тех европейских странах, которые к тому времени и обладали постоянной армией, ее численность была слишком мала для ведения широкомасштабных активных действий. Однако относительно быстро отмобилизовать значительные силы было проще тому государству, где уже сложилась сильная центральная власть, тем более абсолютистской монархии, не нуждавшейся в согласии сословно-представительных органов, подобных сейму, на вербовку наемников и формирование новых пехотных и кавалерийских полков. В Речи Посполитой воли одного короля было недостаточно – нужно было убедить сейм в необходимости увеличения военных расходов. А вот с этим-то как раз и возникли проблемы. Магнатерия и шляхта, как отмечал Н.И. Костомаров, «…более всего боялись, чтобы войско не сделалось орудием усиления королевской власти и стеснения шляхетских прав…»³⁶⁴. В итоге завершение второго этапа военной революции в Польско-литовском государстве оказалось заложником политических амбиций и противоречий внутри правящей верхушки. Она оказалась неспособной поддержать набранные темпы развития военного дела и сохранить захваченное на рубеже XVI–XVII вв. лидерство в этой сфере.

Польские и литовские магнаты, используя в своих интересах «золотые шляхетские вольности», добились завершения «2-го издания» крепостного права, что при политическом бесправии городского сословия, в свою очередь, обусловило упадок ремесла и торговли и при отсутствии у королевской власти иных источников финансовых поступлений, кроме как согласия шляхетского сейма, в котором главную роль играла аристократия, делало невозможным завершение военной революции³⁶⁵. Свою негативную роль сыграли и начавшиеся в конце XVI в. в Речи Посполитой антиреформационные процессы и наступление католичества на права религиозных диссидентов – протестантов и православных. Усиление эксплуатации «подлого» городского и сельского населения вкупе с растущими притеснениями некатоликов подрывало мощь и единство Речи Посполитой, лишало польско-литовские власти поддержки украинского казачества, представлявшего серьезную военную силу.

Одним словом, крайне близорукая, преследовавшая узкосословные, корпоративные интересы политика верхушки польско-литовского общества не могла не привести к печальным последствиям. «…Ограничивая власть монарха, дворянство одновременно старалось свести к минимуму расходы на государственные нужды, препятствуя расширению аппарата и увеличению армии, чтобы сохранять в своих руках доходы от собственных имений. В перспективе такая политика вела к ослаблению государства, его неспособности противостоять формирующимся по соседству абсолютистским монархиям…» – отмечал Б.Н. Флоря³⁶⁶.

До поры до времени томившиеся под фундаментом шляхетской республики разрушительные силы дремали, ожидая удобного случая для того, чтобы вырваться наружу и начать свою работу. Утвержденные сеймом штаты кварцяного войска 1643 г. просуществовали без существенных изменений до 1648 г., когда на Украине вспыхнул очередной казацкий мятеж, положивший начало серии событий, поставивших Речь Посполитую на грань распада и гибели. «Золотое десятилетие» в истории Речи Посполитой завершилось, и конец его ознаменовал начало национальной трагедии, растянувшейся почти на полтора столетия. Восстание под началом Б. Хмельницкого на Украине повергло Польско-литовское государство в глубочайший кризис, чем не преминули воспользоваться его соседи – татары, турки, русские и шведы. И одной из причин этого кризиса оказалось отсутствие постоянной армии – немногочисленное «кварцяное» войско оказалось неспособно подавить восстание в самом зародыше, а переход украинских казаков на сторону противников польско-литовской короны лишил армию Яна-Казимира значительных контингентов хорошей легкой конницы и отменной пехоты³⁶⁷.

В истории польского оружия страница, описывающая события 1648 г., – одна из наиболее мрачных и трагичных. Восставшие казаки под началом Богдана Хмельницкого, поддержанного крымским ханом, нанесли подряд три жестоких поражения коронной армии – при Желтых Водах, Корсуни и Пилявцах. Эти поражения, по словам польских историков, «…продемонстрировали… отсутствие хороших полководцев, слабость армии (коронной. – П.В.) и несостоятельность шляхетского ополчения – «посполитого рушения» (выделено нами. – П.В.). Последний оплот обороны шляхетской республики оказался неспособен выполнить свою роль!)…»³⁶⁸. Дальнейший ход событий показал всю слабость политической системы Речи Посполитой, неспособной быстро отреагировать на внезапно возникшую опасность и принять необходимые контрмеры.

