— Почему?

— Ради встречи, которая наконец произошла сегодня. Я не сомневалась, что вы исполните свой сыновний долг, как только вернетесь. Здравствуйте, Антуан.

— Здравствуйте, Элоди! Но все-таки почему вы приходите к маркизу? Он ведь для вас никто...

— Он попросил моей руки, чтобы вложить ее в вашу. Я обязана ему своим самым большим счастьем... Пусть оно продлилось всего несколько коротких минут...

Она подняла на юношу голубые глаза, исполненные горестной нежности, и Антуан почувствовал, что тень былой любви промелькнула в его сердце. Он не мог не признать, что синеглазая Элоди была обворожительна в синем бархатном плаще с капюшоном, отделанным белым мехом.

— Мне казалось, вы были столь же счастливы, когда я говорил вам о своей любви, — заявил Антуан с присущей мужчинам великолепной безответственностью.

— Да, так оно и было, но вы помните, сколько нас разделяло препятствий! Казалось, что весь мир восстал против нашей любви, и вдруг в один миг все переменилось, и добрый маркиз де Сарранс склонился перед моей матерью, прося ее согласия на наш союз. А потом все вновь распалось по вине исчадия ада, которое могло бы стать и вашей женой. Но он, наш герой и ваш спаситель, он почувствовал опасность и решил уберечь вас от нее! Он все взял на себя! Не побоялся чар злой ведьмы, но не смог с ними справиться... И вот он мертв! Вы можете гордиться им, дорогой Антуан! А я никогда его не забуду... И вы тоже, правда?

— Опасности, что я его забуду, нет, не сомневайтесь в этом, — произнес Антуан, не без удивления выслушав панегирик своему батюшке из уст своей бывшей невесты. — Но я бесконечно тронут вашим благочестивым образом мыслей и попечением, которым вы окружили усопшего.

— Мое попечение так естественно, — прервала она его. — Разве не должна была я стать ему дочерью?.. И мне кажется, что не все еще потеряно.

Она приблизилась к Антуану и положила свою маленькую ручку в перчатке ему на запястье.

— Что вы имеете в виду? — с невольным опасением задал он вопрос.

— Самый естественный ход событий. Вы стали жертвой колдовства, от которого ваш отец освободил вас. И все, что было между нами, может вновь вернуться и быть таким же, как было прежде. Залогом этого стала наша сегодняшняя встреча. Поверьте, ваш отец, глядя на нас с небес, помог нам встретиться...

Антуану стало немного не по себе. Его утягивали в смутные дебри мистицизма. Если он позволит Элоди продолжать, то оглянуться не успеет, как встанет под венец. Пора было отчетливо, по-военному поставить точку.

— Полагаю, вы преувеличиваете могущество моего отца, — скептически отозвался он. — Что касается меня, то я пришел сюда, желая убедиться в том, что все необходимое для погребения сделано. Оно состоится, к сожалению, только после моего возвращения.

— Возвращения? Неужели вы снова уезжаете?

— Да, именно так.

— И куда же, можно узнать?

— Туда, куда меня посылают. Я солдат, Элоди, и у меня есть начальники. Я повинуюсь их приказам. А у вас я искренне прошу прощения.

Он на ходу поклонился ей и поспешно направился к лестнице, но Элоди снова окликнула его:

— Антуан!

— Осмелюсь добавить, что я весьма спешу.

— Тем хуже! Нам еще нужно столько сказать друг другу!

— Придется подождать. И думаю, что для вас это не будет большим огорчением. Ведь во время нашей последней встречи вы сообщили мне, что ненавидите меня, и ваша ненависть продлится до конца ваших дней.

— Отчаяние и гнев стали причиной безумных слов. Вы прекрасно знаете, что ничего подобного нет у меня в сердце. Идите, а я пока помолюсь за вас... Вернее, за нас. Чтобы ваш великодушный отец попросил доброго Господа и его ангелов избавить вас от чар, во власти которых, как я вижу, вы по-прежнему находитесь.

Девушка наконец повернулась к нему спиной, преклонила колени на одной из молитвенных скамеечек и опустила лицо к сомкнутым ладоням. Антуан промолчал, понимая, что все его слова не смогут пробить столь несгибаемое упорство. Он пожал плечами, быстро поднялся по ступенькам лестницы, перекрестился перед алтарем, на котором горела свеча, а потом поспешно покинул церковь, опасаясь еще какой-нибудь нежелательной встречи. Однако вполне благополучно добрался до дома.

Час спустя через ворота Сен-Дени выехал из города и Антуан, но по городским улицам он промчался галопом, распугав кумушек, кур и уток, зевак и даже караульных. В последнюю минуту он решил не брать с собой Грациана. Славный паренек очень расстроился, но Антуан постарался его утешить, сказав, что дает ему чрезвычайно важное поручение: он должен следить за домом на улице Пули, и чем больше узнает о его обитателях, тем лучше.

Три недели спустя Антуан вновь проехал через ворота Сен-Дени, но в обратном направлении, и был он необыкновенно мрачен и встревожен. Молодой человек добрался до Булони кратчайшей дорогой, а в Булони расспросил каждого корабельщика и лодочника, которые способны были переправиться через Ла- Манш, не везли ли они в Англию рыжеволосого дворянина, рослого и плечистого, забыть которого было невозможно... Но никто такого не помнил.

В придорожных постоялых дворах, церквах и монастырях на его расспросы тоже отвечали, что не видели такого человека. Похоже, Тома, едва только выехал за стены столицы, пересел на небесное облако...

Со смертельной тоской в душе Антуан отправился с докладом к полковнику де Сент-Фуа, который, едва услышал первое слово, разгневался.

— Исчез? Никто не видел? Великана с голосом, который похож на раскат грома? А что уж говорить о его смехе! Король ни за что вам не поверит!

— Вполне возможно, у Тома не было поводов смеяться. Могу только добавить, что я в отчаянии, господин полковник!

— Понимаю вас и разделяю ваши чувства. Завтра приступите к исполнению служебных обязанностей. Его Величество я предупрежу. Однако вашим товарищам ни слова. Я, как и вы, не могу поверить в фатальный исход. Для всех вы ездили в Булонь с поручением, о котором рассказывать не положено. Согласны?

— Да, господин полковник. Я и сам не позволяю себе думать о худшем. Не хочу закрывать дверь надежде.