думаю, Полчек не понимает, что был на волосок от понижения. И могу добавить: мой начальник стражи все еще обеспокоен. Он полагает, что нам известно не все, что смерть ученика была подстроена теми, кто выигрывал от его молчания. Но в любом случае, если после этого убийства и самоубийства исчезнет еще и фаворитка короля, то мне, следовательно, не останется иного выбора, как наказать Полчека со всей суровостью. Только так смогу я сохранить свою честь, но все равно она пострадает. Мне обязательно понадобятся самые неоспоримые доказательства того, что эта женщина злоумышляла против короля, — иначе я не могу пойти на подобные действия.

В: Гм-м. Я полагаю, что единственным доказательством для вас станет труп короля — только это убедит вас.

К: Герцог Вален, я очень надеюсь, что ваша изобретательность подскажет вам способ выявить изменническую суть этой женщины задолго до того, как случится что-либо подобное.

В: Верно. Я как раз сейчас этим и занимаюсь.

К: Ну вот, вы видите? И каковы же ваши планы?

В: Они близки к воплощению, я надеюсь.

К: А мне вы о них не скажете?

В: Какое несчастье, что ни один из нас не в состоянии доставить удовольствие другому, Кветтил.

К: Да, большое несчастье.

В: Пожалуй, мне больше нечего сказать.

К: Ну что ж. Да, герцог…

В: Что, сударь?

К: Так я могу надеяться, что эта женщина случайно не исчезнет, пока двор располагается в Ивенире? Потому что если она исчезнет, то мне придется очень сильно подумать, должен ли я сообщить королю об этом нашем разговоре.

В: Вы же дали мне слово.

К: Конечно дал, дорогой Вален. Но я думаю, вы согласитесь с тем, что прежде всего я предан королю, а не вам. Если я приду к выводу, что короля обманывают без достаточно убедительных на то причин, то моим долгом будет сообщить ему.

В: Мне жаль, что я отвлек вас от важных дел, сударь. Похоже, мы оба сегодня утром напрасно потеряли время.

К: Всего доброго, Вален.

Это я тоже обнаружил впоследствии, но не в дневнике доктора, а в других бумагах (я подправил слегка эту стенограмму, чтобы она лучше вписывалась в остальное повествование). Вален является общим участником двух этих разговоров, но — в особенности с учетом всего последующего — я просто не знаю, что об этом и думать. Мое дело записывать, а не судить. Я даже не предлагаю никаких соображений на этот счет.

Королевский парк Круфен несколько столетий был частным охотничьим заповедником королевского дома Тассасена. УрЛейн даровал немалую его часть знати, поддерживавшей его дело в войне за наследство, но сохранил за протектором и его двором право охотиться в этих местах.

Четыре наездника на своих скакунах окружили участок высоких непроходимых зарослей, куда, как им показалось, спряталась их добыча.

РуЛойн вытащил меч и свесился с седла, тыкая оружием в густые заросли.

— Ты уверен, что он спрятался здесь, брат?

— Вполне, — ответил УрЛейн, прижимаясь к шее своего скакуна и косясь в щель среди кустов. Он свесился еще ниже, отпустив поводья и вглядываясь в заросли. ДеВар, который все время был рядом, перехватил поводья протектора. РуЛойн чуть поодаль тоже вглядывался в заросли, прижавшись к шее своего скакуна.

— Как сегодня мальчик, УрЛейн? — спросил Йет-Амидус своим зычным голосом. Его крупное лицо разрумянилось и было влажным от пота.

— Он молодец, — сказал УрЛейн, снова садясь прямо в седле. — С каждым днем все лучше. Хотя еще и слабоват. — Он оглянулся — сзади за деревьями начинался склон. — Нам нужны загонщики…

— Пусть ваш смуглолицый поработает для нас загонщиком, — сказал ЙетАмидус УрЛейну, имея в виду Де-Вара. — ДеВар, вы бы спешились и выгнали для нас этого зверя.

Губы ДеВара сложились в тонкую улыбку.

— Я выгоняю только двуногую добычу, генерал ЙетАмидус.

— Двуногую? — сказал ЙетАмидус, от души рассмеявшись. — Значит, было время, когда вы неплохо поохотились, да? — Он шлепнул ладонью по своему седлу. Улыбка задержалась на лице ДеВара еще на несколько мгновений.

В последние годы прежнего королевства, когда король Беддун совсем пошел вразнос, а его жестокость и легкомыслие не знали предела, пленные (или неудачники-браконьеры, пойманные за своим занятием) становились добычей для охотников. Жестокости такого рода были объявлены вне закона, но память о прежних временах осталась. ДеВар думал об этом, глядя на древний охотничий арбалет короля Беддуна, висевший на спине УрЛейна.

УрЛейн, ДеВар, ЙетАмидус и РуЛойн оторвались от основного охотничьего отряда, который был слышен на дальней стороне холма.

— Протрубите в рог, Йет, — сказал УрЛейн. — Пусть кто-нибудь поможет нам.

— Вы правы.

ЙетАмидус приложил рог к губам. Раздался громкий трубный звук и почти одновременно вдалеке, за холмом, зазвучали другие охотничьи рожки, и ДеВар подумал, что, вероятно, их зов не был услышан. Но он решил промолчать. ЙетАмидус вытряс слюну из мундштука. На лице у него появилось самодовольное выражение.

— Ралбут должен присоединиться к нам, протектор? — спросил он. — Мне казалось, что должен.

— От него сегодня утром пришло послание, — сказал УрЛейн, приподнимаясь в седле и вглядываясь в заросли. Ему на лицо упал солнечный луч, и он прикрыл козырьком ладони глаза. — Он задержался в… — Он посмотрел на ДеВара.

— Кажется, этот город называется Винд, государь.

— … в Винде. Город Винд оказал более сильное сопротивление, чем предполагалось.

РуЛойн тоже встал в седле, вглядываясь в то же место, что и его брат.

— До меня дошли слухи, что мы потеряли там две осадные мортиры, — сказал он.

— Пока это только слухи, — сказал УрЛейн. — Сималг, как и обычно, вырвался вперед, оставив позади основные силы. Связь нарушилась. С Сималгом никогда нельзя быть уверенным. Возможно, он наступал слишком быстро, и артиллерия не поспела. А мог и просто направить эти мортиры куда-то не туда.

— До меня дошли другие жалобы, протектор, — сказал ЙетАмидус, развязывая горлышко своего меха с вином и делая глоток. — Может быть, нам стоит самим отправиться в Ладенсион и взять командование в свои руки. — ЙетАмидус нахмурился. — Я скучаю по войне, протектор. И я не сомневаюсь, что уж у вас-то осадные орудия не попадут куда-то не туда.

— Да, — сказал РуЛойн. — Ты должен принять командование на себя, брат.

— Я думал об этом, — сказал УрЛейн. Он обнажил свой меч и ткнул им в заросли. — Мне хочется, чтобы во мне видели не столько полководца, сколько государственного деятеля, и вообще не считаю, что мятежники в Ладенсионе заслуживают присутствия там главнокомандующего. Однако я, возможно, и передумаю, если обстановка того потребует. Я дождусь возвращения Ралбута или послания от него. Протрубите-ка опять в рог. Наверно, они услышали его в первый раз. — УрЛейн убрал в ножны меч и, сняв свою зеленую охотничью шапку, отер лоб.