— Израсходованы.

Вот интересно… Это на что же такое они израсходованы?

— Сэр, вы считаете, что мы должны взять проблему финансирования полностью на себя? — официальным тоном спросил сэр Джеффри.

— Я так не считаю. Но вы понимаете… если мы возьмем шляпу и пустим ее по кругу, мы должны сказать что-то нашим инвесторам.

Хитрый гад…

— Сэр, не все так просто. Если это дойдет до чужих ушей, мы потеряем агентурную сеть.

— Я не прошу от вас конкретики, — раздраженно произнес Уайт, — но хотя бы приблизительно, без имен и дат, вы можете сказать, о чем идет речь?! Играем.

Сыграли. Закатили. Пошли к следующей лунке — она была длинной, пар — четыре. Полно ловушек всех видов, а само поле сориентировано так, что шарик может при неловком последнем ударе приземлиться аккурат в Потомак.

— Операция состоит из нескольких взаимосвязанных этапов, — неохотно заговорил сэр Джеффри, — взаимосвязанных по замыслу, но не взаимосвязанных по местности и по исполнителям. Мы ставим перед собой три задачи, при этом задачи не делятся на «минимум», «оптимум» и «максимум». Первая задача — дестабилизировать обстановку в Российской империи в целом, создать недоверие к дворянам и заставить либеральные партии, в частности либеральное крыло кадетов, поставить вопрос о переходе к конституционной монархии. Если партия кадетов расколется, правые уйдут на монархические позиции, а левые — на конституционалистские, а кое-кто — и на социалистические. Это будет огромным плюсом само по себе. Партия кадетов в партийном раскладе Российской империи является ключевой. Она является центристской и сама по себе стабилизирует систему. За кадетов голосуют активные профессионалы, жители больших городов, возрастом от тридцати до пятидесяти лет. Сами понимаете, какой это ресурс, это самые активные граждане страны. На прошедших выборах кадеты получили больше голосов, чем Монархический союз, и перехватили Государственную думу, сформировав крупнейшую фракцию. Но кадеты, при всей их критике власти и требованиях дальнейших реформ, лояльны властям во многих ключевых аспектах. Они поддерживают политику удержания земель, захваченных в начале двадцатых, хотя те никогда не были русскими. Они довольно лояльно относятся к новым затратам на оборону и на разработку новых систем вооружений. Они голосуют против законопроектов о либерализации финансового рынка. Они с большими оговорками поддерживают возможное вхождение Российской империи в валютный союз. Так что кадеты — те же монархисты, только умеренные. Если нам удастся расколоть или сделать более радикальной их фракцию — это будет большим плюсом.

— Что это вам даст? — скептически поинтересовался Уайт. — Ведь в России абсолютная монархия. Все решения, принимаемые Думой, — не более чем доброе пожелание для Императора. Это не то что у нас — президент пьет успокоительное перед каждым походом в Конгресс. И это при том, что сейчас за республиканцами большинство, а что было бы с непокорным Конгрессом?

Сыграли — и снова сэр Джеффри Ровен промахнулся, отстав от своего североамериканского визави еще на одно очко.

— Сэр, вы мне подыгрываете, — довольно осклабился Уайт.

— Ничуть. Я же год не держал клюшку в руках, если не больше.

— Стоило дать вам фору, сэр.

— Не стоило. Я никогда не играю в игры, где дается фора. О чем это мы?

— О русской Думе. Смысл тратить силы и время на ее раскол? Я не вижу. Это все равно что тратить силы и время на раскол членов местного Ротари-клуба[132].

— Ошибаетесь, мой дорогой друг, — сэр Джеффри одновременно и говорил, и готовился к удару, — и сильно ошибаетесь. Стабильность государства достигается и утрачивается не сразу. Это молекулярный, очень тонкий процесс, состоящий из множества внешне никак не связанных слов и действий. Вы читали Грамши?

— Нет, кто это?

