– Это Власица, – пояснил его спутник и захлопнул окошко. – Мы только что проехали Власицу. Отсюда в Прагу возят голубику и грибы.

– Далеко нам еще ехать до патрона? – спросил Вальдштейн.

– До кого? – переспросил провожатый.

– До патрона, – повторил Вальдштейн. – Я-то думал, что он живет в городе.

– Надо проехать еще несколько миль, четыре или пять, – уточнил его спутник.

– Странно. Что-то я не могу понять всего этого, – подумал Вальдштейн вслух.

Затем надолго воцарилось молчание. Вальдштейн поплотнее закутался в плащ. Дождь все усерднее хлестал по крыше кареты, а из-под колес и лошадиных копыт летели каскады брызг. Через полчаса, прошедшие под неумолчный шум дождя, провожатый вновь обратился к Вальдштейну.

– Теперь мы в Гохауце, – сообщил он. – Здесь на заводике Шлика варят крепкое пиво, что славится по всему королевству. Господин проехал уже полдороги.

Вальдштейн не слушал его. Он подпер голову рукой и задремал.

Когда карета наконец остановилась, он пробудился и хотел открыть глаза, но ощутил полную слепоту. Это вернуло ему память. Не снимая повязки, он вылез из кареты. Дождя уже не было, и под ногами у него скрипел гравий. Чья-то рука взяла его за запястье.

– Пойдемте со мной, господин, – произнес голос, явно не принадлежавший спутнику Вальдштейна. – Вас давно ожидают.

Они пошли по гравийной дорожке. По-осеннему пахло поздними розами и опавшей листвой.

– Ступеньки! – предупредил голос.

Вальдштейн поднялся по лестнице и пошел по каменным плитам, куда направляла его невидимая рука – направо, налево, еще раз направо. Наконец вожатый отпустил его руку. Несмотря на повязку, он почувствовал, что попал в ярко освещенное помещение. Сзади прошептали: «Госпожа…» В следующее мгновение послышался сдержанный смех и звонкий голос произнес:

– Господину незачем выглядеть строгим, как сама Фемида. Снимите же наконец повязку с глаз и подойдите поближе, ибо вас здесь принимают с радостью и от чистого сердца.

Вальдштейн сдернул повязку. Комната, куда его привели, была освещена не так ярко, как ему показалось вначале. Ее озаряли только огонь в камине да две восковые свечи, стоявшие в серебряном подсвечнике на столе, накрытом на две персоны. У камина сидела дама в платье из темно-лилового бархата, уже не модном в те дни, но великолепно обрисовывающем все контуры ее тела. Ее волосы отливали красноватым блеском, кисти рук были узкими и нежными, фигурка – хрупкой. Но это было все, что смог усмотреть Вальдштейн, ибо лицо ее было закрыто маской.

«Вот это да! Так это и есть патрон? Надо же, дама!» – подумал Вальдштейн, отвешивая хозяйке вежливый поклон.

– Я нахожу поистине прелестным то, что господин все-таки осмелился приехать ко мне. Признаться, я даже не смела надеяться, – прозвенел из-за маски нежный голос дамы. – Господин проделал ради меня такой долгий путь в такую скверную погоду, да еще по немощеным дорогам.

– Ну, это пустяки, – возразил Вальдштейн. – Я привык к любым дорогам. Правда, как воин я предпочитаю ездить верхом, а не в карете.

– Я знаю, что вы были капитаном драгун, – сказала дама.

– Был и остаюсь им, к услугам барышни, – подтвердил Вальдштейн с новым поклоном.

Тем временем двое слуг в таких же масках, как и у хозяйки, внесли первую перемену ужина, включавшую в себя винный суп, грудинку ягненка, жареного поросенка, красную капусту, куриные крылышки с ножками и окорок дикой свиньи.

Дама пригласила Вальдштейна за стол.

– Удовлетворитесь, сударь, – попросила она, пока слуга наполнял стаканы, – тем, что есть в доме и на кухне. Конечно, это не так уж много…

– Только чтобы не огорчить милостивую барышню! – в соответствии с правилами хорошего тона произнес молодой дворянин и положил себе кусочек ягнячьей грудки, два куриных крылышка, немного красной капусты и пару ломтиков ветчины.

Когда они покончили со второй переменой, состоявшей из телятины и куропаток, слуга подал десерт. Когда он удалился, Вальдштейн решил, что пора обсудить с патроном предприятие, сулившее ему шесть сотен дукатов.

– Я пью, – сказал он, подняв свой стакан и глядя в глаза хозяйке дома, – за удачу нашего дела завтрашней ночью!

– Я бы охотно приняла ваш тост, – возразила замаскированная дама, – но я не понимаю, с какой стати вы говорите о завтрашней ночи. Для меня самое главное – это чтобы вы не забыли о сегодняшней, на которую я возлагаю большие надежды. Или вы из тех шустряков, кто, еще не кончив одно дело, уже думает о следующем?

– Как? Я не ослышался? Дело должно завершиться уже сегодня? – поразился и еще больше встревожился Вальдштейн. – Боюсь, что нам не хватит времени…

– Почему это не хватит? Или вы торопитесь к своей вдове портного? – спросила дама довольно резким тоном.

– О нет, патрон, – усмехнулся Вальдштейн. – Но если начать дело еще сегодня…

– Как вы меня назвали? – воскликнула хозяйка дома. – Еще ни один из господ, бывших у меня в гостях, не называл меня патроном. Может быть, это ваша обычная манера обращаться к дамам, по рангу и происхождению ничуть не уступающим вам, барон фон Вальдштейн?!