проведено в жизнь оно вообще никогда не было). Тогда же, в 1786 году, кагалам возвращены многие функции — расклад налогов, право отпускать и не отпускать из общины. То ли Екатерина II поняла, что евреи славянских стран совсем не похожи на немецких, то ли приходит к пониманию выгоды такого положения вещей. То ли окружение императрицы изрядно «подмазано» посланцами кагала.

Пользуясь указом, в Могилевской губернии 10 % евреев записались в купечество, а из христиан купцов было только 5,5 %. Вот и первый источник недовольства…

И тут же появляется другой… В те времена купцы были «прикреплены» к своим городам ничуть не менее прочно, чем крестьяне к земле. Очень наивно представлять себе купца XVIII, даже начала XIX в. как современного предпринимателя, который сам решает, где ему поселиться.

Только в Белоруссии купцы могли переходить из города в город, «смотря по удобности их коммерции». Что характерно, местные христианские купцы не пользуются этой возможностью, а вот еврейские пользуются. Многие евреи, вошедшие в эти 10 %, стали перебираться в города великоросских, «внутренних» губерний, а то и в Москву.

В 1790 г. московское купечество составило по этому поводу «Приговор» и подало его властям. В этом «Приговоре» купцы писали, что евреи пользуются запрещенными приемами торговли, чем наносят ей «чувствительный вред и помешательство», и что дешевизна их товаров доказывает одно — товары эти контрабандные. Кроме того, московские купцы писали, что «евреи обрезывают, как известно, монеты; возможно, что они будут делать то же и в Москве».

Некий же Нота Хаимов, «…ведя себя у публики разными подлогами и ухищрениями в знатный кредит и выманя чрез то у многих здешних купцов в долг товаров ценою до пятисот тысяч рублев, все оные выпроводил в разные, им только одним известные места, и потом и сам со всем тем явно похищенным столь важным капиталом из Москвы скрылся за границу, оставя по себе следы жалостного многих купеческих домов разорения; из которых некоторые с печали померли, оставя бедны жен и детей без всякого пропитания, а прочие, лишась всего собранного многолетними трудами имения и кредита, сделались банкротами и лишились невинно честного имени гражданина».

А потому патриотически настроенные московские купцы просили об удалении евреев из Москвы.

Почти одновременно с москвичами евреи подали жалобу, подписанную шестью именитыми купцами: их больше не записывают в купцы смоленские и московские. Они же имеют право! Им разрешено…

Московские же купцы обзывали их обидным словом «жиды» и ложно утверждали, будто у евреев «развращенные нравы»; «…святой наш закон и предание суть явны и всему свету известны, яко они основаны на любови к Богу и к ближнему, по правилам десятери заповедей Господним; и поелику Старый Завет есть предзнаменование, свидетельство и основание святости Нового Завета…».

А дальше подкованные в богословии евреи опровергали утверждения московских купцов про то, что в порядочных государствах евреев не терпят. Не только терпят, утверждали евреи, но и получают от них немалую пользу! Как вот в Голландии, например, или в Англии. И вообще записали их в московские купцы открыто и честно, «…невзирая, что бороды, одеяние, даже и имена наши ощутительно доказывают каждому наш род и закон».

Проблему сочли столь важной, что этими жалобами занимался «Совет государыни». Из всех еврейских кривд подтвердилась только одно: еврейские торговцы стали разносить товары по домам — что было почему-то запрещено. Знали ли вообще евреи про это запрещение — не знаю, но ведь получается — они попросту открыли новую и очень перспективную экономическую нишу. Вот московские купцы эту нишу «благополучно» просмотрели, и их злоба на конкурентов как-то не вызывает уважения. В торговом деле надо уметь крутиться, господа!

Если Совет принял неблагоприятное для евреев решение, то не из страха, что они когда-нибудь научатся обрезывать монету. Совет нашел, что евреи имеют права мещан и купцов только в Белоруссии, но не во внутренних губерниях и что от допущения евреев в Москву «не усматривается никакой пользы».

