22 октября у Гувера собрались его друзья и коллеги-американцы — бизнесмены и горные инженеры. Гувер изложил продуманный в ночные часы порядок действий. Необходимо создать слаженную структуру, способную собирать деньги и закупать продовольствие в разных точках мира, перевозить его и распределять. Открыть представительства Комиссии в Брюсселе, Роттердаме, Нью-Йорке, Лондоне. Сформировать общественную поддержку. Начать работать немедленно, голодающие не могут ждать.
Распределили обязанности, и участники совещания разъехались по местам.
Первый корабль, груженный зерном, пришел в Брюссель уже через неделю, второй в начале ноября привез в Роттердам из Канады 2300 тонн муки, риса и бобов. Деньги тоже стали притекать довольно быстро. За 4 года войны частные пожертвования составили 52 млн долларов. Гуверу удалось получить заем в 12 млн в американских банках, но было ясно, что затраты могут быть покрыты только государственными субсидиями. Средства бельгийского казначейства были предоставлены, однако этого было недостаточно. Львиную долю финансирования должны были, по мнению сотрудников CRB, выделить Англия и Франция. Уговорить правительства воюющих держав дать деньги чужому народу при бешено возросших собственных расходах?! Никто не мог и представить, как взяться за это дело, как подойти к нему. Никто, кроме Гувера.
Он решил начать с Англии. Британские власти имели тысячу возражений: продовольствие попадет к немцам, в транспортный поток проникнет германская разведка, корабли CRB затруднят военно-морские операции и т. д. Благодаря связям в английском истеблишменте Гувер получает аудиенцию у премьер- министра Асквита, образцового английского джентльмена. Премьер выказал полное сочувствие человеколюбивым устремлениям CRB, но посетовал на упрямство своих министров, с которыми, к величайшему нашему общему прискорбию, ничего поделать не может. Гувер сумел договориться о встрече с несколькими министрами, в том числе с весьма влиятельным министром финансов Ллойд-Джорджем, убедил их не чинить препятствий транспортам с продовольствием и выдать многоразовые визы сотрудникам CRB. Но деньги, деньги — как заставить англичан раскошелиться?..
Но еще труднее добиться согласия немцев. Деятельность CRB привлечет внимание к последствиям вторжения в маленькую нейтральную страну — к чему им это? Не говоря уже о безумстве шпиономании, которое поразило все страны. И в январе 1915 года Гувер направляется в Берлин.
Благодаря американскому послу Джерарду Гувер был принят рейхсканцлером Бетман-Гольвегом, тремя министрами и президентом рейхсбанка. Похоже, что Гувер загипнотизировал их, они просто смотрели ему в рот и исполняли все его желания. Германские власти не будут изымать будущий урожай на оккупированных территориях, предоставят свободу передвижения работникам CRB, предохранят суда CRB от атак германских кораблей, примут посланца-координатора Гувера. В паспорте Гувера появилась запись: «Не может быть задержан (остановлен) нигде ни при каких обстоятельствах».
Каким чудом удалось ему развернуть германскую политику во всем этом деле на 180 градусов, остается загадкой. Такой загадкой, что сенатор-республиканец Лодж обвинил Гувера «в сотрудничестве с врагами». Лодж угрожал провести сенатское расследование, и хотя оно ни чем бы не кончилось, потрепать нервы Гуверу и испортить имидж CRB вполне бы могло. Урезонить распалившегося сенатора удалось только видному республиканцу, экс-президенту Теодору Рузвельту. «Я держу его руки связанными», — сказал он обеспокоенному Гуверу, приехавшему из-за этой истории в Нью-Йорк позднее, в октябре.
Гувер вернулся из Берлина в Лондон, «увитый лаврами» покорителя «гуннов», и — куда пропала ледяная атмосфера, царившая на первой встрече с британскими министрами? Рассказ об увиденном в Бельгии (Гувер посетил и Бельгию) был выслушан с предельным вниманием. Затем Ллойд-Джордж взволнованным голосом сообщил, что правительство его величества решило выделять ежемесячно «фонду Гувера», то есть CRB, 1 млн фунтов стерлингов (4,8 млн долларов). Гувер искренне благодарил, честно сказал, что не ожидал такого успеха, и услышал в ответ: «You deserved this succes» («Вы заслужили этот успех»).
