место заняло требование соблюдения формы одежды, остановился он и на особенностях разговорной речи. Резниченко вообще больше обращал внимание на взаимоотношения внутри нашего коллектива, а не на технические проблемы. Для пущей важности любил повторять, что его партбилет в ЦК КПСС, будто бы остальные оставили свои в каком-то другом месте. (Все советские военные, выезжавшие за рубеж, проходили инструктаж в ЦК КПСС на площади Ногина в Москве и на время командировки сдавали туда на хранение партийные билеты). После такого инструктажа мы были просто шокированы появлением немцев в первый день их выхода на работу. Мы - в застегнутых наглухо комбинезонах, как требовал старший группы, они - все до единого с голым торсом и в красных трусах.
В целом с гэдээровцами у нас сложились нормальные отношения, хотя близкими их не назовешь. Через месяц, закончив сборку самолетов, основной их состав улетел в Германию. Остались 6 человек, четверо из них прекрасно владели русским языком, так как закончили в Москве академию им. Н.Е. Жуковского. Старший группы п-к Накгель был женат на москвичке и говорил по-русски лучше, чем их переводчик.
Особым расположением у мозамбикцев пользовались кубинцы. Революционно настроенные, не требовавшие для себя никаких излишеств, они стали примером для Африки. В отличие от нас, им выплачивали два оклада на родине, а в стране пребывания посланцы Фиделя денег не получали, лишь бесплатное питание да бутылку пива в день. Один раз в месяц им полагался продовольственный паек с далекой родины, но, как правило, приходил он с большой задержкой.
Кубинцы курировали службу безопасности и полицию, все остальное было нашим. По работе с ними мы не пересекались, а вот в спорте тесно сотрудничали. Например, среди трудившихся в Мозамбике кубинских преподавателей нашелся обладатель черного пояса каратэ. Он стал заниматься с нами и через пять месяцев с уверенностью сказал, что мы можем свободно гулять по городу в ночное время без особых последствий для собственного здоровья. По выходным мы часто встречались с кубинцами у нас в доме. Пели песни под гитару, если было чем, угощали друзей по нашему обычаю - в разумных пределах, конечно. Когда они получали посылки, приносили абсолютно все нам и просто требовали взять для общего стола. И все же с кубинцами приходилось держать определенную дистанцию - уж очень они были не равнодушны к женам наших специалистов.
Смерть всегда приходит неожиданно, без предупреждения… Эта трагедия произошла в 1982 г., не помню точно - в августе или сентябре. Ми-8 из состава ВВС Мозамбика следовал по маршруту Бейра- Мапуту, где-то на траверсе районного центра Иньямбане он пролетел над расположением своих войск, мозамбикские бойцы ошибочно приняли «вертушку» за вражеский аппарат и, недолго думая, воспользовались ПЗРК «Стрела-2». Ракета попала в двигатель, взорвалась, вертолет упал, все находившиеся на борту (около двадцати человек) погибли. Среди них и два летчика- истребителя, отправившихся в качестве пассажиров в столицу Мозамбика.
На авиабазе Бейра командование организовало прощание с погибшими пилотами. Мы, советские специалисты, наши жены, все без исключения приняли участие в этой траурной церемонии. В Книге памяти я от имени нашего коллектива сделал соответствующую запись, выразив чувства глубокой скорби и соболезнования родственникам погибших.
Масштабы этой трагедии могли быть еще большими, причем она могла непосредственно затронуть посланцев Страны Советов. В тот день мне на авиабазу в Мапуту позвонил из Бейры советник при начальнике тыла Борис Иванович Батрак и попросил организовать для него, еще двоих наших специалистов, а также их жен перелет на попутном борту в столицу. Они собирались в отпуск и спешили уладить формальности, чтобы отбыть в Москву. Я узнал у диспетчера, что как раз из Бейры в Мапуту должен отправиться Ми-8, тут же связался с Батраком и предложил ему поторопиться. А буквально через час стало известно о падении вертолета. Все находившиеся в тот момент на авиабазе Мапуту советские специалисты замерли в ожидании: что с нашими товарищами, где они? Как говорится, хуже нет ждать и догонять, а ждали худшего.
