На обеих фотографиях женщины были совсем молодые, и если бы Константинос не подписал их, возлюбленную Димиса и его мать легко можно было бы перепутать. Ясно было, что господин Лигурис прислал снимок бывшей супруги, который у него имелся, очень давний.

«Мы расстались с Анастасией через год после рождения Димиса, — написал он в сопроводительном письме. — И с тех пор я ни разу не видел ее и очень мало знаю о ее жизни. Знаю лишь, что Анастасия вернулась в деревню, откуда она родом».

Видимо, снимок, на котором была запечатлена бывшая жена Лигуриса, сделали еще до рождения Димиса, потому что Анастасия выглядела совсем юной. Что-то в ее облике показалось мне смутно знакомым, но я тотчас отогнал от себя эту дурацкую мысль…

«Красивые женщины живут в Греции, — невольно подумал я, взяв в руки фото Евдокии. — Конечно, сам Димис был хорош собой, но и женщины просто как на подбор».

При мысли о красивых женщинах передо мной сразу возник облик Агафьи. Хорошо бы вернуться сегодня к вечеру и, может быть, встретиться с ней снова. Вот только нужно заранее выяснить, чьи это шаги были внизу…

Тщательно побрившись и приняв душ, я спустился в ресторан. Мне предстоял долгий и трудный день, так что следовало хорошо позавтракать. Впрочем, если бы я представлял себе, насколько день будет трудным, я заодно съел бы и обед с ужином…

Когда после сосисок настал черед йогурта и я, стоя с тарелкой у раздаточного стола, прикидывал, каких именно фруктов туда добавить для вкуса, в кармане заверещал мобильник.

Кто бы это мог быть? Да кто угодно — при включенном роуминге любой может достать тебя хоть на краю света.

— Привет, — зычно прозвучал в трубке знакомый голос, и так отчетливо, словно из соседней комнаты. — Сергей Корзунов. Не разбудил тебя? Ну и ладно. Слушай, Олег, у нас тут маленькая фигня случилась. Решил тебя предупредить на всякий случай.

По бодрости тона и по специфически осторожному выражению «маленькая фигня» я сразу понял, что произошло что-то очень неприятное. И вообще: Серега Корзунов уже не в том звании, чтобы с утра пораньше звонить по пустякам…

— Что случилось? — мрачно поинтересовался я, рассеянно положив в свой йогурт сразу три вида фруктов, отчего на тарелке получилась целая гора.

— Да вот деваху-то мы прохлопали! — невнятно закричал в трубку Корзунов. — Сначала внимания не обратили, а потом как наружку пустили, так сразу не въехали, а она и соскочила.

Пропустив последовавшие за этим нецензурные выражения, я спросил:

— Какую деваху? Куда соскочила? Я ничего не понял.

— А сейчас поймешь! — бодро прокричал Сергей. — Зою Некрасову помнишь? Которая подруга убитого… Так вот, мы за ней на всякий случай наблюдение установили. Правда, не сразу, потому что людей, сам знаешь, не хватает. Так вот…

Возбужденная речь Корзунова в конце концов стала более внятной, и я начал его понимать.

За Зоей Некрасовой несколько дней назад была установлена слежка — наружное наблюдение. И вчера выяснилось, что она тайком от всех встречается с неким человеком — тоже греком, но приехавшим в отличие от Димиса не из Великобритании, а с Крита.

Встречались они явно тайно, опасаясь показываться вместе на людях, и уже сам по себе этот факт вызвал у милиции подозрение. На всякий случай грека решили задержать, а саму Зою — как следует допросить, не скрывает ли она чего от следствия. Ведь понятно было, что секретные встречи Зои с критянином несомненно имеют прямое отношение к убийству.

Дальше все получилось как всегда. О контактах Зои и грека начальству доложили слишком поздно, а потом еще затянули с принятием решения о задержании и допросе: чего-то там, как всегда, долго согласовывали. А в результате…

— Понимаешь? — орал в трубку Сергей. — Нет, ты понимаешь, они сбежали! Может, почувствовали что неладное или заметили слежку. Только мы хватились, а их нет!

— Куда сбежали? — поинтересовался я на всякий случай, уже успев сесть за столик и кивнув официанту, чтобы тот налил мне кофе. Не стоять же столбом посреди ресторана с тарелкой в одной руке и с телефоном в другой.

— В Грецию! — закричал Корзунов еще надсаднее, чем прежде. — Куда ж им еще сбегать? Только сейчас информация пришла — они зарегистрировались на рейс до Салоник. Самолет уже совершил посадку, я узнавал…

Если Сергей говорил правду, то я легко мог представить себе дальнейший путь «сладкой парочки» — его конечной точкой был Крит. Значит, вскоре их следовало ожидать здесь.

В эту минуту мне пришло в голову, что Серега Корзунов не знает, где я сейчас нахожусь. Он звонит, думая, что я где-то рядом, в Питере.

Сказать ему? Или не говорить?

Я вспомнил о том, что видел расписание в аэропорту: самолеты местных линий летают с континента на Крит чуть ли не каждый час. А кроме того, ходят паромы, и не один. Это значит, что я при всем желании, даже если немедленно все брошу и сорвусь с места, не смогу встретить Зою с ее греком.

А если так, зачем обнадеживать Корзунова? Он в Питере, а я здесь, но от этого ничего не меняется.

— Ладно, — сказал я. — А чего ты хочешь от меня? Ты хочешь сказать, что это Зоя убила Димиса Лигуриса?

— Может, и не сама, — крикнул Сергей. — Может, это ее грек, а она только пособница. Впрочем, что зря говорить, их уже тут нету. Упустили.

«Это в Питере их нету», — хотел было ответить я, но сдержался.

А здесь, на Крите, они как раз очень скоро появятся. Интересно, с чем? И как это отразится на мне?

«Хёндай-атос» ждал меня на стоянке перед гостиницей. Ключ от машины вручил мне портье, а карта острова уже лежала приготовленная на переднем сиденье. На Крите любят туристов и действительно стараются им угодить.

В России, например, туристов не любят — это известно. В сознании каждого русского человека глубоко укоренилась мысль о том, что «мы делаем ракеты и перекрыли Енисей» и что у великой державы есть задачи поважнее, чем угождать каким-то там иностранным туристам.

А вот у Греции ничего этого нет — ни ржавых ракет, ни мировых амбиций. Поэтому простые люди тут думают не об имперском величии, а о том, что сделать, чтобы туристу понравилось и он приехал еще раз.

Кое-как сориентировавшись на узких улицах Ираклиона, я вырулил на главную площадь с памятником, увидев который так резко затормозил, что чуть было не стал причиной аварии. Передо мной на фоне ярко-голубого неба высился памятник Ленину!

Бронзовый Владимир Ильич строго смотрел на уродливое нагромождение зданий-коробок и явно не одобрял увиденное.

— Не может быть! — сказал я себе, стряхнув первоначальное оцепенение. — При чем тут Ленин? Я же не в Туле и не в Воронеже. Он тут и не бывал никогда. Или бывал? Но все равно — почему?

Я не мог успокоиться до тех пор, пока не вылез из машины и не подошел поближе. Так и есть: обман зрения. Это не Ленин, а некий Ванзелос — видимо, здешний политический деятель, судя по костюму и выражению лица. Но до чего похож! Просто брат-близнец. Видимо, греки так же вздрагивают в России при виде понатыканных всюду бронзовых Ильичей…

А вот с дорогами оказалось плохо. Стоило выехать из Ираклиона, как выяснилось, что горные дороги — и сами по себе вещь неприятная, а если они к тому же узкие и с крутыми поворотами, то расслабиться