После берлинских и лондонских побед поездка в Париж выглядела прогулкой, ведь в поддержке нуждались 3 млн жителей французских территорий, оккупированных немецкими войсками. Министр иностранных дел Франции Делькассе помялся один день, а наутро президент крупного парижского банка Хомберг сообщил Гуверу, что ему будет переводиться 3 млн долларов ежемесячно.
Ллойд-Джордж справедливо оценил заслуги Гувера. Восторженно отзывался о нем и посол Пейдж. «CRB — творение Гувера и во многом зависит от него, — писал он госсекретарю Брайану. — Им заключены соглашения с несколькими правительствами, договоренности выполняются благодаря его авторитету и стойкости. Без него Комиссия распалась бы на части, а финансовые источники иссякли». Посол Пейдж неустанно повторял: «Никогда не было ничего подобного в мире, все сделал один человек — Гувер. Он единственный человек, кто без всяких официальных полномочий вел переговоры с высшими государственными деятелями нескольких стран (причем враждующих стран, добавим мы) — и никогда не терпел поражения».
Не забудем, что сотрудникам CRB приходилось работать в пространстве войны, в атмосфере взаимной враждебности. Эта странная организация «над схваткой», примера которой не было в истории, никак не помещалась в воспаленном сознании людей, ввергнутых в ад войны. То одно, то другое правительство вдруг ставило палки в колеса; нужно было снимать проблему, устранять недоразумения. Гуверу приходилось не однажды пересекать Английский канал в обоих направлениях, ибо, уладив вопрос с одной стороной, следовало о чем-то договориться с другой. Так что первым «челночным дипломатом» был вовсе не Генри Киссинжер, а Герберт Гувер.
Награду бельгийского короля Гувер отклонил — по смирению духа. Но общественное признание не отверг: принял специально для него изобретенный титул «Друга бельгийского народа» и звание почетного гражданина Брюсселя. Уступил и настоятельным увещеваниям французов — стал кавалером ордена Почетного легиона.
6 апреля 1917 года Америка объявила войну Германии. В тот же день президент Вильсон послал Гуверу телеграмму с просьбой вернуться в Соединенные Штаты. Война породила нехватку продовольствия. Франция, Англия и Германия ввели продовольственные ограничения, Россия установила максимум цены на хлеб. Американское правительство не хотело прибегать ни к тому ни к другому — американцы не любят вмешательства государства в частную жизнь. Следовало изобрести государственную структуру, которая не принуждала бы граждан, а добивалась их добровольного согласия и участия в работе. «Централизованные идеи и децентрализованное исполнение» — любимая формула Гувера.
Созданная распоряжением президента Продовольственная Администрация Соединенных Штатов (USFA), действуя на основе американских принципов, должна была создать стимулы к расширению производства продуктов питания, распределять их и сохранять. Главой этой организации мог быть только Гувер — более него не подходил никто.
Гувер выбрал путь, который позволял достичь цели без шума, крика и запретов, незаметно заставляя производителей, посредников и потребителей двигаться, так сказать, в правильном направлении. Некоторые поставщики или торговцы необоснованно повысили цены? Местные газеты печатают их имена с ядовитыми комментариями, сравнительные таблицы цен и т. п. И, представьте, «распубликация» действует, неприятно потерять реноме, а с ним и покупателей. По предложению Гувера создается корпорация централизованной закупки зерна. Она платит за бушель пшеницы на 20 центов выше средней цены, но больше плату не меняет — по существу, это косвенный контроль цен.
«Экономия победит дефицит! Продукты победят войну!» — лозунги широко развернутой пропаганды. В ней было немало лести народу, единственному, мол, способному на консолидацию в высших интересах. Единственный или не единственный, но американцы показали способность к коллективному, целенаправленному действию. Гувер обратился к женщинам-домохозяйкам. Он призвал сократить потребление на 15 %, уменьшить отходы, использовать каждый грамм продуктов. Мы должны обеспечить полноценным питанием наших парней, сражающихся в Европе против врага! В июле 1917 года в стране прошли шествия девушек и девочек-скаутов, «армии сохранения продовольствия». Они несли транспаранты: «Рыба и овощи заменяют мясо и хлеб!», «Среда — без мяса, понедельник — без хлеба!», «Патриотический картофель!». Гувер обращался с экранов кинотеатров к «духу самопожертвования и самоограничения», с церковных кафедр взывали к прихожанам священники. На тысячах окон появились наклейки: «Здесь живут волонтеры USFA. Мы готовим себе скромную пищу по рекомендациям USFA».
