Эдисона.
Человек, который открыл электрон, Дж. Дж. Томсон, не умел водить автомобиль и ни разу в жизни не летал на самолете, тем не менее состоявшая под его началом Кавендишская лаборатория стала крупнейшим в мире центром экспериментальных исследований, что и привело ее к фундаментальным открытиям субатомной структуры, а много позже к значительному вкладу в определение структуры ДНК. В преклонные годы он пристрастился в одиночку играть в гольф — это позволяло ему, переходя от лунки к лунке, отыскивать заодно полевые цветы; Томсон как-то сказал сыну, что если бы смог начать жизнь заново, то предпочел бы стать ботаником, поскольку «в крошечном семечке скрыто так много возможностей… это чудеснейшая вещь в мире».
Человек, еще юнцом поднявшийся по ступенькам Королевского института, Майкл Фарадей, продолжал регулярно появляться в нем и полвека спустя. «В следующую субботу (22-го) мне исполнится ровно 70 лет. Мне трудно представить, что я так стар». Когда он утратил возможность заниматься наукой, то стал проводить часы, сидя у окна и глядя в небо, и испытывал особое наслаждение, если ему удавалось увидеть молнию.
Заработав огромное состояние на атлантическом кабеле, Сайрус Филд навсегда вернулся в Нью-Йорк и вложил деньги в надземные железные дороги этого города. Тут его сначала надули деловые партнеры, а затем собственный сын украл почти все, что осталось. Умер Филд едва ли не нищим. В глубокой старости ему раз за разом снился один и тот же сон — о том, как его корабли завершают прокладку атлантического кабеля, а самого его оставляют в одиночестве на берегу Ирландии. Атлантический кабель 1866 года так и лежит, заброшенный, на дне океана. Блуждающие в атлантических глубинах ионы время от времени создают внутри него слабые вихревые электрические токи.
Молодой пловец и атлет Уильям Томсон закончил жизнь белобородым и мудрым лордом Кельвином. Будучи человеком глубоко религиозным, он сказал однажды, что Солнце не смогло бы протянуть в течение столь долгого времени, какого требовала постулированная Дарвином эволюция, если только не существовало бы еще какого-то источника энергии, находящегося за пределами всего, что было известно ему, Томсону, и прочим викторианцам. Вскоре после его смерти Беккерель открыл радиоактивность, а затем работы Марии Кюри по исследованию урановых руд подтвердили правильность скромной догадки лорда Кельвина.
Фамилия Генриха Герца обратилась в термин, которым во всем мире обозначается радиочастота, появляется она в виде значка «Гц» и на ручках настройки радиоприемников. Дочери, родившейся у него в октябре 1887-го, Иоганне Герц, пришлось в 1930-х бежать из Германии, поскольку ее отец был наполовину евреем. Она и ее младшая сестра годами собирали и редактировали лабораторные журналы и письма отца, готовя их к публикации. Гульельмо Маркони обратился в затворника, проводившего практически все время на своей паровой океанской яхте «Эллетра». Он стал одной из главных финансовых опор фашистской партии Муссолини.
После войны, успешно отсудив у правительства Британии дополнительную плату за свой вклад в создание радара, Роберт Уотсон Уатт с отвращением покинул Англию и удалился в Онтарио. В начале 1950 -х его однажды остановил за превышение скорости дорожный полицейский, а поскольку обнаружилось, что полиция использует для измерения скоростей автомобилей портативные радары, это мелкое происшествие попало в заголовки газет всего мира, чему, разумеется, способствовали и пространные разъяснения, которые Уотсон Уатт с энтузиазмом давал посещавшим его репортерам. Город Слау, из которого он сбежал в 1936-м, пережил Вторую мировую войну нетронутым — в мере, достаточной для того, чтобы внушать творческую по своему характеру ненависть и последующим поколениям британских граждан. Когда создатели сатирического сериала Би-би-си «Офис» начали искать оптимально безликий город, способный стать внешней средой, в которой разворачивалась бы придуманная ими история, выбор их естественнейшим образом пал на Слау.
