деградировало и в духовном плане. Религиозные культы, ставшие идеологическими подпорками государства, перестали быть духовной пищей и источником веры народа, деградировали или перерождались в секты. Не случайно уже в первом веке нашей эры люди в поисках духовной чистоты и незапятнанной истины обратились к пришедшему с Востока христианству, которое, несмотря на гонения, обрело в Риме твердую и плодородную почву.
Итак, мы видим, что семена, посеянные Цезарем, дали не только добрые всходы процветания, но и оказались перемешанными с сорняками насилия, разложения, упадка и гибели великой Римской империи. Еще раз оговоримся, что в целом это не только его след, но и подтверждение закономерности исторических процессов. А мы знаем из теорий Полибия и Шпенглера, что все цивилизации подвержены тем же метаморфозам, что и живой биологический организм: рождение, детство, юность, зрелость, старость и смерть.
Нам остается лишь гадать, было бы крепче и более долголетним римское государство, останься оно республиканским. Возможно, оно захирело бы еще раньше императорского Рима, но не будем предаваться историческим гипотезам.
Глобальный исторический процесс включает в себя превеликое множество составляющих, и одной из главных и нас интересующих является управление обществом. А оно устроено и живет с первобытных времен до наших дней по незыблемому принципу общей массы или толпы, вождей и их окружения, иначе говоря, элиты. Еще Белинский в свое время писал, что большинство живет по преданию, а рассуждает по авторитету. Толпа «по определению» не способна к самоорганизации, поэтому выбирает вождя и слепо, без рассуждений, следует за ним до той поры, пока не увидит, что этот путь привел в тупик. В этом случае толпа избирает из своей среды другого вождя и опять по тому же принципу интеллектуального иждивенчества следует за ним.
Теперь рассмотрим способы управления толпой, веками вырабатываемые и шлифуемые элитой. Она тоже разнородна, но на самом верху находятся те, кто остается в тени и пишет программу движения и намечает исполнителей, выступая в роли сценаристов и режиссеров. По меткому определению современных политологов, это – «закулиса», которая фактически и руководит сообществом или государством, проводя свою концепцию управления через лидера с помощью идеологической, законодательной и судебной властей, жестко ориентированных на соблюдение лишь выгодных элите законов.
Говоря о древнеримском государстве, не следует забывать, что оно господствовало над многими формально суверенными государствами, где исполнительная власть в лице царей проводила концепцию приоритетов Рима, что вело к экономическому и политическому банкротству зависимых государств. Подобная картина видна и на современном политическом горизонте: аналогично ведут себя США, а в недавнем прошлом и СССР.
Современные политологи обычно рассматривают три основные схемы управления. В первом случае лидер, выполняя намеченную программу, во всем полагается на свое окружение и полностью зависит от той информации, какую он получает от своей свиты. Если она неверна («бойтесь льстецов», говорили древние мудрецы царям), то государственная машина буксует и обречена на полную остановку. Если исполнители, на кого лидер полностью положился, его подвели по тем или иным причинам (иной раз и намеренно), он в результате ничего не может поправить и обречен на катастрофу при первом же серьезном политическом просчете.
По второй схеме лидер не во всем доверяется своему кабинету и старается получить информацию из других источников, при этом сам совершает поездки по стране, наблюдая за исполнением намеченной программы. Это тоже далеко не лучший способ управления, потому что программа хоть и исполняется по намеченному плану, но ее результаты всегда запаздывают, отставая от потребностей развивающегося во времени общества. В итоге это дает народу дряблое экономическое и политическое прозябание. К сожалению, это наиболее распространенный способ управления, и им пользовалось большинство руководителей и в нашей стране.
И, наконец, третий вариант. Руководитель не только контролирует выполнение намеченной программы, но и четко отслеживает результаты, анализирует их и своевременно делает поправки и уточнения, ликвидирует упущения и неверные предпосылки самой программы, принимает по ходу новые решения, адаптируя их к тем или иным внезапно возникшим обстоятельствам. В этом случае общество движется вперед по пути прогресса, бурно развивается и процветает.
