Он с завистью вспоминал, как на днях падал прямо в сон безо всякой машины, а сейчас ворочается, не в силах ничего с собой поделать. Проклятый песок! Всё шуршит и шуршит. Тонкий шелест песка спугнул последние остатки сна, Марко в ярости соскочил с ложа и с удивлением отметил, что вокруг всё сплошняком укутывал знакомый туман. Стало быть, он давным-давно…

Из чистого озорства Марко создал из тумана боевого слона, молочно-белая пелена сгустилась в огромную груду, посерела, издала трубный рёв, и вот уже прямо на него нёсся совершенно реальный до мельчайших деталей слон, каких он навидался в Аннаме. Марко дождался, пока разъярённая живая башня добежит до него, и подул прямо в ромбовидную голову, украшенную богатым покрывалом. Слон растаял так же, как появился. Лишь тончайшие туманные волоконца перьями заскользили к полу. Марко удовлетворённо усмехнулся и повернулся к машине.

Здесь она выглядела немного иначе, словно бы светилась. Дерево, из которого был выструган остов, почти растворилось в тумане, зато волшебные камни и магические буквы, напротив, светились ярко, словно звёзды. Марко подошёл к машине и, проведя рукой по прохладному столбцу остова, сгрёб сияющие буквицы в ладонь. Они толкались и вибрировали в руке, но, вопреки ожиданиям, вибрации не передавались в тело, ничего не говорили. У Марка создалось полное ощущение, что в руке у него зажата горсть обычных кузнечиков, пойманных для наживки.

Он вызвал две другие машины и, когда их тёмные скелеты проявились в тумане, разжал ладонь и слегка подул на неё, словно сгоняя неумолкающие буквицы. Золотистые разноцветные точечки тут же облепили тёмные скелеты, оживив их. В ответ машины издали низкий вибрирующий звук, словно откликаясь на тонкие голоса волшебных знаков. И вот уже всё вокруг вибрировало, танцевало, кружилось…

Марко очнулся, снял со лба ремень и встал с ложа. От остова машины исходил тяжёлый печной жар, вырезанные в древесной плоти буквицы до сих пор трепетали, а их края показались Марку словно бы чуть оплывшими. Он ещё не знал наверняка, получилось ли то, что он осуществил, но сердце его уже вовсю пело. Оно толкалось и билось в рёбра, как сумасшедший цыплёнок в скорлупу, и Марко понял, что его инстинктивное колдовство, скорее всего, удалось. Несмотря на глубокую ночь, он бросился бежать к выходу из дворца, чтобы поскорее увидеть результат.

Невидимый в тени Кончак-мерген глядел на Марка, бегущего по белой лунной дорожке между чёрными квадратами дворцовых построек, и легонько покачивал головой. Марко вызывал у него смешанные чувства. С одной стороны, от суеверного страха, угнездившегося у сотника где-то в подкорке после того случая, так просто было не избавиться. С другой стороны, иногда Марко вёл себя как буйнопомешанный. В такие минуты сотник испытывал лёгкое замешательство пополам с жалостью. С его точки зрения, Марко сам причинял себе невыносимые страдания, словно бы резал себя мечом. Мир сотника, устроенный просто, как бумажный фонарь, если вдруг и начинал колебаться под ветром каких-то нелогичных, с точки зрения мергена, событий, то быстро приходил в порядок. Кончак- мерген, истинный слуга своего повелителя, императора Юань, считал «излишнюю поэзию» ненужной.

Поэтому, глядя на бег ошалевшего Марка, несущегося, как молодой щенок за бабочкой, он только качал головой и вздыхал. То обстоятельство, что появлению Марка, например, всегда сопутствуют странный ветер и вихри странного мелкого песка, он просто игнорировал.

В багровых лучах рассвета, окружённый змейками серого песка, вьющимися по щиколоткам и иногда доходящими до самых колен, сопровождаемый порывами пронизывающего холодного ветра, Марко распахнул двери склада. Отозвавшись на удар дверных створок, обе машины скрипнули и словно вздохнули. Марко перешагнул через тела спящих тут же катайских плотников и медленно отодвинул занавеси ножнами. Тусклый блик пробежал в ответ по тёмным рейкам остова, осветив магические буквы. Марко задрожал от радости. Он провёл ладонью по дереву, и засиявшие по всему периметру машин буквы толкнули его в руку, как в вещем сне.

— Просыпайтесь! — закричал он. — Уже рассвело.

Мастера соскочили, испуганно протирая заспанные глаза. Марко распахнул перед ними занавеси, и изумлённым глазам плотников предстали яркие точечки огней, струящиеся вдоль по упругим рейкам машин. Марко снова провёл над ними рукой, и гулкий низкий звук ответил ему. Машины вздрогнули и густо завибрировали, доски пола заскрипели в ответ, потом в хор вступили пыльные балки, пороги, ставни, двери, и вот уже всё помещение склада наполнил гулкий жаркий звук. Марко раскинул руки, сжимая в левой ножны, а в правой — меч, и песчаные змеи поднялись по его одежде и лёгким дымком оплели его тонкие предплечья.

— Видите? — радостно спросил Марко. — Они живые! Они работают !

Плотники видели перед собой окончательно сбрендившего молодого человека, непредсказуемость которого пугала их до полусмерти. Они не знали, кланяться ли им, бежать ли, по привычке выказывать почтение либо спасаться от вооружённого психа.

— Ваша работа окончена! А теперь бегите! — закричал Марко. — Бегите и никогда никому не рассказывайте о том, что видели. Если кто-то из вас проболтается, эти машины превратят вашу жизнь в ад.

Трое плотников молниеносно рванули к двери, лишь старший, согнувшись в три погибели, пополз к ошалевшему от радости Марку.

— А деньги, господин? Вы заплатите нам обещанное? — демонстративно униженно пробормотал он, цепляясь за сапоги Марка.

Марко засмеялся и бросил ему связку серебряных монет, втрое превышавшую самые смелые мечты катайца. Тот суетливо забормотал слова благодарности, но Марко взмахнул рукой, и тяжкий удар песчаных змей сдул катайца к порогу. Тот на секунду замер, прижимая к груди монеты, но Марко топнул ногой и крикнул «А ну, брысь!», как на собаку, и катаец скрылся за порогом. Только частые шлепки его ног по уличной пыли слышались в створе дверей.

Марко подошёл к дверям, осторожно выглянул на улицу и запер двери на тяжелый засов. Он сел на пол, бросив меч рядом, откинулся на колонну и побарабанил пальцами по голенищу сапога. Чувство усталости навалилось на него пуховой подушкой. Он смотрел на машины, как на подросших детей, и думал, что же теперь с ними делать? Машины успокаивались, вибрация понемногу стихала, буквы перестали мерцать, и гнёзда для магических камней серо смотрели на него незрячими глазницами. Марко наклонил голову, озорная мальчишеская улыбка скользнула по его лицу, он сунул руку за пазуху и вынул заветный мешочек с камнями. И, почувствовав нетерпеливую вибрацию машин, камни задрожали, кожаный шнурок, стягивавший устье мешочка, упруго выскользнул из прорези, словно приглашая Марка освободить камни…

.............................