— Последние две недели мы копались только вокруг дела «Метро Хартфорд». Потом занимались Макдугаллом и его допросами. За это время мы полностью позабыли об ограбленных банках. Мне почему-то захотелось заново просмотреть старые документы. Даже личные дела сотрудников.

Это немного озадачило ее:

— Ну, хорошо. Наверное, ты прав. Скорее всего, прав. И на чем, по-твоему, нам надо будет на этот раз заострить внимание?

— В банке «Ферст Юнион» было убито четверо служащих. И не было для этого никаких причин. Мы всегда полагали, что он просто запугивает нас. Но почему убито четверо людей? Вот этого я никак не могу понять.

Она снова закрыла глаза. Я уже видел, как завертелись мысли в ее голове, и почти физически ощущал, как они набирают скорость.

— Он хотел отомстить именно этому банку, и, разумеется, ему нужно было забрать у них деньги.

— Все верно. Тщательно продуманный план и великолепно выполненная операция. Ничего не упущено. Все получилось так, как ему хотелось.

Бетси открыла глаза и уставилась на меня, сложив ярко-красные губы трубочкой:

— Но есть одна вещь, и это очень важно.

Я тихонько поцеловал ее в губы:

— Что именно?

— Мне до сих пор хочется вернуться с тобой в номер. А потом мы начнем просматривать все эти пыльные и заплесневелые банковские документы.

Я рассмеялся.

— Похоже, что твой план достаточно серьезен. Особенно в первой его части.

В три часа дня мы уже вернулись во временную штаб-квартиру ФБР. Бетси связалась с дежурным, и все документы банка «Ферст Юнион» уже были подготовлены и ждали нас, сложенные стопками на столах. Мы тут же зарылись в бумаги и занялись разбором дискет. Через какое-то время мы заказали сэндвичи и холодный чай из магазинчика на углу. Потом повторили свой заказ.

— Послушай, почему именно мы с тобой так усердствуем, чтобы докопаться до истины в этом деле? — наконец спросила Бетси, вглядываясь в мое лицо.

— Скорее всего, это он убил Уолша и, наверное, Дауда. Он действительно сдвинутый тип, и он находится где-то неподалеку, отчего становится чертовски страшно.

— Мы сами тут скоро все сдвинемся. Передай мне эту пачку документов, пожалуйста. Господи, как же было хорошо, солнечно и спокойно во «Временах года»!

В одиннадцать вечера я победно держал в руках маленькую черно-белую фотографию, добытую в архивах личных дел банка «Ферст Юнион».

— Бетси! — позвал я.

— М-м? — Она углубилась в свою порцию документов.

— Посмотри-ка сюда. Вот этот парень работал охранником в банке. Сейчас он лечится в «Хэйзелвуде» на пятом этаже. Я его знаю, и на этой неделе даже беседовал с ним. Но в истории болезни нет ни слова о том, что он когда-то служил в банке. Вот наш парень. Во всяком случае, он теперь просто обязан быть им. — Я передал ей фотографию.

Мы быстро договорились о том, что завтра, в понедельник, я и Сэмпсон вернемся в госпиталь, а Бетси тем временем постарается добыть всю информацию о пациенте по имени Фредерик Шабо. Проклятье! Кто бы мог подумать, что это и есть болван Фредерик Шабо!

Конечно, всегда оставался шанс, что Шабо не был связан с ограблением, но сейчас это казалось маловероятным. Фредерик занимал должность начальника охраны в «Ферст Юнион». И он являлся высоким бородатым пациентом госпиталя «Хэйзелвуд». Он вполне подходил под описание, данное Брайаном Макдугаллом. В психологическом портрете было указано, что у него случаются повторяющиеся параноидальные приступы, он мучается навязчивыми идеями и «точит зуб», как минимум, на 500 крупных компаний и отдельных влиятельных личностей. Просто внешне он выглядел слишком беззащитным и апатичным, чтобы подозревать его в чем-то серьезном. И уж тем более предполагать, что он и Дирижер — одно и то же лицо.

Но самым важным доказательством мне показалось именно то, что в больничных записях начисто отсутствовали сведения о его карьере в банке. Предположительно, после службы во Вьетнаме, Шабо уже больше нигде не работал. Но мы-то теперь знали, что это — чистейшая ложь.

В психологическом портрете было также указано, что Шабо страдал параноидальными расстройствами личности. Он не доверял никому, особенно людям, тем или иным образом связанным с бизнесом, искренне считая, что их цель — эксплуатировать всех остальных и обманывать конкретно его, Фредерика. Он считал, что если все же он поверит кому-то, то любая информация будет использована против него. В течение почти двух лет, с 70-го до 71-го года, Шабо был женат. Он отличался патологической сверхчувствительностью и замучил супругу беспочвенной ревностью. Когда брак распался, Шабо окончательно остался не у дел, если верить записям. В конце концов, он очутился в «Хэйзелвуде», где искал медицинской помощи. Это случилось за три года до ограбления и через год после того, как его уволили из «Ферст Юнион». Его выписывали и снова возвращали в «Хэйзелвуд», и каждый раз он вел себя спокойно и даже апатично. Он не входил ни в какие отношения с пациентами и сотрудниками госпиталя. И хотя у него не было ни одного приятеля, он казался совершенно безвредным по отношению к другим. Возможно, это и послужило причиной того, что со временем ему было разрешено покидать палату и не только гулять по территории госпиталя, но и выходить в город.

Когда я еще раз перечитал характеристику Шабо, меня потрясла одна вещь: ведь должность Фредерика в банке идеально подходила под его расстройство. Как и большинству параноиков, Шабо требовалась такая работа, где бы он мог проявлять себя как каратель, наказывать провинившихся и учить их морали. Будучи начальником банковской охраны, он имел возможность сосредоточиться на своей маниакальной потребности предотвращать любое нападение на подконтрольную ему территорию. Охраняя банк, он тем самым как бы подсознательно охранял самого себя.

Как ни парадоксально, но, предотвратив несколько банковских ограблений (даже если просто предположить такое), он все же не смог защитить себя от нападений других людей, и в свое время был уволен. Может быть, это и вызывало его страдания.

Болезненная мнительность Шабо и недоверие к людям делали лечение в госпитале сложным, если не полностью бесперспективным. За последние полтора года его выписывали и возвращали назад в «Хэйзелвуд» четыре раза. Может быть, госпиталь для ветеранов являлся полем какой-то другой его деятельности? Или он просто выбрал его местом своего временного убежища?

И, что самое загадочное, почему он до сих пор оставался на месте?

Утром в понедельник я снова отправился на работу в «Хэйзелвуд». Я приоделся в длиннющую белую рубаху и широченные вельветовые штаны, которые прекрасно скрывали кобуру, пристегнутую к моей ноге. На этот раз в качестве помощника врача нам добавили еще одного сотрудника: агента ФБР Джека Уотерхауса. Сэмпсон продолжал стоять в дверях, но теперь он работал только на пятом этаже.

Фредерик Шабо по-прежнему не предпринимал никаких действий, вызывающих подозрение, и ничем примечательным себя не проявлял. Три дня напролет он вообще не выходил из своей палаты. Большую часть времени он попросту спал, а иногда играл на своем стареньком портативном компьютере.

Чем же, черт возьми, он занимался на самом деле? Знал ли о том, что мы ведем за ним