рыдала. Что вы такое с ней сделали?

— Черт возьми, — буркнул Болан.

— Объясните более внятно...

— Да ничего я с ней не делал! Совсем ничего! Это правда, Паула!

— Понятно. Вероятно, из-за этого она и плачет. Как вы думаете, мне позвонить в полицию насчет Эви?

— А она что, всегда ночует дома?

— Да нет, — ответила Паула с особой интонацией.

— Тогда и не паникуйте зря. И вот еще что...

— Я слушаю.

— Будет лучше, если вы с Рашель переедете на несколько дней в какую-нибудь гостиницу. Ну и, конечно, надо найти Эви.

Последовало молчание.

— Вы думаете, мы в опасности?

— Вы в опасности с того момента, как увидели меня, поэтому я считаю, что вам лучше переехать.

— Хорошо. Ваше мнение...

— Это не мнение, скорее — предчувствие.

— Тогда я вдвойне согласна с вами. Только бы удалось убедить Рашель.

— Скажите, что я ей приказал.

Паула натянуто рассмеялась:

— Лучше уж сами приходите и командуйте.

— Я не могу, Паула. Я на пределе и могу свалиться с ног.

— Только падайте осторожно, — сказала она и повесила трубку.

Мак взглянул на телефон, обдумывая, какие еще меры предосторожности следует предпринять. Он снова снял трубку и попросил телефонистку отеля соединить его с Питтсфилдом, своим родным городом, где он положил начало этой бесконечной войне. Он назвался сержантом Ла Манча, и ему пришлось дважды повторить телефонистке имя, чтобы она не ошиблась.

После второго гудка в трубке раздался мужской голос:

— Алло, я слушаю.

— По межгороду вас вызывает человек, назвавший себя сержантом Ла Манча. Будете говорить? — протараторила в трубку телефонистка.

— Кто-кто? Как вы сказали? — сонным голосом переспросил Лео Таррин.

— Абонент назвал себя Ла Манча.

— Нет, я не буду говорить с ним по межгороду. Скажите ему... Впрочем, подождите, я поищу другой номер.

Болан с улыбкой подумал об этом полицейском, который внедрился в мафию, стал одним из местных боссов и теперь, чтобы поговорить с ним, должен был искать номер телефонной кабины рядом со своим домом. Он услышал, как знакомый голос продиктовал телефонистке номер и затем добавил:

— Девушка, скажите ему, чтобы он запасся наличными.

Таррин положил трубку, а телефонистка спросила у Болана:

— Вы все слышали?

— Разумеется. Большое вам спасибо.

Все было сделано, как обычно. Голос Болана никогда не звучал по телефону в доме Лео, но таким образом они всегда договаривались о выходе на связь.

— Вы хотите, чтобы я набрала тот номер, который он продиктовал?

— Нет, спасибо. Я позвоню ему позже, — ответил Болан.

Он вернулся в комнату, снял рубашку и разбинтовал плечо, чтобы осмотреть рану. Рубец сильно покраснел и казался очень воспаленным.

— Вот ведь дрянь какая, — пробормотал Мак и принялся обрабатывать рану антисептической мазью.

Потом он перевязал плечо и надел кобуру «беретты» прямо на голое тело, после чего накинул рубашку и снова пошел к телефону.

Он набрал по коду нужный номер и тут же услышал обеспокоенный голос друга. Усталость у него словно рукой сняло.

— Извини, что пришлось разбудить тебя и вытащить из постели.

— К тому же в такую метель, — подхватил Лео. — В будке, где я стою, примерно минус восемьдесят. А у тебя там снег идет?

— Еще как. Но скоро здесь будет жарко.

— Я об этом догадываюсь. Кое-какие сведения о происходящем у вас долетают и сюда. Ты их серьезно подогрел, но скажи-ка... Нью-Йорк очень большой город, и пытаться штурмовать его — все равно, что организовать антикоммунистическую демонстрацию в Ханое.

Тебе нужно быть предельно осторожным. Зачем ты мне звонишь?

— Я подумал о Джоне О.

Мак говорил о своем младшем брате, единственном члене семьи, оставшемся в живых, и, следовательно, его единственном слабом месте.

— Я все беспокоюсь, действует ли его прикрытие?

— На сто процентов, — успокоил Мака Таррин. — Ему нравится военная школа. Я, правда, на дух ее не переношу, а он ее обожает.

— Прекрасно. Это единственная вещь, которая не давала мне покоя.

— Это... Это в три-то часа утра! Кончай болтать! Выкладывай, дружище, что тебя на самом деле беспокоит.

Болан рассмеялся.

— Давно ли ты видел Валентину?

— Несколько дней назад, когда я ездил к мальчишке. Она просила передать тебе уверения в своей неизменной любви. Не волнуйся, у нее все хорошо.

— А ее работа?

— Там тоже порядок. Конечно, сидеть в офисе — это не преподавать в школе, но теперь она с Малышом и... — Таррин рассмеялся, — она сказала, что раз уж нет другого выхода, то она подождет, пока он вырастет, и тогда выйдет за него замуж.

— Лео, ты просто не представляешь, как обрадовал меня...

— Слушай, брось болтать! Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что не сразу их нашел. Ну а сейчас не беспокойся, она в полной безопасности.

— А как у них с деньгами?

— Ты что, издеваешься?

— Нет, просто сегодня я получил приличную сумму и мог бы... — начал Болан.

— Да, об этом я тоже слышал. Угомонись, их деньги из того же кармана. Малыш и Валентина прекрасно устроены, не беспокойся!

— С чего ты взял? Я только хотел узнать, как они...

— Может, ты намерен навестить нас? — спросил Таррин. — Хочешь, мы организуем встречу?

— Сейчас это исключено. Я не смею даже думать об этом. Кстати, как ты выкрутился после Лондона?

— Прекрасно, — ответил Лео.

— Ты ведь единственный, кто остался в живых, — хмыкнул Болан.

Таррин со смехом отозвался:

— Это все детские штучки, сержант. Ладно, будь предельно осторожен. В Нью-Йорке затевается нечто грандиозное, и все пять семей очень нервничают. Будь осторожен!

— Что еще они затевают?

— Речь идет о большой политике, старик. Ты должен представлять, насколько это серьезно.

— Но ведь до выборов еще далеко, — возразил Болан, вместе с тем начиная кое о чем