остаток вечера. Да и вообще, какое все это имело значение? Оставалось всего три дня до конца отпуска, и ему было совершенно некогда уточнять, как далеко зашли их отношения.

— Где ваша машина? — спросил он со всей решительностью, какую только мог собрать в своем расслабленном теле.

Слегка пошатываясь на ходу, девушка повела его к своей машине. Это был “шевроле”. Она подождала, пока Мортон откроет ей дверь, и рухнула на сиденье. Все тело ее как-то сразу обмякло, и голова безжизненно повисла. Каргилл сел за руль и еле удержался от того, чтобы тут же не сползти на пол, положить голову на сиденье и заснуть.

Последним усилием воли он попытался собраться, сконцентрировать свое внимание, и внезапно ему стало страшно. “А я ведь совершенно не в состоянии вести машину. Лучше взять такси”, — вяло подумал он.

Но воплотить это в действие он был уже не в состоянии. То странное оцепенение, с которым он все это время боролся, одолело его, и сознание отключилось. В последнюю секунду он еще ощущал, что тело механически, уже помимо его воли, совершает какие-то движения — кажется, нога нажала на педаль, — и больше он ничего не помнил.

Когда Каргилл пришел в себя, то понял, что произошла авария. Автомобиль съехал с дороги и врезался в дерево. Попытка выбраться из машины не удалась — дверь, видимо, заклинило. Осмотревшись, Каргилл убедился, что лишь чудом избежал смерти или серьезного увечья, так как корпус автомобиля был просто искорежен.

Он решил попробовать открыть другую дверь, с той стороны, где сидела девушка, и тут его охватил ужас: вся передняя часть машины в этом месте была вдавлена внутрь. Именно сюда пришелся самый сильный удар…

Даже в темноте было понятно, что этот удар оказался для девушки смертельным. Отчаянным усилием Каргилл снова дернул свою дверь, и на этот раз она поддалась. С большим трудом он выбрался из машины, постоял минуту, стараясь унять дрожь в ногах, и медленно, неверными шагами пошел куда-то в ночь, прочь от этого места. Никто не остановил его. Улица была пустынна.

Утром, бледный и протрезвевший, он прочитал сообщение об этом несчастном случае в газете:

В первых сообщениях ни слова не говорилось о том, располагает ли полиция какими-то сведениями о возможных причинах аварии и о том, кто видел Мари Шане в тот вечер. В одном из следующих выпусков газет было упомянуто, что незадолго до того, как произошла авария, ее видели в коктейль-баре разговаривающей с каким-то военным. Все вечерние газеты подхватили сообщение и стали развивать эту тему. А на следующее утро в газетах уже излагались версии о возможном убийстве. На душе у Каргилла было неспокойно, и он решил немедленно, не дожидаясь окончания отпуска, вернуться в свою часть.

Когда через неделю ему стало известно, что его часть направляют в Корею, он испытал чувство огромного облегчения, несмотря на то что в Корее (это было в 1953 году) шла настоящая война. Жизнь в обстановке постоянных боев ожесточила Каргилла. Зрелище крови, человеческих страданий и чужой смерти уже не трогало его, и постепенно чувство вины, преследовавшее его раньше, исчезло. Так прошел год, и он почти совсем забыл об этом неприятном случае.

В начале 1954 года Каргилл, уже в чине капитана, вернулся в Лос-Анджелес. Он пробыл дома несколько месяцев, когда однажды с утренней почтой получил какую-то странную записку. В ней говорилось:

Каргилл сначала ничего не понял. Мари Шане? Кто это такая? И вдруг он все вспомнил, и тот давний, уже позабытый страх вновь охватил его. “Но ведь она умерла, — подумал он растерянно. — И она не знала, как меня зовут…”

Внутри у него все похолодело. Инстинкт самосохранения подсказывал ему, что идти на эту встречу нельзя, но по мере того, как приближался вечер, росла и его решимость узнать, что же все это значит, что хочет от него эта странная женщина, подписавшаяся именем той, которой уже давно нет в живых, почему она с нетерпением ждет их встречи.

В великолепном фойе отеля “Гиффорд” Каргилл был уже в начале девятого. Он нашел удобное место за одной из колонн, откуда можно было наблюдать за входом, и приготовился ждать.

Ждать ему пришлось долго. В половине десятого внутри у него все кипело от негодования, так как он уже пять раз предпринимал попытки заговорить с незнакомыми женщинами, принимая их за Мари Шане, и каждый раз ему приходилось выслушивать, что они думают по поводу его бестактной навязчивости. Он чувствовал, что терпение его иссякает с каждой минутой.

Его неуспех у женщин не остался, однако, незамеченным. Детектив отеля, высокий, крепкого сложения человек, бесшумно подошел к нему и тихим, но убедительным голосом сказал:

— Капитан, а что, если вам попытать счастья в другом месте? Вы же видите, здесь у вас дело не идет, — и добавил еще более убедительно: — Короче, друг, топай отсюда, и живо!

Каргилл, побелев от злости, посмотрел в бесстрастные глаза детектива и понял, что ему придется уйти. И в эту минуту где-то рядом за его спиной приятный женский голос произнес:

— Я долго вас заставила ждать, капитан?

С чувством облегчения Каргилл повернулся и замер. Он был уверен, что не помнит, как выглядела та несчастная девушка, но сейчас, как только увидел ее, сразу понял, что это Мари Шане.

Она изменилась, но сомнений не было. Это была она.

Краем глаза он увидел, что местный детектив отошел в сторону. И тогда остались только эта девушка и он, смотрящий на нее во все глаза.

— Это действительно вы, — сказал он, — Мари Шане.

Ему было трудно произнести это имя, как будто слова были тяжелыми, как камни, и для того, чтобы заставить их двигаться, нужно было приложить немало усилий. Присмотревшись к ней получше, Каргилл начал осознавать, что она очень изменилась.

Та девушка, которую он согласился отвезти домой год назад, была тоже хорошо одета, но не так, как эта. Сейчас на ней было ярко-розовое платье типа сари и манто из меха какого-то неизвестного ему животного. Мех был необыкновенно красив, ничего подобного Каргилл не видел со дня своего возвращения в Америку.

Но, собственно говоря, одежда ее сейчас не имела никакого значения. “Вас ведь нет на свете, — хотел он сказать. — Я сам читал сообщение о ваших похоронах”.

Но он не стал этого говорить. Что-то останавливало его. Девушка тихо произнесла:

— Пойдемте в бар. Там мы можем что-нибудь выпить и поговорить о старых временах…

Каргилл выпил первую рюмку залпом, не отрываясь. Вопросительно взглянув на девушку, он заметил, что она наблюдает за ним с легкой, снисходительной усмешкой.