цвета североамериканской правительственной модели. При слоновьих габаритах такая машина стоит относительно недорого, неприхотлива к топливу и ремонту, может нести очень тяжелую броню. Как здесь — уровень 6+, то есть выдерживает даже пулеметный огонь. И всего двадцать пять тысяч золотых, которые я при торговле скинул до двадцати одной.
Для Марины выбрал уже упомянутый «БМВ-5», немного подержанный, из Европы, с бронированием по уровню 4, то есть выдержит пистолетный патрон со стальным сердечником, но не автомат и тем более не пулемет. Внедорожник моей второй половине совершенно не нужен, потому как за пределами Тегерана ей делать совершенно нечего, а в Тегеране дороги, хвала Аллаху, прекрасные.
Автомобиль этот стоил тоже двадцать пять тысяч золотых, и это опять-таки привело меня в уныние — на сей раз цену удалось скинуть лишь до двадцати трех. Причем если мой автомобиль я смогу провести как служебный, для посольских нужд, то с «БМВ» так не удастся, получается — это подарок. С дамами — разорение…
Уже выезжая на свежекупленном «Шевроле» — «БМВ» я оставил до следующего дня, чтобы его забрала Марина, — я обратил внимание на изображение на стене — две скрещенные сабли и надпись под ними на фарси. Не на арабском — это я уже понимаю, хотя прочитать не могу.
— Сударь, не соблаговолите просветить, что здесь написано?
— Где?
— Да вот здесь же. На заборе.
Мистер Эндрю Ллойд посмотрел туда, куда я указал пальцем, и разразился потоком отборных ругательств.
— Что-то произошло?
— Да ничего страшного. Эти подонки уже днем ухитряются стены пачкать. Придется стирать, это противозаконно — держать на стене подобные надписи. Увидит полиция — неприятностей не оберешься.
— И все же — что здесь написано?
— Здесь написано «Махди[137] грядет». Обычная религиозная муть…
Так я впервые услышал про Махди.
Вечером разразился очередной семейный скандал. Моя вторая половина категорически отказалась ездить с шофером. Даже несмотря на то, что один раз на возможной измене ее все-таки поймали. На сей раз удалось настоять, но смутные подозрения стали терзать мою душу. Становлюсь ревнивцем, не имея на это никакого права.
Джон Уайт, бывший посол в Сальвадоре и Мексике и будущий министр безопасности Родины, после ухода сэра Джеффри еще какое-то время сидел на террасе гольф-клуба, заказав очередную выпивку. Это было уже слишком, даже учитывая его вес, но к правительственным автомобилям с определенными сериями номеров вашингтонские полицейские не очень-то цеплялись. Что же касается его физического состояния — способности вести автомобиль свыше трех тонн весом по шоссе общего пользования, — в себе Джон Уайт был уверен. Что для здорового мужика две порции виски на три пальца каждая? Слону — дробина.
А вторую порцию виски Уайт заказал для того, чтобы избавиться от неприятного ощущения, что по нему прошлись, как по коврику, лежащему у входной двери, и неспешно так, со вкусом, вытерли ноги.
— Козел, — тихо проронил Уайт в пустоту.
Умный человек попытался бы вынести из этого разговора все узнанное и услышанное, что можно взять на вооружение. Глупый человек просто бы обиделся и разозлился. Джон Уайт умным человеком не был.
Подавив в себе желание грохнуть стакан о пол и посмотреть, как он разлетится мелкими стеклянными брызгами — это было бы уже скандалом, напиться и бить посуду, — Джон Уайт оставил на столе несколько долларов. Твердой походкой, несмотря на выпитое, прошел к стоянке. Он приехал один на бронированном «Шевроле Субурбан», таком же, как был у него в Мексике. Секретность встречи была такова, что он не рискнул взять с собой водителя.
Солидно захлопнулась тяжелая, бронированная дверь, отсекая его от внешнего мира, едва слышно забурчал мотор. Вести «Субурбан», да еще бронированный, было непросто, часть систем машины не приспособили к возросшему на две тонны весу, и управлялся он с небольшой задержкой. Но Уайт привычно вывел свой «крейсер» из ряда других припаркованных машин — почему люди паркуют машины одна рядом с другой, хотя полстоянки свободно! — и направил его в сторону Ц-стрит.
Уайт был опытным водителем, хорошо знал, в каких местах и в какое время в Вашингтоне образуются пробки, и поэтому направил машину не в сторону Арлингтона, а в совершенно противоположную. У стадиона Ц-стрит закончилась, здесь Ц-стрит и Индепенденс Авеню сливались в Ист Кэпитол, сразу же переходя в мост Памяти Уитни Янг. Кто такой (или кто такая) Уитни Янг, Уайт попытался вспомнить и не смог, да и какая, к чертям, разница, кто она такая, если ему всего-то нужно проехать по мосту. По обе стороны располагались стоянки, заполненные автомобилями процентов на десять, но это ничего не значило. Когда на стадионе матч, тут яблоку негде упасть…
Уайт вел машину осторожно, не пялясь по сторонам на красоты природы, на текущий под мостом Потомак — ему было не до этого, тяжеленный бронированный джип в сочетании с ватным, совершенно без усилия на руле управлением, требовал твердой водительской руки. Того и гляди заденешь кого.
Съехав с моста, по развязке он ушел направо, на Анакостия Фривэй, через пару километров
