Услышав отцовские слова, царевичи отправились в поле подумать о них. Посреди поля росло старое дерево, под которым они еще в детстве играли. Сели братья под деревом и молчат. Первым тишину нарушил младший:
– Пусть царем станет тот, кто первым заберется на вершину дерева.
Брат его согласился с таким предложением, и оба поспешно полезли наверх.
У обоих царевичей была приблизительно равная сила и ловкость, поэтому оба быстро и вместе оказались у самой вершины. Выше было не забраться – ветки могли не выдержать их веса.
Переведя дух, старший царевич сказал:
– Я – наследник моего отца, ветка, на которой я стою, выше твоей.
Но его брат, который был выше ростом, думал иначе:
– Это правда, что твоя ветка выше, но к вершине дерева ближе моя голова. Царство мое.
Так братья препирались весь день и всю ночь. Утром царь увидел, что его сыновей нет, забеспокоился и послал людей на поиски. Придворные без труда нашли их, но царевичи отказывались спуститься вниз до тех пор, пока не будет решено, кто же из них победил. Увидев это, один из приближенных вернулся во дворец к царю и рассказал ему, что произошло. Выслушав его, царь глубоко задумался и сказал:
– Правы оба. Поэтому передай моим сыновьям, что я отдам царство тому, кто первым спустится на землю.
Придворный вернулся в поле и повторил слова царя. Услышав, что сказал их отец, братья начали поспешно спускаться вниз. В спешке младший брат поскользнулся на ветке и начал падать. Старший, увидев это, подумал, что тот хочет решить спор прыжком, и тоже прыгнул, чтобы не отстать.
Так что оба царевича одновременно достигли земли, а так как высота, на которую они забрались, была слишком большой, оба остались лежать на месте мертвыми. Придворные в смятении вернулись во дворец к царю.
Узнав все это, царь так загоревал, что приказал срубить все деревья у себя в стране. Вскоре, тоскуя по сыновьям, он и сам умер. На его царство, оставшееся без наследника, напал соседний государь и разорил его. Народ бежал, разрушенные города заросли бурьяном, а ветер, которому теперь не мешали деревья, нанес много песка, и на месте царства образовалась большая пустыня.
Жил-был мельник, о котором говорили, что он может предсказать, сколько кому суждено прожить. Поэтому к нему каждый день со всех сторон приходили люди, просившие предсказать, когда пробьет их час. Для того чтобы узнать это, гость должен был бросить под жернов событий горсть кукурузных зерен жизни, а мельник по времени перемолки определял, сколько лет еще осталось ему прожить.
Услышав обо всем этом, царь той страны решил посетить пророка. Но так как ему хотелось прожить как можно дольше, он решился на обман. Царь приказал своим каменотесам обточить самые твердые камешки и сделать их похожими по форме на кукурузные зерна. Подготовившись таким образом, он появился на мельнице.
Мельник принял высокого гостя с почтением. В тот момент, когда надо было определять длительность оставшейся жизни, царь бросил под жернов свои камешки. Жернов тут же заскрипел и со скрежетом стал разламываться на куски. Поддельные кукурузные зерна оказались для него слишком твердыми.
– Похоже, я долго проживу, – сказал царь сквозь смех.
– А ведь и верно, государь, судя по зернам жизни, ты вообще никогда не умрешь, – ответил мельник.
Однако прошло совсем немного времени, как царь тяжко заболел и стало ясно, что вскоре он простится с жизнью. Неясно только было, когда точно. Лежа на смертном одре, он приказал позвать к себе мельника.
– Ты сказал, что я никогда не умру. Зачем ты меня обманул? – спросил он гневно.
– Обманул не я, а твои кукурузные зерна, – ответил мельник.
– Но разве жернов перемолол мои зерна жизни? – удивился царь.
– Нет, государь, ни одного, – покачал головой мельник.
– Но если все так, как ты говоришь, то почему же я умираю?! – рассвирепел царь.
– Потому, государь, что жернов событий от твоих зерен разломился. Вот теперь ты и сам понимаешь, что в кукурузных зернах без жернова смысла немного, так же как и в жизни без событий, – спокойно возразил мельник.
Царь печально улыбнулся. Увидев, что судьбу не обманешь, он приказал каменотесам сделать новый жернов.
Вот и по сей день этот жернов, несмотря на то что был сделан в те далекие времена, продолжает медленно-медленно вращаться.
Тяжелый-претяжелый черный камень
Так же как волк чувствует погоню, львица – опасность для своих детенышей, а улитка – приближение лесного пожара, так и мы почувствовали, что должно случиться что-то плохое. Что? Мы этого не знали. Но что-то ужасное, что-то тяжелое висело в воздухе. Богомилу приснилось, что на нашем доме выросла крыша. Прямо из кровати, в пижаме с рисунком из нотных значков и скрипичных ключей, он влетел на второй этаж и только после того, как столкнулся с небом, освободился от этого кошмара. Андрей постоянно натыкался на опечатки в своих книгах с расписаниями. Erratum в беллетристике представляет собой известную опасность, так как вводит действительность в заблуждение, однако ошибка в расписании поездов, в историографическом исследовании или в газете может быть просто фатальной, так как в заблуждение вводит действительность1. В волосах Татьяны поселились одни только грустные песни. Каждодневное расчесывание оказалось бесполезным – грустные песни вьют свои гнезда гораздо быстрее, чем движется проворнейшая рука. Эстер на дне чашки в кофейной гуще видела дорогу из дома без крыши. Несмотря на то, что картография такого рода не вполне признана, отрицать ее достоверность было бы началом легкомыслия. Подковник выпустил из рук уже сформировавшуюся идею романа, страницы, еще не взятые в переплет, разлетелись по всем трем временам. У Люсильды выпало две ресницы. Ввиду того, что потеря коснулась правого верхнего века, во время полета ее угрожающе заносило в левую сторону. Саша была уверена, что все Счастливки завяли. Из-за этого Несчастливки должны были начать цвести буйным цветом. У Драгора появились подозрения, что в нашем доме поселилась какая-то особо опасная Пустота. Из-за этого предположения мы перевернули вверх дном весь дом. Куда только мы не заглядывали – за мебель, по углам, в вазы, под ковры. Во дворе мы тоже все перевернули. И хотя нигде не обнаружили эту давящую Пустоту, нас не покидало ощущение близости чего-то очень неприятного. И это ощущение с каждой минутой усиливалось. Мы перестали выдумывать и рассказывать сказки, перестали играть и петь,
