Болан глядел в него не более секунды. Тем не менее его феноменальная, фотографическая память запечатлела все детали.

И теперь он вновь увидел как бы наяву: ярко освещенная, большая комната без всякой мебели — и у дальней стены, прижавшись к ней спиной, раскинув руки, словно силясь вжаться, уйти в холодную шершавую поверхность, застыла совершенно обнаженная женщина. Выражения ее глаз Болан не заметил. Да это и не важно!

Главное другое, что оправдывало его дьявольский набег на этот окаянный дом.

Он все-таки увидел Энджи Таррин.

Он нашел ее!

Память автоответчика была девственно пуста — подслушивающей аппаратуре не удалось перехватить из крепости ни единого сообщения. Потому Болан в последний раз вскарабкался на столб и принялся за работу. Сначала он отключил все линии связи преступного гнезда, полностью изолировав его от внешнего мира. Затем набрал вашингтонский номер и некоторое время ждал, пока его абонент проверит линию на защищенность от подслушивающих устройств.

Броньола начал без предисловий:

— Даже не надейся, Страйкер! Это совершенно невозможно!

— Предоставь решать мне.

— Кто-то пытался втянуть меня в эту грязную историю. Они пристрелили человека прямо на ступеньках Сената!

— Это хорошо, — заметил Болан.

— К чертям собачьим! Что ты там несешь?

— Послушай меня внимательно, Гарольд, и постарайся не упустить ни единой детали. К северо-западу от Питтсфилда, на холмах возле шоссе Хэнкока, расположена усадьба — так называемый Клуб Таконик. Сейчас там настоящая крепость, которую защищают не меньше пятидесяти боевиков. По моим данным, «трон» новой империи находится именно там. И там же пребывает «ОН» — тот, кто стоит за всем. Ты слушаешь? Я мог бы сровнять этот дом в любой момент и смыться подобру-поздорову. Это было бы несложно. Но...

— Ангелина?

— В том-то и беда! Они держат ее в одном из бунгало, около южной стены. Учти, перед главным домом большое открытое пространство, а мелкие строения отстоят друг от друга довольно далеко. Вся территория отлично простреливается. Сомневаюсь, что мне удастся вторично проникнуть туда, если только не принять крайних мер и не вскрыть основное здание, как консервную банку. Похоже, я буду вынужден пойти на это, в противном случае...

— Не суетись, я займусь этим.

— Лучшего и не придумаешь, Гарольд, у тебя уже нет времени. К ним на подмогу идет целый батальон, и его ждут с часу на час. Я рассчитываю накрыть их всех скопом, и да поможет мне Бог. Если ты пошлешь туда полицейских, женщина погибнет первой, это однозначно, так что выбора у нас нет. Но подмога мне нужна, только твои люди не лезут на рожон. Я буду их иметь в виду на крайний случай — мало ли, вдруг я не справлюсь. Тогда — очередь за ними.

— Понимаю.

— Хорошо, еще одно... Нет, погоди-ка!

— С тобой все в порядке?

— Да, просто я...

— Ну, что случилось? У тебя какой-то странный голос...

— Поцарапался немного, а сейчас сижу на верхушке столба, и чертов ремень сполз на больное место. Все, поправил! Ну так вот, я еще хотел тебе сказать пару слов о Липучке. В данный момент он направляется в Манхэттен. Если он позвонит, выложи ему все, он должен знать.

— Разумеется. Но... Не слишком ли он рискует? Мы ведь так и не решили ничего насчет его прикрытия.

— Сдается мне, его положение изрядно укрепилось? И все-таки тебе придется для подстраховки добавить своих людей в некоторых местах. Для сложившейся ситуации у меня уже готов сценарий. Все очень просто. Кто-то пытается вытянуть из Лео несуществующий долг. Эти ублюдки ворвались в охраняемый правительством дом и укокошили нескольких фэбээровцев. У них есть человек в Вашингтоне, который уже распустил слухи, будто некий очень важный информатор готовится выступить в суде. Поэтому- то фэбээровцы и держали семью этого информатора под своей охраной. А на них напали. Хорошо звучит?

— Великолепно.

— Теперь дело за малым: нужно вызволить жену информатора, которая расскажет, как на охраняемый дом было совершено нападение. Доброволец-исполнитель говорит сейчас с тобой.

— Что ж, если удача от тебя не отвернется... Тогда мы сможем прекрасно подыграть друг другу.

— И еще один вопрос, Гарольд. С ним тоже лучше не тянуть. Необходим козел отпущения. Прикрой им утечку, понимаешь?

— У тебя уже кто-то есть на примете?

— Пока нет. Но постараюсь найти по дороге. Холодное мясо, думаю, устроит всех. Как ты считаешь?

— Тогда все намного упростится, — согласился Броньола.

— Вот и договорились. Я постараюсь передать тебе посылку через местных полицейских. Она будет хорошо перевязана и промаркирована.

— Посмотрим, все ли я правильно понял. Между прочим, на самом деле произошла очень серьезная утечка информации. Откуда-то стало известно, что Энджи похитили. Это тоже надо иметь в виду. Ну ладно, значит, события будут развиваться так: мы возвращаем Ангелину и одновременно прикрываем Липучку версией о каком-то старинном долге, который тот якобы должен возвратить. Все верно?

— Тютелька-в-тютельку.

— Отлично. И все-таки проблема остается, и от нее нам не уйти. Какая-то сволочь поделилась секретом: некий очень важный мафиози — замаскированный федеральный агент. Это не шутки! По-твоему, нам необходим козел отпущения, который принял бы на себя удар, предназначавшийся Липучке. Да, полагаю, таким образом нам удалось бы немного разрядить обстановку в Вашингтоне.

— Придется прикрывать сразу два фронта — твой и Лео. Если все пойдет так, как мы договорились, Лео удастся прикрыть достаточно надежно, а это, несомненно, аукнется на позиции нашего врага. Что же до твоих шагов... Вот что, Гарольд, ты должен явиться в комитет Сената и заявить: «Поглядите, ребята, этот сукин сын — перед вами, и он мертв. Конечно, я пощекотал немного ваши чувствительные нервы политиков, за что и приношу извинения. Но все благополучно завершилось, и давайте забудем о наших прежних разногласиях и будем жить дружно, как и подобает настоящим мужчинам». Затем организуй похороны «героя» и созови пресс-конференцию — ну, я не знаю, что ты делаешь в подобных случаях. После чего, может статься, дело и впрямь будет окончательно закрыто. Одобряешь?

— Звучит неплохо. Так кого ты собираешься мне послать?

— Выберу что-нибудь среднее, не слишком мелкое и не очень крупное. Но брать придется то, что попадется по дороге, так что лучше все нюансы обговорить сейчас.

Броньола вздохнул:

— На твое усмотрение, Страйкер. Я заранее согласен.

— Буду стараться, — заверил его Болан. — Не волнуйся, друг.

— До чего приятно слышать это слово! И в особенности — от тебя. Я уж начал думать...

— Ерунда! Я все еще люблю тебя, Гарольд. Просто порою нам трудно ужиться друг с другом...

— Тоже мне, философ! — усмехнулся главный фэбээровец. — Так что, договорились? Больше нет вопросов? Ну и ладно. Кажется, Липучка ждет не дождется, когда начнется пьеса.

— Как я его понимаю! Да и мне уже пора.

— Послушай-ка, эй! Я, конечно, не могу просить тебя быть осторожным — ты же все равно не знаешь, что это такое...