наблюдение за бурундуком. Съев свою порцию, старик улыбнулся и поднял глаза, но увидев три нетронутых тарелки, смутился, он долго что-то соображал, потом пожал плечами и пересел к соседней тарелке. Опустошив и ее, старик вздохнул и взялся за следующую.

Его ошеломленные гости сидели как пригвожденные. На этот раз даже старый пес ничего не понимал, хотя и трепетал от вкусного запаха, и слюна струей бежала у него из пасти, но сидел спокойно, повинуясь приказу человеку.

Опустошив последнюю тарелку, старик задумался, видимо, погрузился в воспоминания. Тихо и мирно было в маленькой хижине и животные не смели пошевелиться.

Прошелестел ветерок и широко распахнул дверь, прилетел дубонос и уселся на нее. Косые лучи неяркого осеннего солнца позолотили его блестящее оперение, и казалось, что вместе с птицей в комнату проникло безмолвие дремучего леса. Животные боязливо оглянулись.

Тишину нарушил пронзительный писк бурундука, который лез на свою полку, скребя когтями; кот подпрыгнул, но сразу же спохватился и выскользнул в дверь, следом за улетевшим дубоносом.

Вдруг очнувшись, хозяин поднялся со стула и огляделся, будто не мог понять, где он. Его глаза с удивлением остановились на двух собаках у двери. Вспомнив, видимо, что происходит, старик с ласковой улыбкой посмотрел на животных и в то же время как бы сквозь них.

– Приходите почаще, – сказал он и добавил, обращаясь к старой собаке, махавшей хвостом в ответ на его ласковый голос. – Передайте привет вашей милой матушке!

Он проводил собак до двери: они гуськом прошли мимо него, поджав хвосты, затем медленно, с достоинством, проследовали по узкой извилистой тропке между голых кустов малины и яблонь к заросшей дороге. Тут они ненадолго остановились; молодой пес украдкой вырыл свою добычу. К ним сразу же присоединился и кот. Затем, не оглядываясь, они скрылись между деревьями.

Пробежав с четверть мили, молодой пес настороженно оглянулся и опустил кролика на землю. Он легонько потолкал тушку носом, перевернул ее. В следующее мгновение во все стороны полетела окровавленная кроличья шерсть и обе собаки стали прожорливо есть, хрустя костями и добродушно рыча. Кот наблюдал за ними некоторое время, выпуская когти. Потом он встал на задние лапы около дерева и стал точить когти о кору. Вдруг он резко повернул голову и замер: в высокой увядшей траве послышался шорох. В мгновение ока кот прыгнул, изогнувшись дугой, мелькнула лапа, схватившая и пригвоздившая к земле добычу; голова опустилась и слабый писк, едва возникнув, прервался.

На следующий день путешественники спустились с холмов и очутились на берегу реки, текущей с севера на юг. Она была около ста футов шириной, и животным, чтобы оказаться на противоположном берегу, все же надо было ее переплыть.

Некоторое время молодой пес вел друзей вниз по течению, ища места для переправы: было очевидно, что его спутники рады будут если им удастся не замочить лапы – оба были единодушны в своем отвращении к воде. Раза два лабрадор входил в воду и плыл, оглядываясь при этом на своих товарищей, очевидно показывая им, как это легко и нестрашно. Но те продолжали сидеть рядышком на берегу, сконфуженные и нерешительные. Молодой пес был вынужден выходить и берег и бежать дальше, вниз по течению; он сознавал что отклоняется от нужного направления и тревога его росла.

Находились они в безлюдных, диких местах, поэтому мостов близко никаких не было, а река, чем дальше тем становилась все шире и шире. Пробежав мили три-четыре, молодой пес остановился, решительно вошел в реку, и быстро, сильно рассекая воду, поплыл на противоположную сторону. Хвост его извивался как у выдры. Лабрадор любил воду и чувствовал себя в ней, как, дома.

Выйдя на другой берег, он ободряюще залаял, но старый пес заскулил так горестно, а кот подвывал ему с таким отчаянием, что молодому псу пришлось плыть обратно. Он вылез на мель возле того места, где сидели друзья. Тогда старый пес робко вошел в воду, дрожащий и жалкий, отворачивая морду. Лабрадор снова переплыл реку, выбрался на тот берег, отряхнулся и залаял. Старый пес неохотно сделал еще один шаг вперед, все так же жалобно скуля и поджав хвост. Лай продолжался. Терьер снова двинулся вперед. И опять лабрадор переплыл реку, чтобы подогнать его. На этот раз старый пес вошел в воду по грудь и поплыл. Он был не слишком хорошим пловцом и продвигался сильными, резкими рывками, держа голову высоко над водой и испуганно озираясь. Но он был бультерьером, «белым рыцарем» и не сдавался, а продолжал плыть за товарищем до тех пор, пока не выкарабкался на противоположный берег.

