то, что почувствовать «свое назначение» и потом ему следовать очень непросто. Жизнь – непрерывный экзамен, она не щадит отступивших и оступившихся. Но упорство, вера и мужество без награды не остаются. Я тогда был в состоянии, которое многие испытали: школа окончена, но сделано несколько явно неверных шагов. Что дальше? Книга меня поддержала. Книга способна поддержать каждого, кто ее прочитает. Это тот самый случай, когда жизнь человека служит уроком. Мне в этой жизни многое было близким. Большая часть книги посвящалась детству и юности, озаренным одной большой страстью – любовью к природе. Временами казалось: это все написано о тебе, настолько похожи были впечатления и переживания детства, неуверенность и сомнения юности. Эрнест Сетон-Томпсон стал для меня дорогим человеком.

Перед поездкой в Америку я вновь внимательно прочитал его книгу. Последняя точка в ней поставлена в 1940 году. Умер Сетон-Томпсон шесть лет спустя.

Дом на замке… Наша милая провожатая, узнав, откуда приехали гости, обежала соседей и вернулась с уверенностью: хозяева далеко не уехали, скорее всего отправились в Санта-Фе, в магазины.

Решаем ждать и первые наши вопросы задаем провожатой. Молодой женщине с волосами Марины Влади очень хочется нам помочь. Она окликнула мужа – вдвоем легче припомнить все, что известно об этом доме. К сожалению, знают они немного. В доме с семьей живет дочь Сетон-Томпсона. Это и все. Недостаток информации восполняется похвалою писателю.

– Вы правильно сделали, что заехали. Это был замечательный человек, прекрасный писатель.

– Мы счастливы: наш дом оказался вот рядом… – добавляет молодой бородатый муж.

Они филологи. После университета в Калифорнии нашли тут работу. С филологов спрос соответственный – пытаемся расспросить о писателе. Но в этом месте идущий на всех парусах разговор вдруг садится на мель – филологи не читали Сетон-Томпсона.

– Ни одной книжки?

– Ни одной, – простодушно сознается жена.

Муж для приличия пытается что-нибудь вспомнить, но тоже капитулирует.

Лучше всего в такой ситуации пошутить, что и делаем. Однако сюрприз не маленький. Конечно, в тесной программе университета места Сетон-Томпсону могло не хватить. Но ведь было и детство. Наконец, жить рядом с домом «знаменитого, очень известного» и не заглянуть в этот дом, не раскрыть хотя бы раз книгу… Минут на пятнадцать двое русских превращаются в гидов по творчеству Сетон-Томпсона.

В сопровождении добродушной черной собаки и под неистовый лай другого пса во дворе обходим дом… Всякий дом расскажет кое-что о хозяине. Тут же случай особый. Человек не просто въехал в кем-то построенное жилище. На этом месте горел костер возглавляемой Сетон-Томпсоном экспедиции. И чем-то пленили много видавшего путешественника эти холмы.

Дом вышел довольно обширный, похожий на азиатский – с плоской крышей и длинным, из необтесанных бревен крыльцом на сваях. Какой-либо стиль в этом жилище, обнесенном на манер построек Хивы глиняным дувалом, усмотреть трудно. Хозяин, как видно, особо старался, чтобы жилье как можно дальше ушло от привычных стандартов: камень и выпирающие из него бревна. Дань традиции – только колеса у входа. Все остальное привнесено сюда вкусом и образом жизни хозяина. Окно большое и рядом совсем крошечное, глядящее из каменной кладки, как амбразура. На окнах наличники из темно-коричневых досок с резьбою. Резьба – силуэты индейцев – ярко раскрашена. Крыльцо заставлено деревянными, индейской работы фигурками каких-то божков, пучеглазых людей и ярко-красных сердитых медведей.

Сетон-Томпсон этот свой дом называл замком. Можно представить, как он впервые зажег в камине дрова. И как в 1946 году дом потерял главного жильца и строителя.

Дом сейчас явно жилой – на окнах опрятные занавески и много цветов. Возле куста шиповника, льнущего к камню, на веревке синим флажком трепыхается детская рубашонка…

Четыре часа ожидания. Наши опекуны-филологи съездили на «пикапчике» в Санта-Фе – «может быть, хозяева все-таки в магазинах?» – но вернулись ни с чем.

Мы уже приготовились бросить прощальный взгляд на усадьбу, как вдруг к дому подъехал запыленный, вишневого цвета «фольксваген». Из машины высыпал целый десант: мужчина, женщина и четверо ребятишек – «бледнолицые» мальчик и девочка и двое индейцев, тоже мальчик и девочка. Взгляды настороженные: что делают незнакомые люди у дома?.. Через минуту все объяснилось, и вот мы уже помогаем выгружать чемоданы.

На пороге хозяйка делает знак.

– Давайте сразу же на минутку присядем… Удивительный день! Гости… Мой день рождения… И первый день Шерри… Дочка, иди ко мне.

Выясняется: семья ездила в детский приют города Фармингтона. Семилетнюю индианку Шерри удочерили. И она, так же как двое гостей, первый раз видит дом, в котором ей предстоит теперь жить.

Позже, когда суматоха приезда поулеглась и мы как следует познакомились, был сделан семейный снимок. Рассматривая его сейчас, легче всего представить радушно принявших нас людей. Вот в середине Ди Барбара, хозяйка дома, приемная дочь Сетон-Томпсона. Она была в возрасте Шерри, когда ее вот так же, в полдень, привезли в этот дом. В беседе вскользь Ди нам сказала, что у отца есть и родная дочь, но она живет в другом месте… На фотографии хозяйка дома вышла слегка запыхавшейся – она прибегала с кухни, где в это время что-то могло подгореть.

Справа на фотографии Дейл Барбара, муж дочери Сетон-Томпсона, отец ребятишек. По-английски немногословный, деловой и приветливый, он показал нам все закоулки дома и сводил в сосняки, где стоит похожая на очень большую юрту «школа индейской мудрости». Стены школы расписаны сценами жизни индейцев. Посредине на земляном полу – обложенное камнями пепелище костра.

– Сетон-Томпсон подолгу сиживал тут индейцами. – Дейл показал, как сидели тут у огня, прислонившись спиной к стене. – Разговоры шли о ремеслах, охоте, обычаях. Росписи сделал художник-индеец. Сетон- Томпсон его поддерживал, возил с собой с Вашингтон и Нью-Йорк… Недавно умер последний индеец – друг Сетон-Томпсона. Знал ли Дейл своего знаменитого тестя? – Нет, только по книгам, по снимкам, по вещам, которые нас окружают.

Ребятишки на снимке – внуки Сетон-Томпсона. Вчера их было трое. Теперь четверо. Старший, двенадцатилетний Даниэль стоит посредине. На лице его нетерпение. Еще бы, за соседним домом идет игра в баскетбол. Даниэль знаком уже с географией – «Советский Союз – это очень большая страна», – вставил он слово в застольной беседе.