боишься?
– Ничего я не боюсь, – зарычал Рантель. – Тем более, если мы любим друг друга.
– Я люблю всех, – призналась Кида, – но только давай больше не будем говорить об этом, ладно?
Удивленно посмотрев на женщину, Рантель тем не менее ничего не сказал. Он крепко сжал руку возлюбленной и повел ее прочь с площади. Несомненно, за время блужданий в поисках Киды резчик отлично изучил предместье, и теперь уверенно вел ее по самым темным переулкам, где было меньше вероятности встретить кого-то из знакомых. Через полчаса оба уже стояли у порога дома Рантеля у подножия стены Горменгаста.
В хижине было темно – только у стены пылал в очаге огонь. Кида быстро почувствовала себя хозяйкой – она нащепала лучины и поставила тускло горящие кусочки дерева на грубо сколоченном столе. Заодно женщина подбросила побольше дров в очаг, чтобы в помещении стало хоть немного теплее. Чтобы окончательно утвердиться в роли хозяйки, Кида вынесла наружу и основательно вытрясла тростниковые циновки, которыми в предместье было принято устилать глинобитный пол.
– Молодость очень быстро уйдет от нас, – сказала она по окончании работы Рантелю, – но пока мы вместе, и сегодняшняя ночь точно в нашем распоряжении. Конечно, эти идиотские нравы еще попортят нам немало крови. Но сам подумай, что сейчас нам ничто не мешает. Ну подойди ко мне! Обними меня снова!
Мастер, как во сне, шагнул к возлюбленной и заключил ее в объятия. И тут же с той стороны кто-то застучал в окно. Две пары глаз тревожно воззрились на запыленное стекло – но тревога была ложной: то был просто дождь.
Шли минуты, бежали часы... Рантель и Кида лежали прямо на полу возле жарко пылающего очага. Страсть то и дело захлестывала их горячими волнами. Обоим хотелось как можно дольше оставаться в этих волнах. Жаль только, что любовь не длится вечно...
Проснувшись, Кида осторожно скосила глаза вправо – Рантель безмятежно спал, положив голову ей на плечо. Женщина осторожно пошевельнулась – резчик продолжал спать. Тогда все так же осторожно, но уже решительнее Кида положила голову любимого на подушку и, встав, пошла к двери. Неожиданно для самой себя она обнаружила, что по-прежнему чувствует себя защищенной от всех жизненных невзгод. Стараясь не шуметь, Кида отодвинула в сторону засов и осторожно отворила дверь. Прямо перед ней высилась исполинская стена замка. Сложенный из массивных каменных блоков цоколь казался скалой. Сколько помнила себя Кида, стена эта ассоциировалась в ее сознании с могуществом и силой. В любую погоду – в дождь ли, когда камень стены темнел, в солнечную ли погоду, когда на каменных уступах грелись ящерицы – укрепления Горменгаста были несокрушимой твердыней. Ни дожди, ни самые лютые морозы не могли сокрушить камень, сколько снегов упало на стены и потом сошло, а замок стоит века и будет стоять еще во много раз больше, чем стоял...
Кида подняла голову и увидела, что робкие лучи солнца уже позолотили зубцы стены. Впрочем, скоро не будет и этого. Уже осень, скоро начнутся дожди, солнца вообще не увидишь... Опустив глаза, женщина увидела сидящего чуть в стороне человека. Кида едва не лишилась чувств, когда узнала в нем Брейгона. Когда он успел прийти сюда? И как он вообще обо всем догадался? Почувствовав, что силы оставляют ее, женщина прислонилась к дверному косяку.
Брейгон почему-то не встал, и тогда Кида сама подошла к нему. Молча посмотрев на мастера, женщина немного подумала и присела рядом с ним. Брейгон был видным мужчиной – крепко сбитым, с развитой мускулатурой и толстой шеей. Казалось, что сила так и брызжет из него. Неожиданно Кида подумала, что очень рада встрече с Брейгоном.
– И давно ты тут сидишь? – наконец не выдержала Кида.
– Да не слишком...
– Зачем пришел-то? А откуда ты узнал, что я вернулась?
– Потому что у меня работа не клеилась.
– Ты что, больше ничего не вырезаешь?
– Сам не знаю, что со мной случилось. Вырезаю узор, но не вижу линий. Вижу только твое лицо.
Кида отчаянно вздохнула и скрестила руки на груди. Ее одолевала непростительная в такой ситуации растерянность.
– И потому ты решил прийти именно сюда? – осторожно поинтересовалась женщина.
– Я пришел не вдруг и не так давно. Я знал, что Рантель отыщет тебя сразу же, как только ты выйдешь из ворот в стене. Я заметил, как он прячется за кучей камней, что сбоку от ворот. Конечно, нетрудно было догадаться, что он караулит тебя. Я не сомневался, что он тебя не упустит. А пришел я потому, что хотел взглянуть на тебя. И потому, что хотел спросить Рантеля, где он найдет для тебя ночлег. Кстати, он тебе сказал, что твой дом забрали в собственность общины? Вроде есть какой-то закон на этот счет... Я сижу тут час. Как взгляну на дверь, и снова чудится твое лицо. Счастливое лицо. Скажи, ты счастлива?
– Да...
– В замке тебе было страшно – возвращаться сюда? Но ты переборола страх и вернулась. Теперь, наверное, ничего не боишься? И я знаю почему... Потому что ты нашла любовь. Ты... Ты его любишь?
– Не знаю, что тебе сказать. Пойми, я ничего не знаю. Люблю ли я его, или я люблю этот воздух и этот дождь. Знаешь, если я все-таки люблю Рантеля, то люблю при этом и тебя... Вот сейчас я сижу рядом с тобой, смотрю тебе в лицо и понимаю, что люблю тебя. Мне нравится, что ты не бранишься от ярости и ревности, что не просишь меня перейти к тебе. Сидишь спокойно, поигрываешь палочкой и все понимаешь. Я, кажется, не сказала тебе, что сильно изменилась? А может, ты сам заметил?
Кида прислонилась к шершавому камню стены и повторила:
– Скажи, я изменилась?
– Ты просто почувствовала себя свободной, – ответил Брейгон, продолжая вертеть в руках палку.
– Брейгон, да послушай, – вскричала женщина. – Тебя, тебя я люблю. Любовь к тебе и к нему раздирает меня на части, но я счастлива испытывать такую боль. Я должна высказать тебе правду. Мне очень неспокойно, но именно такая жизнь и кажется мне счастьем. Потому что на все трудности я смотрю как бы свысока. Но я люблю тебя. Люблю!