И опять же, к сожалению, таких правителей, сумевших подняться на этот уровень, в мировой истории можно по пальцам перечесть, и среди них Цезарь занимает не последнее место. В своих реформах он придерживался не только вышеизложенных принципов, но и творчески использовал идеологические рычаги, находя аналоги не только в истории своего государства, но и других, в частности Египта, где многовековая традиция управления базировалась на жречестве. Необходимые для управления толпой знания включали в себя и эзотерические, производящие на массы магическое действие (Достоевский в «Братьях Карамазовых» определяет это емкой фразой: «Чудо, тайна и авторитет»), Фараон при этом является лишь исполнителем программ и решений, вырабатываемых жрецами.
Но для выполнения такой революционной программы, какую задумал Цезарь, необходимо достаточное число единомышленников, согласных с предложенным планом и рвущихся в бой ради ее исполнения. А таких, как мы знаем, были лишь единицы. Сам он просто физически не мог одновременно генерировать идеи, исполнять их и контролировать. Он столкнулся с неизживаемым косным инстинктом самосохранения элиты, не желающей никаких со своей стороны жертв ради дальнейшего движения и прогресса. То же наблюдалось и в эпоху петровских реформ, но в России, не знавшей в своей истории аналогов демократического правления, за исключением древнего Новгорода, элита не могла вследствие своего рабского мировоззрения ничего противопоставить, кроме пустых разговоров и неосуществленных заговоров, вроде интриги с царевичем Алексеем.
А патриции в республиканском Риме не хотели и не могли примириться с реформами, ущемляющими их интересы. Их неумение смотреть вперед, предвидеть, что свойственно лишь гениальным политикам, безмерное тщеславие, жажда наживы – все это вело лишь к кровавым междоусобицам. Цезарь стал их жертвой во многом и потому, что не смог убедительно доказать необходимость, своевременность и выгоду своих реформ.
Для осуществления своих планов Цезарь мог пойти двумя путями. В первом случае он мог бы, как мы уже говорили, суровыми законами излечить больную республику, и она еще долгое время смогла бы нормально функционировать и развиваться на базе рабовладения и капитализма. На этом пути он, может быть, и встретил бы поддержку элиты и уцелел. Но он выбрал революционный путь единоличного правления, прогнозируя более скорые результаты развития и прогресса.
Но в тогдашнем Риме не было устоявшихся основ так называемого бесструктурного управления, когда масса, включая большинство элиты, слепо идет за вождем, культ которого прочно укоренен в подсознании и не вызывает сомнений в его богоравности (государь – помазанник Божий) и абсолютной прозорливости.
Понимая это, Цезарь начал работу по внедрению культа своей личности, и об этом мы уже писали (см. X главу), но вся беда для него состояла в том, что его харизма богочеловека не укоренилась в головах современников, а сам он уверовал в свою богоизбранность и неуязвимость, что было его смертельной ошибкой. Наш герой был всего лишь удачливым человеком, а удача, как известно, приходит к самым умным и талантливым, и в этой взаимосвязи качества человека являются залогом благоволения высших сил.
И еще об одном. Во всяком обществе существует категория людей, к счастью, не многочисленная, которая не признает никаких авторитетов, считая вследствие патологического эгоцентризма именно себя высшим источником истины, и поступает всегда и во всем в соответствии со своим тупым и узким эгоизмом и возвеличенной в убогом сознании самооценке. Такие люди неизбежно втягивают свое ближайшее окружение (даже если взять отдельную семью) во всевозможные беды и страдания, причем такая личность и сама страдает, но, не склонная к анализу, вследствие раз и навсегда взятого в обиход самомнения в своей постоянной правоте, сваливает все свои грехи на других, пребывая мысленно в своих незапятнанных ризах. Такого человека невозможно переубедить ни в чем – даже если он и не дальтоник, все равно и на смертном одре будет биться за право зеленое называть красным.
Это отступление, быть может, и лишнее, но нам хотелось дать дополнительную характеристику окостеневшей позиции тех людей, что сумели расправиться с Цезарем, но не смогли занять его
