— Этот Моралес пытался меня завербовать. Для чего, не сказал, но упомянул ваше имя. Он предложил мне пять штук и заявил, что работать придется всего одну ночь.

— Что за черт?! — прорычал Бонелли. — Вы отрываете меня, утверждая, будто дело срочное, а суть лишь в том, что вам предложили какую-то грязную работенку!

— Нет, сэр, я звоню не поэтому. Я, как уже сказал, должник Дона Бонелли. Этот латинос не знает, что я вам звоню.

В ответе Пола смешались раздражение и любопытство:

— А откуда же вы узнали мой номер?

— Ну, мистер Бонелли! Я ведь не новичок. Нет нужды расспрашивать брата по крови о его методах...

— Ладно, ладно! Так что там у вас?

— Чем-то мне не понравился этот лагерь, сэр. У парня там собраны крупные боевые силы... от сорока до пятидесяти ребят с тяжелым вооружением. И ни одного нашего человека — никого из синдиката. Он говорит...

— Минутку, минутку! Сколько, вы сказали? Сорок или пятьдесят?! И давно вы это видели?

— Меньше часа назад. И повторяю: там нет никого из синдиката. Только я. Так вот, Моралес хочет, чтобы мистера Бонелли встречал я! Для идентификации. Чтобы мистер Бонелли, увидев меня, решил, будто попал к своим. Как вам это нравится? Мне, по совести, не очень.

— Мне тоже, — задумчиво ответил Бонелли. — А как вы туда вообще попали?

— Этому Моралесу нужен был человек из синдиката. Он вышел на меня через... э-э... общего знакомого.

— Так он к тому же еще и дурак, а? — негодующе воскликнул наследник престола. — Он, кажется, не понимает, что такое братство по крови?! Вот сволочь! Значит, там у них сорок или пятьдесят парней под ружьем? Интересно... Но как вам удалось уйти?

— Я сказал, что согласен на эту работу, но прежде мне надо уладить кое-какие дела в городе. Я должен вернуться в лагерь к заходу солнца.

— Не надо возвращаться, — мягко посоветовал Бонелли.

— Не беспокойтесь, я не идиот.

— Если все, вами сказанное, подтвердится, отыщите нас в Тусоне на днях. Если же нет...

— Сэр, мне нет надобности лгать.

— Так он говорит, что вы нужны ему для идентификации?

— Совершенно верно, сэр. Ну просто полный идиот! Ведь любой из синдиката понимает, что это значит. Верно, сэр?

— Верно, верно. Спасибо... э-э... Ламбретта. Загляните к нам в Тусоне. Мы покажем вам город.

Болан повесил трубку и сделал пальцем воображаемую отметку в воздухе, после чего немедленно позвонил в другой лагерь.

Трубку поднял сам Хиншоу.

— Здесь Хиншоу. В чем дело?

— Это Болан.

Короткая пауза, затем:

— Что ж, привет. Как ты меня нашел?

— С легкостью, — простодушно ответил Болан.

— Когда ты узнал, что я участвую в этом деле?

— Я мельком видел Уорти и Моралеса. Дальше арифметика простая. Что ты пытаешься проделать со мной, приятель?

Хиншоу хихикнул:

— Тот же вопрос я могу задать и тебе.

— Ты пытаешься меня прикончить, — все тем же добрым тоном произнес Болан.

— Боюсь, это так. Бобы остаются бобами, независимо от того, кто их готовит и подает.

— И сколько он тебе платит?

— Хочешь предложить больше?

— Верно.

— Я получаю двести в день и немного сверху.

— И что входит в это немного?

— Все, что сопру, — ответил Хиншоу с довольным смехом. — А ты что можешь предложить?

— Боюсь, столько я тебе предложить не смогу. По крайней мере, того, что ты берешь «сверху», — сказал Болан. — Все, что я могу тебе дать, это двадцать часов.

Они наконец перешли к делу, и в голосе Хиншоу сразу зазвучали тревожные нотки.

— Двадцать часов — чего?

— Жизни, — спокойно ответил Болан.

— Да пошел ты!

— Я вполне серьезно. Но даже их я не могу гарантировать. Все зависит от Пола.

В мембране раздался нарочитый смех.

— Ну-ну, хорошо стараешься, солдат. Независимо от того, куда ты клонишь.

— Любая их победа — это мое поражение, — жестко проговорил Болан. — Я готов стать союзником самого сатаны, если окажется, что ад против них.

Хиншоу явно заинтересовался. Похоже, он не ожидал услышать подобных признаний.

— Я слушаю. Говори.

— У меня по всему штату «жучки». Я и тебя прослушивал, приятель. Вряд ли ты отыщешь...

Хиншоу перебил его, желая скрыть замешательство:

— Ага, расскажи-ка мне про «телефониста». Как ты все это провернул?

— Ты ведь нашел железки...

— Конечно. А что было в Тусоне?

— Ну, в Тусон пришлось съездить самому, — признался Болан.

— Слушай, что за взрывчатку ты применил на нашей базе? Энджел божится: дескать, в лагере с тебя глаз не спускали. Что ты там использовал?

И впрямь: почему бы двум профессионалам не покалякать малость о секретах ремесла?

— Да так, кое-какая новинка, которую я синтезировал в своей лаборатории, — ответил Болан. — Замедленного действия. Нормально сработало?

— Как по маслу. Автоматику для пулемета ты тоже сам придумал?

— Да, пришлось. Ну, и как работала машинка, не заедала?

— Полный порядок, классный эффект. Я ее заберу с собой, когда будем сниматься. Глядишь, еще пригодится. Так ты говоришь, что и на нас «жучка» навесил? Между прочим, мы искали. Где же он?

— В двух милях от вашего лагеря. На верхушке столба, который рядом с большим кактусом. Найдешь легко. Сохрани как подарок — будешь меня вспоминать. Если, конечно, уцелеешь.

— Да уж постараюсь. А насчет прослушивания всего штата — не заливаешь?

— Нет. У меня очень хорошая аппаратура. Тебе бы понравилась. Под стать космической эпохе. Все слышу, все знаю... Даже могу с другими поделиться... Так вот, приятель, тебя крепко подставляют. Хотя это можно было понять и без прослушивания. Но такое для них — норма. Сначала они заключают с тобой контракт на выполнение грязной работенки. А потом заключают контракт на устранение контрактера. Суть в том, что у тебя нет ни единого шанса насладиться своими двумястами в день и немного сверху.

После короткой паузы Хиншоу хрипло произнес:

— Ты сообщаешь мне все это лишь по старой дружбе, да?

— Что было, то прошло, — философски заметил Болан. — Ты делал свое дело, я — свое. В любом случае это было давно и далеко отсюда. Меня интересует только здесь и сейчас. Тебя я рассматриваю как коллегу, с которым нечисто играют. Можешь верить или нет, мне это без разницы. Но я ненавижу этих ублюдков и не желаю, чтобы они снова вышли сухими из воды.

— Так сильно ненавидишь?