отличие от наших предшественников, работавших над обеспечением полетов в семидесятые, мы располагаем многочисленными средствами для спасения экипажа «Колумбии».
– Но электронная почта работает? – уточнил представитель британского еженедельника «Обсервер». – Родственники могут писать письма астронавтам?
– Да, конечно же.
– А я могу написать?
– Пишите, – великодушно разрешил Редди. – Но я не могу гарантировать, что вы получите ответ.
Представитель «Обсервера» понимающе ухмыльнулся. Он, как и многие другие из присутствующих в зале, прекрасно знал, что НАСА перлюстрирует всю корреспонденцию, поступающую на имена работающих в космосе астронавтов, отсекая большую часть посланий.
– Вопрос к господину директору НАСА, – к микрофону придвинулся маленький изящный японец из агентства «Киодо Цусин». – Какую именно форму спасения экипажа предпочтет ваше руководство?
О’Кифи, последние две минуты прятавший лицо за ладонью, вынужден был положить руки на стол и посмотреть на корреспондента.
– Мы сделаем всё возможное для спасения астронавтов и шаттла, – сказал директор. – Следующий.
– Позвольте я расскажу? – вмешалась Линда Хэм.
О’Кифи молча кивнул и снова спрятал лицо, а руководитель Группы управления полетом взяла инициативу в свои руки:
– Мы рассчитываем спасти не только экипаж, но и шаттл! – заявила она, зная, что ее выступление вызовет несомненный интерес у журналистов. – Прямо сейчас, когда мы разговариваем с вами, тысячи инженеров НАСА разрабатывают беспрецедентную операцию по ремонту поврежденного крыла «Колумбии».
По рядам «акул пера» прокатился шепоток.
– Могу ли я понимать, что ремонт и благополучное возвращение шаттла возможен? – спросил японец; от волнения голос представителя агентства «Киодо Цусин» дрогнул, и в нем четко прорезался акцент.
– Да. И еще раз да.
Линда Хэм поднялась из-за стола и вышла к трибуне. При этом она встала так, чтобы телеоператоры и фотокорреспонденты могли запечатлеть ее в полный рост. Руководитель Группы управления полетами была уже немолода, но следила за своей внешностью, рассчитывая предстать перед публикой в самом выгодном свете. Черный деловой костюм с короткой юбкой должен был подчеркнуть не только ее фигуру, но и статус высшего менеджера одной из самых влиятельных организаций в мире. Где-то в глубине души она надеялась, что кризис, вызванный повреждением крыла «Колумбии», при благополучном разрешении поспособствует ее карьере. О’Кифи, без сомнения, слетит. Пошатнутся и кресла его заместителей. Возникнет много вакансий там, где обычно всё занято профессиональными управленцами, знающими что почем и уничтожившими на своем пути к вершине власти сотни (если не тысячи) конкурентов. Кризис с «Колумбией» давал Линде Хэм шанс обойти всех разом, и она намеревалась этим шансом воспользоваться.
– Мы планируем, – начала она свой рассказ, зная, что уже через час ее слова растиражируют по всему миру, – беспрецедентную операцию, которую не знала история астронавтики. Два члена экипажа покинут «Колумбию» и через шлюз выйдут в открытый космос. Затем при помощи подручных средств они спустятся к крылу шаттла и заделают пробоину. Мы рассчитываем, что этот ремонт поможет восстановить защитное покрытие крыла нашего корабля и обеспечит его благополучное возвращение на Землю.
– Сколь велики шансы благополучного возвращения? – спросил японец.
– Кризисная ситуация всегда подразумевает риск, – подчеркнула Хэм. – Но мы постараемся снизить риск до минимума…
Скотт Альтман, командир экипажа миссии спасения, наблюдал за пресс-конференцией в прямом эфире по спутниковому каналу НАСА-ТВ. Услышав, что говорит Линда Хэм, Альтман тихо выругался. Тут же его мобильный телефон запиликал, и коммандеру пришлось отвлечься, чтобы ответить на звонок.
Звонившим оказался Джон Грунсфелд – астронавт-исследователь, физик по образованию, чинивший на орбите телескоп «Хаббл», а теперь назначенный в основной экипаж миссии спасения.
