– Джо…

– У Оливии есть работа. Она моя дочь.

Да, и оплачивается ее работа отвратительно. Впрочем, я придержала язык, потому что Оливия умоляюще смотрела на меня.

– Итак. Тебе все ясно? – Это означало, что ясно ему, но я отметила, что позже нужно будет поговорить с Оливией об этом. – Я слышал о шуме в «Валгалле» вчера вечером, Джоанна. Не желаешь ли объяснить?

Шум? Так он называет нападение на меня безумца с зазубренной кочергой? Я улыбнулась.

– Конечно. Объясню. Я спасла несколько твоих драгоценных богатых посетителей от гибели: их едва не порезал на куски убийца-маньяк. И хорошо сделала. Иначе ковер пострадал бы.

– Не шути.

– И не думала.

Мы смотрели друг на друга через полированный стол, каждый ждал реакции другого. Такое у нас уже бывало, и не раз. Ксавье считал мой острый язык неприличными; он хотел, чтобы я больше походила на Оливию: та смущается, когда глаза партнеров Ксавье слишком надолго задерживаются на ее фигуре; она мило принимает оскорбления относительно ее интеллекта. И даже когда не соглашается со словами отца, молчит.

Я считала такие ожидания глупыми, поэтому большую часть своего сарказма приберегала для него.

Оливия мягко кашлянула рядом со мной, заставив меня отвести взгляд.

– Я слышал, что была вызвана полиция?

Вот чем он озабочен. Приличная внешность должна сохраняться любой ценой.

– Полиция уже была там. Полицейские несколько месяцев следили за этим парнем.

Я не стала рассказывать о новой встрече с Беном.

– Потому что он уже убивал?

– Да, и мошенничал в кости.

Глаза его при этих словах опасно сузились.

– Возможно, в будущем тебе стоит внимательней выбирать тех, с кем встречаешься.

Да, это я уже сама поняла.

– Ты хотел что-то сообщить нам, Ксавье? – Мне нравится, как он стискивает зубы, когда я зову его по имени.

– Да. Нечто очень важное. – Он выжидательно, почти ласково смотрел на нас.

«Будет удивительно, – подумала я, – если речь пойдет действительно о чем-то важном».

– Тебя, Джоанна, это касается больше Оливии. Странно, что вообще что-то может касаться меня.

– Я не твой настоящий отец. Я стремительно выдохнула.

– Слава богу!

Оливия рядом со мной пискнула:

– Что ты сказала? Я откашлялась.

– Сказала, что это несколько неожиданно.

– Да, я знаю, для тебя это шок. Я сам узнал это только недавно. – Он махнул рукой, показывая на открытый конверт на углу стола. Я взяла его, посмотрела, что написано на конверте, отметила отсутствие обратного адреса и вообще любых указаний на отправителя, потом достала единственный листок. Действительно, на нем было написано, что я не его дочь. Никакой подписи.

– Есть другие доказательства? – спросила я, махнув листком в его направлении.

– Думаю, доказательств достаточно.

Он имел в виду не письмо, а это значит, что говорил правду. Я откинулась, выпустив письмо. Оно упало на пол.

– Но, папа… – начала Оливия.

– Не волнуйся, Оливия, дорогая. Я на этой неделе проделал все тесты. У нас с тобой одна кровь.

Я хотела заметить, что она не очень тревожилась об этом и сейчас не выглядит обрадованной, но Оливия, ломая руки, затараторила:

– Но… Но мы ведь родные сестры? – Я посмотрела на нее. – Ну пусть… даже сводные.

Будь она благословенна. Милая, чувствительная Оливия. Она лучше нас, взятых вместе. Я положила руку ей на руку, давая знать, что это не имеет значения.

– Да, у вас одна мать.

– У нее есть имя! – выпалила я, и его голова дернулась, снова напомнив мне быка. – Зоя!

– Я знаю ее имя. – Он поднялся из-за стола. Обычная властная поза. – Оливия, прости, но мне нужно