– Хорошо, допустим, не знаешь. Что знаем мы? Противник располагает хотя бы одним истребителем «Су-27» и некоторым количеством бомбардировщиков неизвестного класса…

– Могу высказать предположение.

– Давай.

– При подготовке операции нас знакомили с составом и вооружением армии противника. В качестве бомбардировщиков они используют «МиГ-25РБ».

– Блядь! – Усачёв не сдержал эмоций. – Мы их даже не достанем![19] – он помолчал. – И что теперь прикажешь делать?

– Я не могу приказывать тебе, капитан, – напомнил Лукашевич. – Но совет дать могу.

– Давай свой совет…

– В первую очередь, мы должны связаться с командованием округа…

– Это понятно. Только как? Связь не работает – твои «друзья» постарались, в остальном…

– Кто-то должен поехать в Печенгу, – сказал Лукашевич. – Ехать лучше группой. Все должны быть вооружены. Через комендатуру Печенги можно связаться и с округом, и с Оленегорском. Нужно объяснить ситуацию и запросить подмогу. Кроме того, я посоветовал бы установить связь ещё с одним человеком – он в курсе всего происходящего, и он поможет.

– Кто этот человек?

– Его зовут Маканин. Лев Максимович. Номер телефона в Мурманске… – Лукашевич помедлил: не так просто оказалось с ходу выдать «страшную» тайну, – …шесть, тридцать девять, ноль, семь…

– Погоди, я запишу, – засуетился капитан, но потом спохватился и вернул себе грозный вид: – Вот что, Алексей, меня эти ваши закулисные игры не колыхают. И кто такой этот ваш Маканин… хм-м… Лев Максимович… мне тоже не интересно. Я подчиняюсь командованию округом, и только с ним буду обсуждать, что делать, а что нет в настоящей ситуации.

– Пожалуйста, капитан, – Лукашевич не стал возражать. – Как старший по званию и занимаемой должности ты имеешь полное право принять и отстаивать своё решение.

Усачёв с подозрением уставился на него:

– Есть ещё какая-нибудь гадость в запасе? Выкладывай всё!

– Нет, капитан. Я рассказал всё, что знаю.

– Немного же ты знаешь.

– Громов знал больше, но… – Лукашевич осёкся; говорить о Косте было тяжелее, чем о ком-то или чём-то другом, в смерть его не верилось (не таков наш майор, чтобы вот так просто дать сбить себя), но даже если считать, что Громов спасся, воспользовавшись системой катапультирования, благополучный исход оставался под вопросом – как он там, выберется ли?

– Вот, ещё и Громов… – пробормотал Усачёв; он подумал о том же самом и отмёл сомнения. – Да, ты прав, Алексей, нужно ехать в Печенгу…

Ровно через полтора часа на пятнадцатом километре дороги (если считать от воинской части 461-13'бис', а не от Печенги) старый грузовик «ЗИЛ» наехал на стальную полоску с торчащими вверх шипами, положенную поперёк дороги – из тех, с помощью которых гаишники «тормозят» не в меру разошедшихся угонщиков. Шины мгновенно спустили, грузовик остановился. Всех, кто сидел в кузове – а было там пятеро бойцов с автоматами, – побросало друг на друга.

Подобная остановка на пустой заснеженной дороге не сулила ничего хорошего. Капитан Усачёв и рядовой срочной службы Бельтюков, сидевший за рулём грузовика, посмотрели друг на друга. Бельтюков был не дурак и сразу всё понял. В глазах его читалась смертная тоска.

– Не дрейфь, солдат, – приободрил его Усачёв. – Прорвёмся.

Капитан вытащил из-под куртки свой табельный ПМ, оттянул затвор, досылая патрон в ствол, снял пистолет с предохранителя и, открыв дверцу кабины, спрыгнул в сугроб.

