Во-вторых, одежда неудобная для работы. В-третьих, ни лопаты, ни кетменя, ни секатора… Это рыбовод какой-нибудь.
Юноша услышал их, повернул голову. С улыбкой кивнул, встал и отряхнул руки над водой. Рыбы радостно заплескались у самых его ног.
— Здравствуйте, добрый человек, — вежливо сказал Трикс.
— И вы здравствуйте, хорошие люди, — не менее вежливо ответил юноша. — Что занесло вас в сад султана, чужестранцы?
— Дракон, — просто ответил Трикс.
— О да, я видел дракона. — Юноша нахмурился. — Мне показалось, что он кого-то нес, но ведь он уже улетал…
— Он сбросил нас на лету, — пояснил Трикс. — А в лапах унес морок.
— Вы не ушиблись? — встревожился юноша.
— Нет, ничего. — Иен помотал головой.
— Не испугались? Здесь строгая стража, многие ее боятся. — Юноша спокойно подошел к ним, приложил руку к груди и церемонно поклонился.
Трикс, будучи мальчиком умным, начал что-то подозревать.
— Нет… мы не ушиблись, не испугались… — медленно сказал он. — На самом деле мы счастливы, что попали в сады султана. Я очень хотел увидеть прославленного султана Абнуваса… а добиться аудиенции с ним так трудно…
— Это так, — вздохнул юноша. — Но я был так удивлен вашим появлением, что забыл о долге гостеприимства! Не хотите ли вы есть или пить? Не нуждаетесь ли в отдыхе?
— На колени, Иен! — тихо сказал Трикс, дергая Иена за подол рубашки. Опустился на колени сам и спросил: — Можем ли мы узнать ваше имя, уважаемый?
Юноша как-то сразу загрустил.
— Мне кажется, что вы его уже знаете, мальчики, — сказал он со вздохом. — Меня зовут…
— Абнувас! — воскликнул человек, появившийся из-за деревьев. Трикс вздохнул — это был шут Сутар. — Абнувас, все сбились с ног… с кем вы говорите… Трикс!
— Простите, великий султан, — сказал Трикс. — Простите, уважаемый Сутар. Нас привела сюда случайность… дракон по имени Зуа.
— Абнувас не станет с вами говорить! — твердо сказал Сутар. — Пойдемте, великий султан. Прошу вас, пойдемте. Эти дети хотят хорошего, но принесут плохое. Вам не стоит с ними общаться!
— Дайте слово, что их не накажут и отпустят! — помедлив, сказал Абнувас. И в голосе его вдруг появилась такая властность и твердость, что Трикс вздрогнул — сам король Маркель позавидовал бы такому царственному тону.
— Даю слово, повелитель… — вздохнул Сутар. — Трикс, ждите меня здесь, я вернусь!
Трикс посмотрел вслед уходящему султану, которому шут что-то втолковывал. И решился:
— Сутар! Это не имеет смысла! Я понял, в чем тайна султана!
Шут вздрогнул и развернулся. Смерил Трикса недоверчивым и испуганным взглядом.
— И в чем же?
Трикс вздохнул и ответил:
— Вы непозволительно добрый для правителя, великий султан.
Наступила ледяная тишина. Потом Абнувас всплеснул руками и взялся за голову:
— Мальчик… Мальчик, зачем ты это сказал… Ты раскрыл мою тайну и теперь тебя казнят!
— Эй, вы чего! — забеспокоился Иен. — Раз вы добрый, то вы не можете приказать нас казнить!
— Да, я не могу, — кивнул Абнувас. — И в этом моя трагедия. Но есть мой славный визирь, есть мой верный шут… Любой из них вправе отдать такой приказ. А как я могу им помешать?
— Позвольте, о мудрейший… — Сутар вздохнул. — Раз уж это случилось, то я не буду настаивать на немедленной казни. Давайте временно допустим их к нашему секрету и постараемся извлечь выгоду из случившегося.
— Давайте! — обрадовался Абнувас. — Я бы рыдал три дня и ночи, если бы ни в чем не повинные отроки были зарыты в землю. Пойдемте же во дворец!
Покои султана были на верхних этажах дворца и вид оттуда открывался великолепный: и на сад вокруг, и на самые большие и красивые здания (высокий забор надежно скрывал от взглядов бедные развалюхи), и даже на холм, где находилось семейство Зуа.
