заняты тем, что обычно делают? прячутся ли они в доме или где-то снаружи?
Чувствуя себя призванным распутывать все, что запутано, Подковник начал расследование с целью найти начало этого клубка. По утрам он каждого из нас подвергал допросу. Не заметили ли мы что-нибудь странное? В какой части дома было слышно движение? Если кто-то из нас сотрудничает с ними, то пусть лучше сразу признается, потому что он все равно все раскопает… Наши ответы он аккуратно записывал и сравнивал. Перед тем как улечься спать, он посыпал пол мукой, на которой остался бы даже след муравья, а уж что говорить о стольких духах. Тем не менее добиться ничего не удавалось. Тайна упрямо продолжала оставаться тайной. Захватывающий детектив, главным героем которого должен был стать Подковник, превращался в юмористический сериал.
А затем, когда мы уже решили, что этот запутанный случай не распутаешь, когда клубок начал застревать в уголках воспоминаний, все вдруг стало ясно так же, как, например, ясно был бы виден на ладони любой предмет, который меньше ладони.
Занимаясь уборкой в доме, Саша на втором этаже в коробке, где лежала целая куча поломанных и полузабытых вещей, нашла дамское зеркало в литой латунной раме фабричной работы. Им можно было пользоваться, но особого интереса оно не представляло. («Ах, сколько иллюзий нас окружает, как обманчива внешность, что только не скрывается под покровом обычного!» – напевала Молчаливая Татьяна в другом конце дома, занятая резкой петрушки.) Желая рассмотреть, что еще содержит коробка с хламом, Саша нагнулась над ней, и прядь ее волос упала прямо на зеркало. То есть она должна была упасть на зеркало, а упала в зеркало! Волосы шлепнулись в эллипс латунной рамы так, будто шлепнулись в чашку с водой. Саша сначала, конечно, испугалась, но затем с любопытством дотронулась до поверхности странного предмета. Кончики всех ее пяти пальцев погрузились во что-то, что позже она описала как крем для торта «Озеро из миндаля, шоколада и изюма».
Сашино открытие стало настоящей сенсацией. Охваченный исследовательской лихорадкой Подковник бросил карандаш в зеркало. Светлая поверхность пошла легкой рябью, и карандаш исчез, будто его никогда и не было. С этого момента сомнений больше не оставалось – зеркало в латунной раме было живым, в него можно было сунуть руку, как в колодец с водой, а потом вытащить ее обратно, как будто вода оказалась слишком холодной. Зеркало все отражало, его можно было поставить вертикально, его можно было даже повернуть к себе обратной стороной, но того, что в нем отражалось, вне его пределов не было.
– Дьявольская штука, – прошептала Эстер, не отдавая себе отчета, что держит в зубах узелок, которым завязана тайна… – Попахивает духами!
– Духи!? – воскликнул Подковник и тем самым потянул за нитку. – Дорогая моя Эстер, умница! Сейчас мне все ясно! Это и есть та единственная дверь, через которую они могут перебираться из одного мира в другой.
– Возможно, Подковник и прав. Не смотритесь в него слишком долго. Если это действительно проход из одного мира в другой, то пространство за поверхностью зеркала бесконечно. Взгляд может просто вытечь в зеркало, а тот, кто стоит перед ним, останется навсегда слепым, – внес свою долю в распутывание клубка и Драгор.
Все разом отшатнулись от зеркала.
– Оно слишком маленькое, чтобы человек мог в нем потеряться, рука и та еле влезет, – возразил кто-то после нескольких минут ожидания.
– Но человеческая душа здесь шутя пройдет, кроме того, тело и так всегда остается на этом свете, – продолжали мы распутывать загадку, одновременно наматывая ее нить на ножки перевернутого стула.
После того как все было распутано, мы опять аккуратно смотали нить и положили в тот ящик, где храним загадки в клубках, после чего приступили к поискам решения. Для того чтобы договориться, нам не потребовалось много. Зеркало действительно опасно, но ведь опасно любое зеркало. Богомил вбил в середину восточной стены гвоздь. Маленькое дамское зеркало было повешено рядом с главным Восточным зеркалом.
Вечером и утром, когда духи наиболее активно курсируют между двумя мирами, поверхность Восточного зеркала бурлит, как богатый форелью ручей, она морщинится, невидимые духи снуют туда-сюда так часто, будто это центральный проход в царство потусторонности для всего нашего Предместья. Иногда и какое- нибудь самовлюбленное насекомое вдруг сталкивается на этой границе миров со своим двойником, и оба исчезают по ту сторону.
Смерть зеленой горошины
По мере того как дни постепенно скользили из будущего в прошлое, мы все больше верили в то, что удалось перехитрить строительную инспекцию: трюк с якобы заново поставленной черепичной крышей полностью удался. И когда стало совершенно ясно, что инспектор больше не появится, в один из солнечных дней, которые иногда случайно забредают в осенние дождливые недели, мы решили отпраздновать победу над врагами нашей голубой крыши. Все сошлись на том, что самым достойным для этого местом будет «Гарден», один из наиболее шикарных ресторанов.
Чтобы соответствовать месту, обладающему такой репутацией (что и приличествовало нашему возрасту), мы решили вести себя подобающим образом. Дамы к изысканным прическам добавили вечерние платья и ожерелья из капель с персикового дерева, мужчины повязали галстуки, Драгор одолжил каждому запонки для манжет из засушенных цветков садовой ромашки. Всё, за исключением Андрея, который наотрез отказался покинуть свое место за диваном, обещало нам прекрасный вечер, украшенный многими приятными моментами.
В изысканной атмосфере, царившей в роскошном зале «Гардена», наши желания исполняли метрдотель и три официанта. Богомил выбирал вина, Драгор заказывал блюда. Приглушенный свет, пышные цветы на столах, посетители в безукоризненных туалетах, тихая музыка струнного квартета и почти неслышный шелест голосов, сопровождающийся позвякиванием ножей и вилок. Тем не менее тот, кто хоть чуть-чуть знал нас, сразу бы заметил паутину скуки, которая цеплялась за края наших улыбок.
Дичь (в каком-то особенном соусе, приправленном розмарином) нам подали с гарниром из картошки, морковки и горошка. Тут-то все и произошло. У Подковника, видимо из-за того, что он неосторожно засмотрелся на даму, глаза которой напоминали двух аквариумных рыбок, убежала сначала из-под вилки, а потом и с тарелки зеленая горошина. Зеленое на белом видно прекрасно, но все мы (включая и пожилого метрдотеля, который упорно висел над нашими головами) делали вид, что ничего не замечаем. Изящным движением, претендующим на незаметность, двумя пальцами, с лицом, покрытым легким румянцем смущения из-за собственной неловкости, Подковник попытался устранить компрометирующую его горошину. Но беда не приходит одна, и именно в тот момент, когда казалось, что он успешно исправил ошибку, бодрая горошина снова от него улизнула и, сделав красивую дугу, шлепнулась Драгору в бокал с водой. Послышалось тихое «буль!». Ближайшему к Драгору официанту все это показалось очень веселым, и он стыдливо заулыбался. Хлестнув его строгим взглядом, убийственно серьезный метрдотель склонился над Драгором:
– Позвольте, господин.