Напряжение росло с каждой минутой, все лихорадочно ловили каждое новое сообщение. Наконец-то дежурный офицер приглашает меня к телефону - на проводе Бейра. Беру трубку, а там - родной голос Бориса Ивановича! Со всей пролетарской откровенностью он возмущается, мол, что это такое творится - их не дождались, улетели без них! Я терпеливо выслушал его, затем сообщил о катастрофе и поздравил со вторым днем рождения. Не иначе как в тот день наших друзей спасли ангелы-хранители.
Осенью 1982 г. мой срок пребывания в Мозамбике подходил к концу. Под занавес довелось побывать в командировке в г. Тете, центре одноименной провинции на северо- западе Мозамбика - одном из самых жарких районов Африки. Там предстояло заниматься организацией на имеющихся объектах полноценной авиационной базы.
Город Тете стоит на берегу великой африканской реки Замбези, которая делит Мозамбик на северную и южную части. На ней находится знаменитый гидроэнергетический комплекс Кабора Баса. По своей мощности - 3,6 млн. квт эта ГЭС занимает одно из первых мест в мире. Ее водохранилище длиной 120 км и шириной 60 км - одно из самых больших рукотворных водоемов. Прозрачная зеленоватая вода просто манила окунуться в ее прохладу, ведь температура окружающего воздуха - выше 50'. Угадав мое желание, мозамбикские летчики предупредили, что в реке купаться не желательно, много крокодилов, и каждый год 5 -6 человек становятся жертвами этих чудовищ.
Местный аэродром когда-1о представлял собой современный авиационный комплекс со всей необходимой для обслуживания полетов инфраструктурой. Теперь для введения его в эксплуатацию надо было провести восстановительные работы, так как многое оказалось сломано и расхищено. ВПП находилась в удовлетворительном состоянии. Пятиэтажный командный пункте солнцезащитными стеклами был абсолютно пустым: мародеры растащили все. Хорошо запомнил состояние, когда идешь по аэродрому и невольно хочется поджать под себя ноги, такое ощущение, что стоишь на горячей сковороде. Еще - запах пожарищ, никуда не исчезающий едкий дым. Ну прямо, как будто на костре находишься в качестве шашлыка
Передовая группа прилетела на Ан-26. Советских специалистов было трое: инженер-связист Зброй Николай Андреевич, наш авиационный доктор Ермолаев Сергей Викторович и я. Врач среди летного состава - это самое доверительное лицо и авторитет № 1. Он последним ставит свою подпись в плановой таблице полетов. Именно он проверяет здоровье каждого летчика и отвечает за его физическое и психологическое состояние. Проходя службу в разных воинских частях, мне не раз довелось быть свидетелем, как доктор отстранял от полетов командира полка, не реагируя на его уговоры. На авиабазе Бейра Сергей Викторович оборудовал целый госпиталь. К нему шли не только больные военнослужащие, но и члены их семей. В квартире, где они жили с женой Тамарой, детским невропатологом высшей квалификации, одну из комнат оборудовали под медицинский кабинет. Прием они проводили круглосуточно, по мере необходимости. Хочу им выразить большое сердечное спасибо за бескорыстное выполнение гражданского долга. Эта прекрасная семья сейчас живет в Москве, супруги работают и продолжают дарить людям радость.
С киевлянином Николаем Зброем, который и сейчас живет в столице Украины, нам уже неоднократно приходилось бывать в совместных командировках в различных частях Мозамбика. Добросовестный, хороший специалист, он пользовался глубоким уважением у местных авиаторов, они ему доверяли и просили присутствовать на самых ответственных участках. Как-то во время боевой операции в районе г. Ши- мойю, в шестидесяти километрах от границы с Зимбабве, он заходит ко мне на выносной командный пункт и предлагает поздравить друг друга с днем рождения. Спрашиваю, что, собственно, за повод? Отвечает, что
