более мирные цели. Он медленно, акцентируя каждое слово, произнес:

— Что меня удивляет, так это то, что такая очаровательная девушка, как вы, играет роль заговорщика в мужских военных играх.

Он сказал это со всей серьезностью и подумал, что именно сейчас стоит попытаться воспользоваться советом Гранниса. Он добавил:

— Там, где я жил, девушки понимали, что если мужчина в форме свистит ей вслед, то не для того, чтобы поговорить о тех идеалах, за которые он сражается. — С этими, словами он поднялся и подошел к ней ближе.

Она явно не ожидала услышать ничего подобного и была в первую минуту заметно удивлена. В глазах ее появилось испуганное выражение, но она овладела собой, нахмурила брови и резко приказала:

— Не подходите ко мне.

Каргилл продолжал медленно приближаться. Он подумал, что Граннис определенно ошибался, считая, что в этой холодной, решительной молодой особе можно вызвать романтические эмоции. Но то, что она так явно была обескуражена, давало ему шанс.

— Вы, наверное, — сказал он, — воспитывались в какой-то необычной обстановке. Странно видеть, как женщина вашего мужества боится самой себя.

Энн перестала отступать назад. Когда она заговорила, Каргилл понял, что его слова сильно задели ее. Она произнесла слишком резким тоном:

— У нас только одна цель — уничтожить Теней. Когда она будет достигнута, тогда время подумать о замужестве и детях.

Каргилл остановился тоже.

— Могу сказать вам прямо сейчас, что вы плохо представляете себе, что происходит во время войны. Уровень рождаемости не падает, а, наоборот, растет. Больницы бывают полны женщин, которым приходится переживать последствия того, что мужчинами в такое время овладевает желание оставить свой след на земле, если даже им самим суждено погибнуть.

— Мы будем выходить замуж за тех, кто останется в живых, — проговорила Энн спокойно. — Это глупо, когда девушка, особенно если она живет в стесненных материальных обстоятельствах, берет на себя обузу воспитывать ребенка погибшего отца.

Каргилл сказал сухо:

— Когда я буду заниматься с летчиками, я порадую их тем, что девушки считают, что лучше всего выходить замуж за гражданских.

— Я этого не говорила. Я сказала…

Каргилл перебил ее. Он решил, что не сможет ничего добиться от нее, и поэтому чем быстрее он закончит этот разговор, тем лучше.

— А как, — спросил он, — насчет того человека, которому вы с легкостью поручили отключить защитный экран в Городе Теней? Вы хотите сказать, что он не получит даже одного поцелуя от прекрасной девушки?

Он шагнул вперед и хотел обнять ее. Она уклонилась от его объятий и бросилась к двери. Смеясь, Каргилл последовал за ней, не так быстро, чтобы действительно поймать ее, но так, чтобы она не сомневалась в его решимости добиться того, чего он хотел. У двери она повернулась на секунду, и он увидел, что лицо ее горело от гнева. Он замедлил шаг. Выйдя из комнаты, она быстро пошла по коридору, поднялась по лестнице, и он услышал, как наверху хлопнула ее дверь.

Он тут же забыл об этом происшествии и поспешил в сад, где уже через минуту разговаривал с Витроу, который сообщил ему то, что он и ожидал. На то, чтобы перестроить их организацию так, как предложил Каргилл, уйдет по меньшей мере месяц. Каргилл отметил, что в данном случае важно то, что, если произойдет что-нибудь непредвиденное, могут пострадать только отдельные люди, а вся организация будет сохранена в работоспособном состоянии.

На этом они расстались, и Каргилл вернулся в дом. Вечером, когда он шел к себе в спальню, он неожиданно для самого себя остановился перед дверью спальни Энн и постучал.

— Можно мне войти? — спросил он.

После нескольких минут молчания он услышал возмущенный голос девушки:

— Не смейте даже подходить к этой двери.

Каргилл демонстративно подергал за ручку. Дверь оказалась запертой. Он пошел к себе улыбаясь, не чувствуя ни стыда, ни вины. Он, так же как и девяносто процентов всех военных, кого он когда-либо встречал, твердо верил в то, что во время войны можно было завоевать любую женщину, — как еще можно было узнать, что она по этому поводу думает, если не преследовать ее?

Начав кампанию преследования Энн, он намеревался ее продолжить. Однако, когда он добрался до своей комнаты, мысли его потекли совсем в другом русле. Он лежал в кровати, вспоминая то время, когда был ранен в Корее и испытывал такое ощущение, будто бы находился где-то очень далеко. “Я должен сейчас это почувствовать”, — сказал он себе.

И вскоре это ощущение появилось. Он очень внимательно и медленно восстанавливал весь процесс, сначала то, как оно появлялось, потом — как пропадало. И каждый раз стремился сосредоточиться на том моменте, Когда происходил этот переход от жизни к состоянию, близкому к смерти. Он заметил, что внутри у него нарастает чувство волнения, возбужденного ожидания, появляется убеждение, что сейчас должно что-то произойти.

Внезапно его тело пронзило что-то вроде электрического тока. Он увидел золотой шар, вращающийся в пространстве. Это было настолько великолепное зрелище, что он не мог отвести от него глаз. Это было воплощение красоты.

Наблюдая за шаром, Каргилл заметил, что, вращаясь, он разбрасывает во все стороны искры. Искры улетали в пространство, принимая форму спирали. Теперь он заметил, что и сам шар состоит из бесчисленного множества подобных форм — это были его части.

“Удивительно, — подумал он, — в нем заключается вся материальная Вселенная. Это и есть Вселенная”.

Что-то черное появилось между ним и золотым шаром, закрывая его от Каргилла. Он знал, кто враг, — чернота, пустота.

В эту секунду он ощутил необъяснимый ужас, смертельную панику. Это касалось той битвы, которая шла, — которая идет здесь.

Фаза жизни в этой битве терпела поражение. Все, кто был вовлечен в этот глобальный конфликт, погибнут в катастрофе. Большие надежды возлагались на жизненную силу, но она оказывалась подавленной, бездумной, нетворческой. Сила духа опустилась так низко, что даже смерть не могла заставить ее возродиться. Сила духа застряла в ловушках, расставленных перед ней. Она даже не подозревала, как близко поражение. Дела обстояли так, что любая новая крупная катастрофа могла привести к окончательному всеобщему уничтожению…

Каргилл постепенно стал возвращаться к действительности. Осмотревшись, он понял, что по- прежнему находится в своей спальне в доме Энн Рис, и подивился, как беспределен полет человеческой фантазии. “Мне надо прекращать все это, — подумал он. — Еще несколько кошмаров вроде этого, и я начну думать, что будущее всего мира зависит от этой войны Твинеров с Тенями”.

Безусловно, он получил какой-то результат, это надо было признать. Что бы эти странные сны ни представляли собой, они, несомненно, существовали; и, что еще важнее, он мог вызывать эти картины в своем воображении усилием воли тогда, когда ему было необходимо. По двум успешным результатам из двух попыток делать общие выводы было нельзя, но во время этих экспериментов он чувствовал, что знает такие вещи, которые выходили далеко за пределы обычных представлений человека, и в своих размышлениях пытался проникнуть в самую глубинную суть явлений.

Это были мысли о том, как пространство возникает из материи, как материя рождает пространство; мысли о процессах созидания и разрушения; о потоках энергии, которые связаны с иллюзиями и красотой…

Красота? Каргилл вспомнил необыкновенный золотой шар и задумался. В то время он казался воплощением жизненного начала, но он таковым не являлся. Сейчас это было абсолютно ясно, потому что