруду.

Вернувшись в лагерь, он сообщил уряднику, что японцы разбили свой бивуак где-то неподалеку.

– Пора покончить с их маневрированиями.

Рано утречком ополченцев навестил усталый разведчик из явинских мужиков и подтвердил, что японский бивуак расположен в низовьях речки Ищуйдоцки.