— Иванов давай кого-нибудь на встречу, путь встретят! — скомандовал сержанту, Тонин.

— Есть! — козырнул тот, и также пригнувшись как и подошел, отполз к своим.

Через несколько секунд две тени вышли из ворот и подошли к подходящим фигурам. О чем был разговор я не слышал, но вернувшийся Иванов доложил, что там действительно свои. Семь человек. Трое милиционеров на машине, и четверо пограничников.

— Давай-давай! — командовал Иванов водителю, протискивающего полуторку в узкий проем ворот.

Наконец въехав во двор, машина свернула налево и почти сразу заглохла, что позволило мне слышать редкие крики боли от сарая с раненными.

Было темно, но командира что разговаривал с майором, я рассмотреть сумел. Это был лейтенант если судить по кубарям, и сейчас он внимательно слушал что говорит майор объясняя находку на хуторе и последствия этого. Бросив на меня быстрый взгляд, милиционер козырнул и стал командовать своими людьми.

Во первых их сразу посадили за стол. Они были голодны, только предупредили на счет спиртного, да и других напитков.

Во вторых я попросил лейтенанта представившимся Стоговым, помочь в обыске дома и сараев, надеясь на их опыт. Наверняка где-то было спрятано оружие, которое нам было остро необходимо. Так же пока милиционеры и пограничники быстро ели, я попросил Иванова, который был в курсе относительно моего назначения, четырех бойцов желательно из деревни. Молча кивнув, он скрылся с глаз, и через пару минут около меня, стояло четверо бойцов, старшим из них был тот самый рябой, по фамилии Горин.

Дальше я развил бурунную деятельность. Нарезав бойцам круг задач. Двое шарили по дому, остальные впрягали в телегу коня, и готовили транспортное средство к долгому переходу смазывая оси найденной смазкой и проверяя ступицы. После чего они должны были заняться козами и курами, подготавливая их к транспортировке.

— Подох! — ткнув стволом винтовки в старика сказал один из пограничников, сержант Слуцкий. Он только что вернулся от сараев, и сейчас был в не самом лучшем настроении.

— Держи, — сказал Курмышев, протягивая мне мой пистолет. Взяв его я спросил у Васечкина тряпочку, оружейное масло, и смахнув со стола объедки, вытащил из кармана оба запасных магазина. Тот, что упал на землю, я успел подобрать. Достав из вещмешка узелок с патронами, я снарядил магазины, после чего занялся чисткой пистолета. Стеклянная лампа стоящая на столе, давала мало света но мне хватало.

— Так это ты их? — спросил лейтенант-милиционер, усаживаясь напротив.

Его люди вместе с двумя пограничниками уже начали обыск дома и пристроек, кроме двух погранцов сменивших Васечкина на посту, который сейчас набивал желудок на другом конце стола.

— Ну я! — хмуро сказал я. Разговаривать у меня не было никакого желания.

— Хорошо стреляешь. Ловко.

— Дядя научил, — все также хмуро ответил я.

— Он военный? — не отставал летеха. Его явно направил ко мне Тонин, прощупать кто же я все-таки такой. Поэтому я ответил чистую правду.

— Да. Он начальник особого отдела корпуса. У него ординарец, бывший старшина осназа… после ранения дядя его к себе взял, так вот он и научил меня.

Говорил я почти правду. Дядя у меня, был родной брат матери, и должность та же, а вот со старшиной я немного приукрасил. Вместо старшины выступал родной брат отца, майор ВДВ. Причем они с батей были близнецами. Так что пострелять из оружия мне удалось не мало. Как я уже говорил, наша семья не бегала от армии, так что меня начали готовить к ней, как я только начал ходить. Шучу конечно, но все равно, подготовку мне провести успели.

— Понятно! Ладно, пойду посмотрю, что там мои делают, судя по разговору что-то они нашли, — сказал лейтенант и хлопнув по столешнице встал и поправив гимнастерку направился к дому, откуда действительно были слышны возгласы.