Ноги его не успели коснуться земли, как с громким шипением в небо ушла осветительная ракета и сразу из нескольких точек по грузовику ударили пулемётные очереди. Невидимый за темнотой противник бил не прицельно, но и этой беспорядочной пальбы хватило, чтобы деморализовать и без того напуганных солдат Усачёва. Побросав оружие, забыв о долге, как слепое, охваченное паникой стадо, пятеро солдат покинули обречённый грузовик и своего командира. Для одного из них это бегство станет самой большой ошибкой в жизни: он собьётся с дороги и заблудится, его хватятся и найдут только через четверо суток – обмороженного и полумёртвого; пальцы на его руках и ногах придётся ампутировать.

Удача отвернулась от капитана Усачёва. Одна из пуль, выпущенная по грузовику, попала ему в живот, и все пятнадцать километров капитана тащил на себе рядовой Бельтюков. В второй раз за последние три часа воинская часть 461-13'бис' лишилась командира.

Усачёв кричал. Ему было больно, ему было очень больно, и он не сдерживал себя. Фёдор Семёнович Абрамов, военврач части 461-13'бис', что-то бормоча себе под нос, осмотрел рану.

– Ну что? – спросил Лукашевич, когда осмотр был закончен.

Фёдор Семёнович кивком указал на перегородку, разделявшую блок полевого госпиталя на две части. Они перешли в соседнее помещение, оставив мучающегося Усачёва с санитаром. Фёдор Семёнович наклонился к раковине, включил воду и стал мыть руки.

– Очень плохо, – сообщил он шёпотом. – Требуется операция. И не здесь – в Мурманске.

– Но сейчас что-нибудь сделать можно?

– Боль я сниму. На это у нас есть промедол, но долго на одном промедоле его держать нельзя…

– Сколько у нас времени?

Фёдор Семёнович покачал головой с мрачным видом, тяжко вздохнул:

– Мало у нас времени, Алёша, очень мало.

– Я всё понял, – сказал Лукашевич.

Не попрощавшись, он вышел из госпитального блока. Метель унялась, снеговые тучи разогнало, и над Рыбачьим полуостровом зажглись яркие, невозможно огромные звёзды, полыхало северное сияние, снег хрустел под ногами, и дышалось легко.

«В такую погоду нельзя умирать, – подумалось вдруг старшему лейтенанту. – В такую погоду жить надо».

Пока он шёл по расчищенной дорожке мимо обугленного остова бочки «красной комнаты», мимо пока ещё целых казарм, санитарного и пищевого блоков, направляясь к «вышке», где находились остальные офицеры, у него было время подвести некоторые итоги произошедшему, обдумать сложившуюся ситуацию и принять единственно верное решение.

Итак, что мы имеем? Наш давний противник из Федерации Народов Кавказа (Усачёв язвительно назвал их «твои друзья») нанёс ответный удар. Предварительно хорошо подготовившись. Из чего это следует? Это следует из целого ряда известных нам фактов. Во-первых, участие в деле истребителя «Су-27» и бомбардировщиков «МиГ-25РБ». Дозаправиться они не могли по объективным причинам – значит, где-то поблизости противник отстроил базу. Думается, располагаться база должна на побережье – так легче обеспечить скрытность при доставке соответствующего оборудования и материалов. Во-вторых, блокада. Нас блокировали всеми возможными способами и по всем возможным направлениям. Блокировали с воздуха, блокировали с земли, блокировали связь с командованием. Для осуществления подобной блокады нужна длительная и трудоёмкая подготовка. Значит, они проводили разведку, а мы (и не только мы, но и Маканин) это прохлопали. Враг знает о нас всё – мы о нём ничего. Ну и, наконец, в-третьих: без поддержки предателей в российском командовании (прямой или косвенной) широкомасштабную военную операцию в четырёх тысячах километров от собственной границы не проведёшь. И за этим снова чувствуется продуманный план, железная воля и солидная подготовка. Как результат – мы практически разгромлены. Костя сбит. Беленков сбит. Показательная бомбардировка прошла без потерь со стороны противника. Усачёв тяжело ранен и, если не оказать ему срочной хирургической помощи, умрёт.

Теперь такой вопрос: почему нас не добивают? Что это за игры устроили в самом деле? Зачем вообще