– Я не понимаю, Скотт, мы летим или нет? – спросил он прямо.
– Ясно. Ты тоже смотришь пресс-конференцию.
– Разумеется. И мне не понятно, какие планы у наших боссов. Может, ты знаешь больше?
– Я попробую это выяснить, – пообещал Альтман.
Он выполнил свое обещание, но с задержкой – до директора НАСА ему удалось дозвониться не сразу, а ближе к вечеру. К тому времени Альтман уже кипел от накопившейся злости, а потому начал разговор прямо и резко, без обычных расшаркиваний:
– Шон, мы летим?
– Конечно, Скотт. У миссии спасения высший приоритет. Вы отравляетесь десятого.
– Тогда почему нас не пускают в бассейн? Почему там работает группа Хэм?
– Этого не может быть! – по голосу было слышно, что О’Кифи искренен; он действительно не знал, что «ремонтная» группа Линды Хэм перехватила инициативу.
– Но это так, – подтвердил Альтман. – Мы простаиваем, Шон. Прими наконец какое-то решение…
– Я исправлю ситуацию, – пообещал директор НАСА и отключился.
Ближе к ночи собралась Комиссия по выживанию. О’Кифи, председательствовавший на заседании, заслушал доклады групп, после чего устроил разнос персонально Линде Хэм.
Он говорил о том, что не потерпит такого развития ситуации, при котором отдельные члены Комиссии считают, будто они умнее всех остальных, и принимают самовольные решения без согласования с вышестоящим руководством. Времени остается очень мало, а подобное нарушение субординации не способствует решению задач подготовки миссии спасения. Посему О’Кифи как глава НАСА и руководитель Комиссии по выживанию экипажа «Колумбии» официально уведомляет всех заинтересованных лиц, что приоритетным был и остается запуск «Атлантиса», а вовсе не «акробатические трюки в невесомости». Более того, он официально запрещает Линде Хэм считать свою тему приоритетной, хотя и не возражает против продолжения разработки процедуры ремонта – это может понадобиться в будущем, ведь этим злосчастным полетом программа освоения околоземного пространства не заканчивается.
Линда Хэм проглотила пилюлю стоически. На гневную тираду Шона О’Кифи она не ответила ни словом, ни звуком. А когда директор перешел к другим вопросам, не попыталась вернуться к обсуждению вариантов ремонта крыла – всё было ясно, тирада О’Кифи не давала возможностей для двоякого истолкования.
Рассказывал Рик Хазбанд:
– …Русские – парни крутые. Мы их недооцениваем. У многих сейчас иллюзии возникают. Говорят, армия у них ослабела. К серьезному противостоянию, как было десять лет назад, она не готова. Но на самом деле не так всё просто. Есть у русских козырной туз в рукаве. И лучше с ними дружить, чем ссориться. В этом я убедился самолично. В двухтысячном году меня пригласили в качестве офицера-посредника на учения «Рэд флэг», которые проходили в Неваде. Впервые там появились русские – пригнали два своих серийных истребителя: «флэнкер» и «фалькрэм». Эти машины и раньше нам доставались, и воевать с ними приходилось, но впервые они прилетели прямо из России и под управлением русских летчиков. Был велик соблазн подключить их непосредственно к учениям и посмотреть, на что они способны в бою, когда шансы сторон примерно равны. Русские пилоты не возражали. Тот, который летал на «флэнкере», даже вызвался встретиться в бою с двумя «иглами». Наши, конечно, не поверили. Во время войны с Ливией и с Ираком, в реальных боевых условиях, русские истребители удавалось успешно сбивать. Посчитали, что русские бахвалятся по своей привычке. Но потом пришлось взять свои слова обратно… Конечно же, прямое боевое столкновение никто планировать не стал. На авиабазе Неллис имеется специальный наземный пункт наведения «агрессоров». Если кто не знает, поясню, что «агрессорами» в учебном центре называют шестьдесят пятую эскадрилью, которая летает на «тайгерах», изображает из себя «красных». Теоретически этот пункт мог бы осуществить поддержку для русских самолетов, однако это требовало бы особой