После успеха, достигнутого им в управлении «Битвой за Британию», Хью Даудинга из Королевских ВВС выставили. В старости он верил, что духи пилотов, погибших в «Битве за Британию», общаются с ним через посредство ангелов. Полковник Вольфганг Мартини, нацистский офицер связи, уверивший люфтваффе, что на британские радарные установки внимание можно не обращать, стал после войны уважаемым офицером НАТО. В 1950-х он познакомился на авиационной выставке в Фарнборо с Эдвардом Феннесси, одним из британских инженеров, отвечавших за работу оборонительной системы
Чарльз У. Кокс, невольный герой брюневальского рейда, вернулся в Уизбек, что в Восточной Англии, и открыл пользовавшийся немалой популярностью магазин радио- и телевизионной техники. Успех рейда способствовал дальнейшему процветанию экспериментальных в ту пору парашютных войск, и ныне название Брюневаля украшает знамя парашютных частей британской армии как знак первой добытой ими в бою славы. После воздушного рейда англичане отправили Роджеру Дюмону, добровольцу французского Сопротивления, доставившему им данные о шато, которые сделали этот рейд возможным, восторженное сообщение об успехе операции. Сообщение было перехвачено и расшифровано немцами. Дюмона арестовали, подвергли пыткам и казнили. За час до казни он написал своим родным: «Все, что я делал, я делал как француз. Я ни о чем не жалею».
Возглавлявший бомбардировочную авиацию Королевских ВВС Артур Харрис перебрался в Южную Африку, затем возвратился в Англию и дожил до спокойной старости. Он очень любил своих внуков и оказывал большую помощь движению бойскаутов.
Город ГАМБУРГ был отстроен заново.
Несколько уцелевших комплектов РАДАРА «ВЮРЦБУРГ» оказались в Британии, где их использовали в астрономических исследованиях — с их помощью были составлены первые радарные карты Галактики. Капеллан Джон Коллинс, протестовавший против политики командовавшего бомбардировочной авиацией Харриса, стал после войны критиком апартеида, а затем боролся за ядерное разоружение.
Сразу после смерти Алана Тьюринга его мать написала и частным порядком напечатала биографию сына, однако имя его понемногу исчезало из исторических трудов, а компьютер, который он пытался построить в Манчестере, большого коммерческого успеха так и не имел. Биографы заново открыли Тьюринга лишь в 1970-х, когда была рассекречена его работа в Блетчли-Парке. Ныне самая почетная премия, присуждаемая за успехи в компьютерной науке, называется «Премией Тьюринга». Размышляя о своей жизни, Тьюринг написал однажды: «Как я уже говорил, человек в одиночестве лишен возможности развить силу своего интеллекта. Ему необходимо окружение других людей, чьи методы он впитывал бы в первые двадцать лет своей жизни. Лишь после этого он, возможно, мог бы приступить к собственным скромным исследованиям».
Покинув «Белл лабс», Уолтер Браттейн стал в штате Орегон преподавателем маленького университета, в котором сам он учился в 1920-х. О своем великом достижении Браттейн высказывался с большой скромностью, хоть и заметил однажды, что исполняющие рок-н-ролл музыканты используют его транзисторы для куда более мощного, чем ему хотелось бы, усиления звука. Джон Бардин перебрался в университет штата Иллинойс и ухитрился стать единственным в истории физиком, получившим вслед за одной Нобелевской премией вторую (за работы по сверхпроводимости). Скромности в нем было еще и побольше, чем в Браттейне: один его давний университетский партнер по гольфу как-то поинтересовался у Бардина, чем он, собственно говоря, зарабатывает на жизнь.
После неудачи, которую он потерпел в Силиконовой долине, Уильям Шокли научные исследования забросил. Коллеги сторонились Шокли из-за его становившихся с годами все более ожесточенными расистских взглядов; с женой, которую он считал стоявшей ниже его по развитию, Шокли развелся. В конечном итоге он начал сдавать свою сперму фонду, цель коего состояла в создании генетически превосходящих всех на свете белых детей.
Алан Ходжкин, молодой квакер, которого летом 1939 года так сильно огорчала невозможность раздобыть нейроны кальмара, возглавил изучение клеточных основ зрения и закончил карьеру на посту президента Королевского общества. Его товарищ по ранним исследованиям Эндрю Хаксли, стал одним из ведущих биофизиков мира и сделал многое для современного понимания сокращения мышц. Сейчас, когда пишется эта книга, он продолжает активно работать в кембриджском Тринити-Колледже. Еврею Отто Леви
