обед, на котором я рисковал оказаться лишним.

Чего мне действительно хотелось, так это увидеть Никки — просто удостовериться, что все о’кей и в наших отношениях ничего не изменилось, во всяком случае в худшую сторону, с той новогодней вечеринки, то есть после поцелуя, верней после двух поцелуев, из-за которых я все-таки беспокоился. Ведь я позволил ей целоваться со мной и даже отвечал ей, и чем больше об этом впоследствии думал, тем стыднее мне становилось, и я жутко хотел сказать ей, что на самом деле поцелуи ничего не изменили и, разумеется, ничего подобного более не повторится, и что еще я сожалею и о том случае, когда мы с ней ехали под дождем в «лендровере», а я пытался — о боже, какой недостойной, отчаянной представлялась теперь та попытка склонить ее к тому, чтобы со мной пообедать, — и что я для нее всегда, навеки останусь добрым другом и добрым дядюшкой, на всю оставшуюся жизнь… Правда, в то же самое время мне хотелось, чтобы не пришлось вообще ничего говорить, чтобы все устроилось само собой, а между нами просто все осталось по-прежнему, как было всегда, без какой-либо неловкости или отстраненности.

Главная же проблема заключалась в присутствии Эммы, так что если бы Крейгу вздумалось упомянуть о том, что случилось с Джоу — хоть я и умолял его ничего не говорить Эмме или Никки, а в особенности даже не заикаться о происшедшем между Джоу и Эдом, — вот тогда положение станет действительно щекотливым, с учетом той давней истории с Эммой. И пусть я успокаивал себя тем, что все давно быльем поросло, от этого данная ситуация не переставала таить в себе смертельную угрозу для моей дружбы с Крейгом.

Я рисковал потерять подругу, двух лучших друзей, а назавтра, может быть, работу и даже свободу — и все за какой-то сумасшедший двухдневный период.

Не расслабляйся, говорил я себе. Выше нос. Хорошенько поужинать мне точно не помешало бы, из-за жуткого похмелья пить я, скорей всего, сегодня уже не смогу, так что застольная беседа послужит мне очень удачно подвернувшейся репетицией предстоящей передачи. Ведь завтра нелегкий день. И вместе с тем я решил отказаться от приглашения. Скажу: нет, спасибо, другие планы.

— Привет, Кен.

— Эйми, детка, ну как ты?

— Превосходно. А ты?

— Да так себе, сама знаешь…

— Нет, дорогой, не знаю. А в чем дело? Какие-нибудь проблемы?

— Мы с Джоу… В общем, между нами все кончено.

— Ох! Какая печальная новость. Мне казалось, вы так близки.

— Да уж… — пробормотал я, а сам подумал: «Так ли?» Я бы так не сказал, пожалуй, но, может, так все и говорят, услышав подобные вести. — Ну, ничего не поделаешь. Разбежались окончательно. Собственно, к этому давно шло… да вот, сознаюсь, задело за живое чуток сильней, чем я ожидал.

— Бедняжка.

— Мы ведь были вместе почти два года.

— И вправду.

— Ага. Но такое чувство, будто бы дольше.

— Бывает.

— Должен сказать, я сильно к ней привязался.

— Еще бы.

— А теперь все в прошлом…

— Сочувствую.

— Вот так…

— Мм. Тебе, наверное, очень плохо?

— Ничего, Эйми. Жизнь не кончается.

— Звучит не слишком оптимистично.

— Справлюсь. Хоть и не сразу.

— О! Я могу как-то помочь?

— Пожалуй, да… Ты могла бы позволить пригласить тебя пообедать… Да хоть бы и прямо сегодня. Что скажешь?

— Кен, идея просто чудесная, черт побери. Я сама, знаешь, сейчас как неприкаянная.

Глядя на дисплей мобильника, я подумал: «А зря. Ведь ты, милая, могла бы догадаться пораньше».

— Эйми, не надо. Тут даже не одна, а две неправды: во-первых, будто частная собственность по определению управляется эффективнее, чем общественная…

— Но ведь так и есть. Ты когда-нибудь имел дело с муниципальными советами, Кен? Толку от тамошних идиотов ноль. В реальном мире они не протянули бы и двух минут!

— То же самое случилось и с железнодорожной компанией «Рейлтрек» [103], стоило только правительству лишить ее субсидий.

— Ха! Готова спорить, они набирали персонал из числа членов местного муниципального совета!

— Ой, только не надо… и вот еще. Вторая ложь состоит в том, будто частная собственность обходится дешевле. Будто привлекаются дополнительные инвестиции и начинают поступать дополнительные доходы. Бред собачий! Это если считать по правилам, установленным нашим казначейством. Расходы на инфраструктуру все равно велики, кто бы их ни производил. Без займов так или иначе не обойтись, а по займам платить надо с процентами, и все это еще до того, как дело начнет приносить прибыль, ради которой, собственно, и старается частный вкладчик. А теперь спроси-ка сама себя: кто способен занять деньги дешевле, чем любая фирма? Ответ: государство.

— Ну, Кен, это смотря какое государство.

— Ну хорошо, британское правительство способно брать кредиты под меньший процент, нежели любая коммерческая организация.

— Да, потому что оно не тратит деньги на то, что у частного сектора получается лучше.

— Но это же смешно, Эйми.

— Вовсе нет. А к тому же как насчет риска?

— Какого риска? Если что-то пойдет не так, бедный налогоплательщик все равно раскошелится.

— Риск есть всегда, Кен. Жизнь такая штука, в которой всегда полно риска.

Я откинулся на спинку кресла. Мы сидели в «Ла-Итерии», новом ресторане в Ислингтоне, эдакой претенциозной архимодной едальне. Столы и стулья представляли собой деревянную садовую мебель, а стены были обиты тем перфорированным оранжевым пластиком, из которого строители делают временные ограждения. Меню претенциозное, пища неадекватная, персонал держится заносчиво. Странно, что народу не совсем битком. Как-никак воскресный вечер.

Эйми выглядела потрясающе, ее прелестные волосы, теперь прямые и белокурые, сияли в лучах светильников, похожих на подвешенные к потолку автомобильные фары. На ней была черная юбка с черными же колготками, какой-то облегающий джемпер с широкими рукавами и глубоким квадратным декольте, где на загорелой коже поблескивала золотая цепочка.

Так что и выглядела она классно, и явно принарядилась — появись она передо мной в заляпанных краской джинсах и наглаженной футболке, я понял бы сразу, что мне сегодня ничего не светит, — и тут на тебе, она вдруг превращается в эдакую юную «мисс капитализм» и принимается рьяно его защищать.

До сих пор, когда мы выбирались куда-то пообедать или поужинать, мы занимались на этих наших свиданиях, которые на Самом деле и свиданиями-то не назовешь, тем, что ели, пили и флиртовали. Вот когда мы веселились вовсю, черт побери! И уж разумеется, никаких проклятых споров о частной и общественной собственности. То есть я, конечно, знал, что лоббистская фирма, где она работает, занимается пропагандой подобного дерьма, но, слава богу, моей приятельнице никогда не взбредало в голову втюхивать его мне. Я и сделал всего-то одно замечание экспромтом относительно «Рейлтрека» и радужных перспектив «Рейлтраха» и «Рейлкраха», а она прямо накинулась на меня.

— Знаешь, Эйми, о чем я только и думаю в последнее время? — спросил я, кладя вилку.

Есть главное блюдо я только что начал, и на тарелке еще громоздилась гора всяческой снеди. Здешний повар, похоже, уделял основное внимание тому, чтобы производимый его кухней материал

Вы читаете Мертвый эфир
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату