А ведь я в прошлой жизни этот фильм видел не один раз. Он мне не очень нравился, но и плохим я его назвать не мог. На мой взгляд, вполне достойный фильм. Называется «Приключения желтого чемоданчика». Только теперь, в данном варианте истории, роль девочки-плаксы досталась мне.
Согласие на съемку в кино я дал сразу, как только узнал, что это будет за фильм. Очень удачно мне этот дядечка подвернулся. Попадание на большой экран по моему Плану не проходило, но вполне вписывалось в него. У меня как раз сейчас намечался перерыв в несколько лет, и я мог посвятить его съемкам в кино.
Сложнее всего было пристроить близнецов. Папа-то работал, и отпуск на лето у него не планировался. Опять меня выручила Сашка (что бы я делал без нее?). На все время моего отсутствия она полностью переселялась к нам и пыталась меня заменить. Сашка и раньше неоднократно у меня ночевала и была уже почти сестрой. Ухаживать за мальчишками Сашка умела, да они теперь были и не такими уж беспомощными – полтора года им скоро. Во всяком случае, проситься на горшок ребята уже научились. Вот только Степка по ночам сам не просыпался, а так и дул в штаны.
Большая часть фильма должна была сниматься в Таллине (я так и не понял, почему там, а не в Москве). Как бы то ни было, но спустя пару недель после первого моего чтения сказки про Федота я с другими актерами и съемочной группой отбыл на поезде в столицу советской Эстонии. Вместе со мной в купе ехал и Андрюшка Громов, исполнитель роли труса. А также еще двое мальчишек чуть постарше, которые в фильме будут хулиганами.
Ничего, нормальные ребята. На остановках бегали в буфет за мороженым для меня. А я читал им свою сказку. Кстати, взрослым тоже сказка понравилась. В наше купе во время чтения набивалось человек по шесть-семь, и в коридоре еще примерно столько же стояли. А наш режиссер, Илья Абрамович Фрэз, выпросил у меня рукопись, прочел ее и загорелся идеей снять по филатовской сказке фильм. И еще он сказал, что эту вещь следует непременно издать на бумаге. У него есть связи, и если я не против, то он может поспособствовать.
Для меня съемки фильма проходили по большей части в первой половине дня. Да и не так уж и много эпизодов было с моим участием, так что я особенно не перетруждался. Жили мы все в одной гостинице. Конкретно я жил в двухместном номере с девушкой Надей, ассистентом оператора.
Папе и Сашке я через день писал письма, рассказывал, как тут у меня дела. А они писали мне. Вернее, писала Сашка, просто она иногда вставляла в письма что-то и от папы. Да, в школе Сашка тоже меня замещала. Библиотека моя на каникулы не закрывалась, только сеансы чтения полностью прекратились. Вернее, они не прекратились, а перенеслись в Таллин. Я так привык читать вслух, что продолжал делать это и здесь.
Читал я по вечерам в нашей гостинице. Там на каждом этаже имелось по небольшому загончику, где стояло несколько кожаных диванов и росли фикусы в горшках. Вот в таком загончике на втором этаже, где был наш с Надей номер, я и читал. Несколько раз послушать меня забредал и режиссер Фрэз. Он пророчил мне большое будущее на сцене и говорил, что я – прирожденный актер. Не стал с ним спорить. Возможно, он и прав. Вот только актером-то я становиться вовсе не планировал. Это пока у меня есть время. А так у меня совсем иные планы на собственную жизнь…
– Наташа, мы тут!
– Сашка!! Привет! Привет, пап! Ой, Хрюша, осторожнее. Какая ты стала большая! Осторожнее! Ай! Ой! Да прекрати ты лизать меня!! Фу, все лицо мне обслюнявила. А платье? Ты зачем меня истоптала ногами, а? Смотри, на кого я теперь стала похожа!
– Она просто очень рада. Представляешь, Наташ, как ты уехала, первые два дня есть отказывалась. Насилу уговорили ее. И еще она к себе на коврик твои тапочки утащила и все время спала, уткнувшись в тапочки носом.
– Она их хоть не сжевала?
– Нет, не сжевала. Только слюней внутрь напускала.
– Нда? Ну, спасибо тебе, Хрюша.
– Не ругайся на нее. Она скучала.
– Я тоже скучала. Ну, пошли?
– Пошли. Давай свой чемоданчик, я понесу.
– Ох! Чемоданчик. Не напоминай. Мне чемоданчики теперь сниться будут.
– Почему?
– Да все кино это. Про чемоданчики.
– А, понятно. Ты как, еще сниматься будешь?
– Через три дня следующая съемка. Да уже немного осталось. Цирк, автобус и аэропорт. Остальное все сняли. К сентябрю я должна освободиться.
– Понравилось сниматься?
– Не особенно. Сначала интересно, а потом уже не очень. Работа как работа. Не лучше других. Нужно просто вести себя естественно, вот и все.
– Понятно. Девчата, а давайте на такси домой поедем?!
– А с собакой в такси пустят?
– Э-э-э… Не знаю. Попробуем…
Глава 25
С началом нового учебного года Людочка ввела меня в совет дружины школы. Я, правда, и раньше там вроде как числился, но без права голоса. А теперь стал вполне полноправным членом, не хуже других. У нас одна девчонка из совета дружины весной вступила в комсомол, вот место в совете и освободилось. А в моем 3 «А» классе по-прежнему не было ни одного пионера, кроме меня.
На очередном заседании совета пионерской дружины школы Людочка повесила на меня задание с весьма расплывчатой формулировкой: «Способствовать дальнейшему повышению успеваемости в школе». Я так понимаю, она просто не знала, чем меня нагрузить, вот и дала такое задание, которое можно вовсе не выполнять. За повышение успеваемости все и так боролись, кто как мог. И если я еще стану где-то там рядом «способствовать», то хуже не будет. Лучше, впрочем, тоже.
Действительно, как еще можно повышать успеваемость? Я подозревал, что, возможно, введение порки розгами на уроках наиболее нерадивых учеников может несколько улучшить ситуацию. Но это не наш метод, такое мое предложение наверняка не пройдет. А что еще можно сделать? Всякие там соревнования по успеваемости с награждением лучших переходящими флажками и так регулярно проводились. Графики успеваемости рисовали и развешивали. Что еще можно тут придумать?
Думал я над этим день, думал другой, а на третий придумал! Игра! Соревнование! Дети же любят играть! В футбол вон после уроков гоняют до темноты, хотя никаких материальных наград победители не получают. Только моральное удовлетворение от победы над противником. А как можно играть в учебу? Мериться оценками? Это не то, это и без меня пытались сделать, результат был близок к нулю. А что тогда?
Вспомнил покраску забора Томом Сойером. Получается, учеба в школе – это работа, то есть то, что человек делать обязан. Соответственно, нужно перевести эту обязанность в игру, то есть в то, что человек делать не обязан. Футбол после уроков, например, это игра. Играть в нее никто не обязан, но недостатка желающих не наблюдается. А какую игру тут можно придумать?
И я придумал. Опять же, из моей прошлой жизни. Одно время была такая популярная телевизионная игра «Что? Где? Когда?». Это потом уже, в 90-е годы, когда там стали играть на деньги, она выродилась в черт знает что. А поначалу была достаточно приятной и интересной. Я сам смотрел с удовольствием. Когда эта игра впервые появилась на телевидении, я не помнил, но сейчас, в сентябре 1969 года, ее еще точно не было.
Вот эту самую игру я и решил внедрить в нашей школе. Причем ее спортивный вариант, когда есть несколько соревнующихся друг с другом команд. За неделю мне удалось вспомнить или сочинить правила игры, а также составить пару десятков пробных вопросов. С вопросами было сложнее всего. Впоследствии я предполагал переложить дело их составления на самих участников игры, но пока это было нереально. Никто, кроме меня, не знал, какого типа должны быть эти вопросы. Ни в коем случае не из школьной программы и не основанные на каких-то специальных знаниях. Вопрос должен быть таким, чтобы ответ на него можно было получить логическим рассуждением. Часто в формулировке самого вопроса присутствовала подсказка. Следовало всего лишь заметить ее. Хотя, конечно, эрудиция сильно упрощала