Его восторг, когда он очутился на сухой земле, можно было, пожалуй, сравнить с радостью потерпевшего кораблекрушение и чудом спасшегося моряка. Он скакал, валялся по земле, носился взад и вперед, то и дело прижимаясь к высокой траве, чтобы обсушиться, потом набегавшись, присоединился к лабрадору: они оба стали лаем подбадривать кота.

Впервые с тех пор, как началось путешествие, бедный кот испугался. Он остался один. Чтобы присоединиться к друзьям, ему надо было переплыть страшную реку и кот бегал взад и вперед по берегу, издавая душераздирающие вопли.

Молодой пес применил тот же прием, что с терьером: самоотверженно переплывал реку туда и назад, пытаясь заманить кота в воду. Но тот был вне себя от ужаса.

Прошло немало времени, прежде чем он, наконец, отважился и совсем не по-кошачьи, со слепой решимостью отчаяния бросился в воду.

На его морде было почти комичное выражение отвращения и ужаса, когда он поплыл следом за молодым псом, но кот неожиданно оказался хорошим пловцом и равномерно продвигался вперед рядом с собакой – и вдруг произошло несчастье.

Много лет назад колония бобров перегородила плотиной маленький ручей, впадающий в реку милях в двух вверх по течению. Бобры с тех пор давно ушли, дамба ветшала и постепенно обваливалась, готовая прорваться. По капризу судьбы, плотина рухнула за несколько минут до того, как оба пловца достигли середины реки. Бурный поток воды, дотоле сдерживаемый плотиной, устремился в образовавшуюся брешь, снося все на своем пути.

Поток хлынул в реку, образовал высокий крутой вал, несущий деревца, пни, комья дерна и остатки бобровой плотины.

За несколько мгновений до того, как волна настигла кота и лабрадора, молодой пес, увидев опасность, сделал отчаянную попытку подплыть против течения к коту и защитить его – но опоздал. Волна накрыла их, и они погрузились в пучину, вместе с обломками плотины и деревьями.

Конец бревна сильно ударил кота по голове. Его потащило вниз, он вынырнул, потом погрузился снова, пока ему в конце концов не удалось зацепиться за полузатопленное бревно из старой плотины, но тут же его снова подхватила и понесла новая стремительная волна.

Старый пес лаял с берега в безумной тревоге, – он учуял беду, хотя и не мог видеть того, что произошло. Он вошел по грудь в пенящуюся воду, его с силой отбросило назад, испуганного и задохнувшегося. Пришлось отступить.

Молодой пес, хоть он и был сильным пловцом, добрался до берега с величайшим трудом: его отнесло чуть ли не на полмили вниз по течению. Выбравшись на берег, он тотчас же помчался вслед за котом, которого уносило течением.

Через некоторое время лабрадор разглядел кота; его было еле видно в клочьях пены, на гребне мчавшегося с бешеной скоростью потока, но приблизиться к нему никак не удавалось. Наконец полузатопленный обломок плотины, на котором находился кот, застрял в нависших над рекой кустах. Пес бросился в воду, почти уже доплыл, но тут бревно вновь оторвало течением и понесло вниз по реке.

Собака стала отставать. Ниже река входила в узкое скалистое ущелье, без отмелей или отлогого места на берегу, где можно было бы пробраться. Пока он карабкался по камням и вернулся к реке, кота уже нигде не было видно. Пес повернул назад.

Почти стемнело, когда он встретил терьера, который устало плелся по берегу ему навстречу. Молодой пес хромал, он совершенно выдохся, вид у него был глубоко несчастный. Он еле отозвался на приветствие сбитого с толку старого пса и повалился на землю. Его бока судорожно вздымались, он лежал долго, пока жажда не погнала его к воде.

Эту ночь собаки провели здесь же, на берегу реки, которая, наконец, успокоилась.

Собаки лежали, свернувшись, тесно прижавшись одна к другой, утешая друг друга и грея. Когда пошел мелкий холодный дождь и усилился ветер, они укрылись под развесистыми ветвями старой ели.

Среди ночи старый пес сел, дрожа от холода. Он закинул голову и завыл, жалуясь на горе и