— «Комбат» будет, — с легкой улыбкой ответил я.

— Какая?

— «Комбат», песня так называется.

— А-а-а-а, понятно. Вот каша и блинчики. Компоту налить?

— Угу, — кивнул я, так как говорить набитым ртом уже не мог.

Самое забавное в этих песнях я их не запоминал, как сказал мой учитель, игры на гитаре у меня уникальная память на песни, что один раз услышал я могу произвести в точности через большое количество времени. Дар не дар, но в жизни он мне не раз помогал.

Когда я закончил, Люба убирала тарелки, и вытирала стол, пока я вдыхал свежий воздух у открытого оконного проема землянки, послышались шум движения нескольких человек.

Тарасов пришел не один. С ним кроме Никифорова спустился в землянку и комиссар Ломтев, из полка Запашного. Пропустив мимо выбежавшую наружу официантку, они подошли к столу и расселись по стульям, вопросительно посмотрев на меня. То что я позвал их не просто так они похоже знали, судя по нахмуренным лицам. Скорее всего это Никифоров им сообщил в общих чертах.

Вздохнув я начал свой рассказ.

После комиссаров за меня взялся Никифоров и подошедший Кирилов, особист из нашего полка, то есть майора Запашного. Во время моей нашей посадки его не было в расположении, ездил в штаб дивизии, так что появился он как раз вовремя.

Мурыжили они меня на пару до семи часов вечера, у меня уже язык устал в мельчайших подробностях рассказывать как все происходило.

— Распишись тут, и вот тут, — подал мне карандаш Кириллов, и стопку написанных моих показаний.

Когда я закончил читать все, что там было написано, в землянку спустился дежурный по полку и что- то прошептал на ухо Никифорову. Бросив на меня быстрый взгляд он отпустил дежурного, и как только я расписался, достал новый чистый листок и сказал:

— А теперь, лейтенант, давай обсудим, что ты расскажешь только что прибывшим военным корреспондентам, которые просто пылают страстью пообщаться с тобой…

Вздохнув, я склонился над столом задумчиво почесав затылок. Фактически ничего думать мне не пришлось все за меня решили особисты.

— Топай давай, — с улыбкой сказал Никифоров, как только я заучил свою речь. Их порадовало, что это меня бросают на растерзание акулам пера, а не их. Проблем с Карповым не было, он находился в штабе, где писал рапорт о вылете, и когда прибыли корреспонденты. Его просто изолировали, и сейчас Кирилов направлялся к нему чтобы он изучил слегка измененную версию наших приключений в тылу.

Во первых, никакие дети мне в селе не помогали. Нам не хотелось чтобы у них были проблемы, так что этот факт мы стерли.

Во вторых, пояснить откуда я умею летать на «мессере». Это было не просто, но мы справились. Объяснил, что сидел в кабине трофейного «худого», который я посадил на аэродром еще первых числах июля. Ну, а дальше мои летные данные помогли освоить его в первом же вылете.

В третьих, никакого расстрела немецких диверсантов не было.

Это было все.

Когда я вышел из землянки, меня уже ждал вестовой.

— Товарищ лейтенант, вас уже ждут, — сказал он, и я последовал за ним.

На большой поляне собрались не только корреспонденты, но и все политработники ближайших частей, а также парторги и секретари комсомольской организации. Главным был комиссар Ломтев. Тарасова не было видно, видимо куда-то уехал по делам. Присутствовали так же свободные от службы из обоих полков.

Меня провели к пеньку, исполнявшего роль трибуны, или пьедестала, если посмотреть с дугой стороны. Встав на него, я огляделся, посмотрев в сотни ожидающих глаз, и сказал:

— Шуток не будет. Война — это кровь и грязь! И я это видел.

После двухчасового общения с корреспондентами и политработниками, которым я также в мельчайших подробностях рассказал про расстрел детей, меня отвели в землянку нашей группы, где я, в первый раз за сегодня, увидел парней.

Вы знаете что такое эмоциональная перегрузка? Это такое чрезмерное эмоциональное, физическое напряжение. Именно это я ощущал, когда на подгибающихся ногах подходил к землянке, сопровождаемый множеством знакомых, некоторые спрашивали, когда начнется концерт, другие какая будет новая песня, третьи просили рассказать как это летать на «мессерах», но я молчал — сил оставалось только чтобы дойти до своей новой лежанки.

«Не рассчитал!» — понял я, когда земля вдруг ударила меня по лицу. Это произошло так неожиданно, что никто не успел меня подхватить.

Очнулся я на следующее утро в санчасти. Открыв глаза, я посмотрел на занавешенный простынями потолок. У нас в землянках так не делалось, потому, что когда садились или взлетали самолеты, частенько, меж плохо подогнанных бревен настила, сыпалась земля.

«Санчасть. Только в санчасти так делается!» — понял я где нахожусь. Первой мыслью было, что там с концертом, но посмотрев на прорубленный в бревнах оконный проем, понял что сейчас середина дня.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — привстав на локте крикнул я.

Почти сразу занавеска на входе откинулась в сторону и в палату заглянул усатый мужичок в халате санитара.

«Не помню такого, это еще кто? Из нового пополнения?» — подумал я озадаченно. Пока я вспоминал санитара, тот успел исчезнуть с глаз, зато почти сразу в плату впорхнула Мариночка в сопровождении тети Гали, ее помощницы.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она пытливо заглядывая мне в глаза, будто опасаясь что я ее обману.

— Прекрасно. Искупаться охота. Что со мной произошло?

— Встань, — велела она.

Я легко крутнувшись на кровати опустил ноги на посыпанный свежей соломой пол, и встал.

— Сделай два шага. Хорошо, теперь обратно. Хм, сделай два приседания.

— Все в порядке? — спросил я после приседаний.

— Моторика движений в норме, — кивнула Марина.

— Ну так я пойду?

— Какой быстрый, — рассмеялась она.

— Пока полное обследование не пройдешь, ни ногой из палаты, — ответила она.

— Головокружения были?

— Да нет вроде.

— Похожие симптомы?

— А-а-а-а. А! Так я два раза у Никифорова чуть не вырубился, так спать было охота. Он мне еще чая наливал чтобы я сильно не зевал, — вспомнил я.

— Это одна из причин. Похоже ты просто заснул, причем очень крепко.

Тетя Галя уже разложила медицинские инструменты и отошла в сторону, ожидая.

Почти час она меня осматривала, рассказывая как ее напугали вчера, когда набежала толпа человек в семьдесят и принесла меня.

— Перевернули все лавки, пока топтались в коридоре, сломали полку, раздавили ведро, и потеряли пилотку. Пока не выгнала никак не могли успокоиться, все спрашивали когда ты в себя придешь, все требовали кровь у них для донорства взять. А выгнала, так в каждом окне по паре лиц за мной наблюдает. Пришлось Никитину пожаловаться что работать мешают. Пока часовых не поставили, работать нормально не давали.

— Ты не ответила, что со мной?

— Сильное перенапряжение, усиленное невысыпанием. Ты ведь эту ночь не спал?

— Нет, а когда? То немцев караулил, то машину водил, а там бой и я опять в воздухе.

— Мне так и сообщили. Так что больной, лечение на два дня вам обеспечено, — хлопнув меня по