«Надеюсь с начальником особого отдела корпуса я не переборщил. Блин, что-то у меня с головой, плывет все. Вроде не простыл, горло не болит, нос не заложен. Тогда что?», — на миг замерев я мысленно пробежался по себе, проверяя что не так.

Однако все было нормально, немного болели ноги, но это потому что весь день на ногах, и ныли плечи, от лямок вещмешка. А так все нормально.

«Наверное устал», — со вздохом подумал я.

В это время в круг света появилось несколько парней шедших от сарая, они вели или тащили на себе несколько бойцов.

— Что? — вскочив спросил я вставляя в почищенный пистолет магазин и убирая его в кобуру.

— Это те, кто самогону успел хлебнуть. Разморило их, на ходу засыпают, — спокойно пояснил появившийся Иванов, и взял из блюда одно моченое яблоко и захрустел им.

— Понятно. Когда уходим?

— Майор сказал, как рассветать начнет.

— Да? Лучше бы немедленно, но ладно. Пойду, узнаю что там мои нашли.

Обернувшись, я смотрел на яркое пламя на месте дома. Тризна. Уходя мы подожгли все что только могли. Я был против, но майор приказал.

Раненых что побывали в руках поляков, майор «отправил» сам. Я видел как он плачет, тяжело было ему поднять на своих руку, но сами они не могли. Лейтенант Рощин сам просил, умолял майора убить их. Сам слышал. И майор сделал. Сильный мужик. Вот только седину на висках я раньше у него не помнил, не было ее.

Сзади тихо порыкивал мотор, все стояли на опушке и смотрели на дом где лежали тела наших парней. Мы не стали их хоронить, майор решил устроить тризну, сам решил, не знаю откуда он про нее узнал, но решение был правильное.

— Прощайте парни… и простите нас за все! — тихо сказал стоящий в двух метрах Тонин, и вытерев лицо, развернулся и громко скомандовал:

— Слуцкий, дозор вперед. Все, уходим!

Сержант-пограничник, который теперь был начальником разведки, кивком показал своим на дорогу и первым ступил на нее.

Я шел замыкающим рядом с телегой, где лежал старшина, укрытый одеялом и сидела Зимина. Бойцы, которые так и не проснулись, лежали в кузове полуторке, там хватило им места. Вихров довольно щурился, шагая рядом с машиной, сжимая в руках пулемет Дегтярева, найденный в доме вместе с семью винтовками, пистолетами летчиков и других командиров, а также пачек документов военнослужащих Красной Армии.

Тогда увидев удостоверения, лейтенант Строгов сказал, что похоже они этим и до войны занимались.

Еще раз оглянувшись, на миг замерев, я продолжил движение вслед за остальными.

Вещмешок оттягивал плечи, так как я умудрился сунуть в него каравай хлеба и большой шмат селенного сала. Поэтому немного подумав, снял его и положил в телегу у ног старшины рядом с небольшим казаном и мешками с крупой.

Сумерки в лесу стали рассеиваться, вставало солнце, показывая, что начался третий день войны.

Пройти мы успели километра три, или чуть более, как наша небольшая колонна остановилась, и впереди возникло какое-то оживление.

— Что там? — тревожно справил старшина.

— Не вижу. Но вроде людей стало больше, — сказал я, вытянув шею и разглядывая что там впереди. Не помогло даже вставание на цыпочки, все равно не видно. Закрывал широкий корпус полуторки, со стоящими в кузове двумя большими сейфами.

— Пойду гляну. Узнаю что там, — сказал я Середе, и посапывающей носиком Зиминой.

— Ага. Давай, — кивнул он, и немного повозившись с болезненной гримасой устраиваясь поудобнее, посмотрел мне вслед.

— Что там, — спрашивал я у бойцов, но получал тот же ответ.

«Не знаю».