События развивались следующим образом. Троекратное поражение польской армии в 1648 г. привело к тому, что Речь Посполитая практически лишилась постоянной армии. Пытаясь разрешить проблему наращивания численности армии в условиях, когда королевская казна была пуста, а восстание на Украине ширилось подобно весеннему половодью, осенний сейм 1648 г. поспешил объявить о наборе так называемых «суплементового», «вспомогательного» войска, набирать и содержать которое должны были воеводства. Предполагалось собрать почти 16 тыс. коней и порций, однако процесс сбора этого войска, равно как и восстановления кварцяного, шел чрезвычайно медленно и вяло. В итоге новая катастрофа была неизбежна, и только умелая дипломатия канцлера Е. Оссолинского спасла нового короля Яна-Казимира и несколько тысяч его солдат вместе с осажденными под Збаражем 2 тыс. солдат под началом князя И. Вишневецкого от неминуемой гибели и татарского плена. Подписанный летом 1649 г. Збаражский договор ни в коем случае не удовлетворял шляхту и в особенности магнатов, терявших контроль над богатейшими украинскими землями, и новая война была неизбежна. Собранное с огромным трудом польское войско, насчитывавшее примерно 27,5 тыс. коронной армии и 30 тыс. посполитого рушения, сумело разгромить в июне 1651 г. восставших казаков, преданных татарами, под Берестечком. И снова исход битвы был решен не силой оружия, а дипломатией, а сама победа была упущена из-за того, что шляхта, не желавшая воевать, устроила после победы сеймик, а сил одного коронного войска было недостаточно для доведения войны до победного конца. Его слабость наглядно проявилась в следующем, 1652 г., когда под Батогом польская армия под началом гетмана М. Калиновского была наголову разбита казаками, хотя на первый взгляд она представляла собой грозную силу. В ее состав входили 8 гусарских хоругвей с 873 конями, 4 роты аркебузиров с 359 конями, 28 казацких хоругвей с 2732 конями, 2 регимента рейтаров с 850 конями и волошская хоругвь (92 коня) – итого 4906 коней; 3 регимента драгун с 1383 порциями, 4 регимента «иноземной» пехоты (4100 порций), 3 хоругви «польской» пехоты (466 порций) – всего 5949 порций, итого не более 10 тыс. солдат и офицеров³⁶⁹.

Однако и этих сил оказалось недостаточно, чтобы погасить пламя мятежа. Спасение страны требовало более серьезных усилий, но сейм и здесь не смог подняться над узкосословными интересами. Достаточно вспомнить, что в июне 1652 г., когда коронное войско было уничтожено казаками под Батогом, посол сейма Сицинский, действуя в интересах своего патрона, могущественного литовского магната Я. Радзивилла, использовал право liberum veto и прекратил работу сейма, который не смог уложиться в положенный шестинедельный срок. И это тогда, когда нужно было снова напрячь все силы для того, чтобы встретить новую угрозу со стороны Хмельницкого и татар! Продолжая и дальше политику ограничения сферы влияния королевской власти, в разгар войны сейм затеял реформу системы содержания армии. Формально эта реформа должна была способствовать созданию более мощной регулярной армии, но на деле еще более ухудшила ситуацию, поставив оборону страны, не говоря уже о территориальной экспансии, в полную зависимость от доброй воли сейма, согласия всех послов. Ярким примером тому может служить кампания 1654 г. в Литве. Армия Великого княжества Литовского под началом гетмана Я. Радзивилла насчитывала по штатам 3 гусарских, 26 казацких, 9 татарских, 7 рейтарских и 11 драгунских хоругвей, 2 регимента и 6 рот немецкой и 7 рот польской пехоты (!) – всего 11 211 коней и порций, реально не более 10 тыс. солдат, причем в поле гетман мог располагать не более чем 8 тыс. всадников – прочие стояли по гарнизонам³⁷⁰. И это при том, что неизбежность войны с Россией была очевидна еще в 1653 г.!

Однако вернемся к реформе, суть которой заключалась в том, что на смену кварцяному войску, источник содержания которого был четко определен и в известной степени был независим от воли сейма, пришло так называемое «компутовое» войско (wojsko komputowe). Штат-«компут» (т. е. количество коней и порций и, соответственно, необходимые финансовые средства) этого войска определялся сеймом, причем раздельно для короны и Литвы. Коронная всегда составляла основу армии Речи Посполитой, превосходя численность литовского «компута» в 1,5–2,5 раза. Так, в 1655 г. штаты коронной армии составляли 18,3 тыс. коней и порций, тогда как Литве было выделено 12 тыс., а в 1683 г., когда Ян Собеский собирался в поход на помощь осажденной Вене, сейм выделил средства на содержание 36-тыс. армии в короне и 12-тыс. в Литве..