Трикс, Иен, султан Абнувас и шут Сутар сидели за низким круглым столом, на котором в золотых вазах лежали фрукты и сладости, а в хрустальные сосуды были налиты прохладительные напитки. Рядом со столом стояли раскуренные кальяны, которыми, впрочем, никто не пользовался.
— Я очень переживал, что огорчаю папу, — со вздохом рассказывал Абнувас. — С самого детства. Слуга нерасторопно принесет мне воду для умывания — папочка говорит: «Прикажи его высечь». А я не могу. Мне жалко… Как-то раз отец взял меня на суд, куда привели разбойника и злодея, грабящего караваны и убивавшего торговцев. Сидят в зале жены и сироты, плачут. Разбойник страшный, с огромной рыжей бородой и усищами, скалится… Говорит: «Ни о чем, ни о чем не жалею! Убегу — убивать снова стану!» Папенька мне и говорит: «Видишь, какой злодей? Жалко тебе его невинных жертв?» Я отвечаю: «Жалко, папочка! Какой он нехороший человек!» Папа обрадовался, говорит: «Ну так вели его казнить! В песок закопать, голову отрубить… все, что хочешь!» А я отвечаю: «Папа, но ведь он жертва обстоятельств! Наверняка в его воспитании были допущены серьезные ошибки. Возможно, его отец был очень суров, бил его и оскорблял, в детстве он был слабым и бедным, над ним глумились сверстники… Все это и привело к тому, что сердце его ожесточилось. Его надо лечить, а не казнить…» Папа даже рот разинул. А разбойник вдруг зарыдал, говорит: «Наследник трона прав… я вел недостойную жизнь… Пощадите меня! Буду, буду я добрей, да, добрей!» Ну, тут уж все задумались. Говорят, вдруг я прав? Разбойника постригли, помыли, научили вежливому обхождению и отправили работать охранником при караванах. А он в ту же ночь разорвал на себе красивые одежды, выпачкался в грязи и набросился на товарищей. Была большая драка… кое-как его зарубили. Я узнал — в обморок упал. Папа меня утешает, говорит: «Не переживай, у всех бывают ошибки…» А я реву, говорю: «Мы недостаточно внимания к нему проявили, не смогли адаптировать его к нашему обществу…» Отец плюнул, вытащил из халата поясок, ну и давай меня им по спине лупить… А я прошу: «Папочка, папочка, пожалуйста, осторожней, не задень себя!»
Иен сидел с открытым ртом. Трикс взялся за голову.
— Все чистая правда, — сказал Сутар. — Так оно и было. Когда старый султан умирал, он призвал визиря и меня к своей постели и говорит: «Что будем делать? Сын мой умен, прилежен и красив. Он ничего не боится. Но в сердце его слишком много доброты. Эта доброта убьет наше государство и утопит его в крови. Полагаю, у нас нет иного выхода, кроме как пожертвовать одним во благо многих». И после этого султан испустил дух…
— А почему было просто не лишить Абнуваса трона? — спросил Трикс. — Есть же еще два сына…
Он спохватился, что говорит так, будто султана нет рядом, и смущенно посмотрел на Абнуваса. Тот улыбнулся и махнул рукой, призывая не беспокоиться.
— Ну что ты! — ужаснулся Сутар. — Изменять порядок наследования престола? Это путь к кровавой смуте и разрухе! Нет, выхода не было. Мы с визирем надели праздничные одеяния, взяли шелковую веревку и пошли к юному Абнувасу. Он тогда был твоим ровесником, Трикс. Мы вошли в эту самую комнату и увидели, что Абнувас сидит на табурете из красного дерева, обнажив шею, и улыбается нам. «Я знаю, зачем вы пришли», — сказал он. «Делайте же свое дело, ибо это правильное решение. Я вам глубоко благодарен за помощь. Вы добрые чудесные люди». Мы ему веревку на шею-то накинули, и вдруг Абнувас попросил: «Можете ли вы погодить минутку? Я вспомнил, что не покормил утром свою любимую канарейку…» Ну… — шут вздохнул, — тут мы с Аблухаем не выдержали, прослезились. И дали клятву, что постараемся все-таки победить излишнюю доброту Абнуваса. А до тех пор станем править от его имени, принимать все трудные и жестокие решения, самому султану позволяя судить несложные дела, в которых уместно проявить доброту и раздавать милостыню во время праздников.
— И как успехи? — поинтересовался Трикс.