Решение это было принято на основании доклада президента Коммерц-коллегии, графа А. Р. Воронцова. Рассматривая с разных сторон проблему, граф А. Р. Воронцов писал, что, конечно, Голландии от присутствия евреев только хорошо, но это от каких евреев? От португальских евреев, которые активные и честные. «Но такие евреи, которые известны под названием польских, прусских и немецких жидов… совсем другого роду и производят торги свои, так сказать, как цыганы — со лжею и обманом, который есть единым их упражнением, чтоб простой народ проводить».

Воронцов очень решительно возложил ответственность за крестьянскую нищету в Белоруссии на евреев и утверждал — евреи стоят за спиной всех фальшивомонетчиков и контрабандистов Российской империи. Ни много ни мало.

В декабре 1791 г. издан указ о недозволении евреям записываться в купцы внутренних губерний, а в Москву они могли теперь приезжать «лишь на известные сроки по торговым делам».

Русские не имеют понятия о еврейской системе «хазоке», монополии «местных» на предпринимательство и на работу. Но и кагальные старейшины, и русские императорские власти действуют в одной логике: логике феодального общества. Им конкуренции не надо! Пусть будет тишь, гладь и всеобщая благодать!

«И вот этот указ 1791 года, для купцов еврейских сравнительно с купцами христианскими даже льготный, с годами превратился в основание будущей «черты оседлости», легшей мрачной тенью на еврейское существование в России почти до самой революции»[156] .

«Еврейская энциклопедия» даже как-то оправдывает издание этого указа: мол, «центр тяжести указа 1791 года не в том, что то были евреи, а в том, что то были торговые люди: вопрос рассматривался не с точки зрения национальной или религиозной, а лишь с точки зрения полезности»[157].

Вот-вот, никого не интересует, что сами люди думают об этом, и уж конечно, ни у кого нет никаких незыблемых прав: ни у московских купцов, ни у евреев. Власть взяла и развела их в лучших традициях «хазоки». Так и родилась «черта оседлости», даже не из антисемитизма. Сама же «черта оседлости, несомненно, представляла собой самую репрессивную и тягостную составную часть всего корпуса российских законов, направленных на ограничение прав евреев»[158] .

Отмечу еще два очень важных обстоятельства:

1. Граф А. Р. Воронцов очень хорошо знает, что евреи Португалии и Голландии какие-то совсем другие, чем в Польше, Австрии и в Белоруссии. Другие, чем ашкенази.

2. Решение о «введении черты оседлости» принимал фактически один человек — граф А. Р. Воронцов. А что, если бы он принял другое решение, более благоприятное для евреев?

Екатерина и Воронцов действуют как государственные люди. Они вовсе не считают, что одни подданные должны чем-то отличаться от других. Евреи «мешают» московским купцам, нарушают бюрократическую идиллию разделения сословий, создают конкуренцию? Так и не пускать их туда, где они (одни подданные) мешают купцам (другим подданным)! Их поведение совершенно логично, лишено всякой агрессии или недоброжелательства к евреям.

Но с точки зрения евреев, это как раз и обидно! Они — не «как все», они особенные и исключительные. Так и к Римской империи иудаистская традиция относится резко отрицательно, агрессивно, даже злобно. А ведь римляне вовсе не были агрессивны к иудеям. Они последовательно считали их «такими же, как все», и готовы были вникать в любые иудейские проблемы.

Вот греки в массе были антисемитами и не теоретиками. Они устраивали погромы, вели жестокие локальные войны с иудеями, вплоть до попыток поголовного истребления (как в Северной Африке и на Кипре в 115–117 гг. до Р.Х.). Но к грекам иудеи относились лояльно, потому что греки не отрицали иудейскую исключительность и называли иудеев «народом философов». В иудейской традиции до сих пор греки «хорошие».

А вот про римлян иудейская традиция хранит массу отвратительных анекдотов. «В них Римская империя представляется своего рода «империей зла», чьи кровожадные правители в силу своей… органической испорченности неизменно злоумышляли против евреев»[159] .