Стоило ли сомневаться? Вот такие люди и правят государством, которое некогда было огромной колонией. Люди, осведомленность которых в тонких вопросах отправления власти ничуть не уступает осведомленности носорога. Думаете, двенадцать авианосных групп вас спасут, если пойдет что-то не так? Как же… Они могут спасти против внешнего врага — но будут бесполезны, если враг гнездится внутри.

Вот почему власть должна передаваться по наследству, явному или тайному. При этом кровное родство вовсе не обязательно — но у власти должен находиться тот, кто готов властвовать, а не тот, кого хорошо «продали» сидящему в кресле «Джо Сикс Паку», пожирающему попкорн из XXL-упаковки и тупо пялящемуся в телевизор.

А ведь русские читали Грамши. И что они сделают с этими знаниями, если мы их не остановим, знает один лишь Господь…

— Антонио Грамши, руководитель Коммунистической партии Италии, — любезно объяснил сэр Джеффри.

Лицо Уайта моментально скривилось, как будто ему кто-то поведал о дерьме на тарелочке в холодильнике.

— Коммунист?! Проклятые коммунисты, чего только не придумают. Его расстреляли?

— Его посадили в тюрьму. Потом он умер. Но дело не в этом. Сидя в тюрьме, он написал труд, по моему скромному мнению, не только не уступающий, но и превосходящий по своей опасности труды Льва Троцкого.

— Вот! Надо было расстрелять этого подонка раньше, и он бы не успел ничего написать. Знаете… — Уайт перешел на воспоминания: — Центральная Америка здорово прочищает мозги, да, сэр. Всем этим правозащитникам, которые стоят на коленях перед учреждениями Департамента Коррекции в те дни, когда там поджаривают плохих парней, вот их бы в Мексику или в тот же Сальвадор засунуть и посмотреть, что они там будут делать. Клянусь, после первого же часа пребывания на благословенной латиноамериканской земле эти парни будут просить у меня пулемет «М60» и побольше патронов. А также веревку — коммунистов вешать!

Непостижимо уму! И это государственный деятель! Он больше похож на вояку из эскадрона смерти. Да, можно говорить все, что угодно, но нельзя же в это верить самому!

— На вашем месте, сэр, я бы так не относился к трудам Грамши. Его труды — это оружие, которое могут применять не только и не столько коммунисты. На вашем месте я бы и сам ознакомился с ними.

— Думаю, вы сами меня с ними ознакомите, — проворчал Уайт, — играем…

Возможно, из-за того, что были упомянуты коммунисты, а может, из-за сальвадорских воспоминаний, но сейчас неудачно ударил Уайт. В пар теперь ему можно было уложиться, только если очень повезет.

— Черт бы все побрал!..

Сэр Джеффри ударил точно.

— Так вот, милостивый государь. Если верить Антонио Грамши, процесс завоевания и удержания власти, а равно и процесс утраты власти — процесс постепенный, молекулярный. Я бы даже добавил — многофакторный. Власть в России невозможно или, по крайней мере, очень сложно обрушить в лобовой атаке на нее. За долгие годы правления были созданы множественные защитные механизмы и барьеры. Русские доказали свою готовность лить кровь, вспомните шестнадцатый год, когда восстания подавляли пулеметами и артиллерийским огнем. Но дело не в этом. Никакая власть не может долго удержаться, если сидит на штыках. Не стоит доверяться лишь Марксу. Я больше верю тому же Грамши, который говорит, что власть держится на благожелательном согласии граждан на ее отправление. Ведь согласитесь — в Российской империи живут такие же люди, как здесь. Они работают, они платят налоги и пошлины, они ходят на выборы. Если даже они голосуют на выборах за левые партии — все равно тем самым они поддерживают власть, находясь в рамках легального политического процесса. Играем…

Добили. Как и следовало ожидать — сэр Джеффри отыграл одно очко, исправить допущенную им ранее ошибку будущий министр безопасности Родины не смог.

Следующую лунку на поле играли двое, в ожидании сэр Джеффри и Уайт присели на небольшую, чуть кособокую, деревенского вида скамейку.