преступник? Может быть, это своего рода предупреждение? Только о чем? Может, все-таки за всем этим стоит серийный убийца? Что же тут происходит, ради всего святого?!

— Я иду первым, — сообщил я Кайлу тоном, не допускающим возражений. Мне не требовалось получать от него разрешений. — Мы в Вашингтоне, — пояснил я свое намерение. — Ну, по крайней мере, в его окрестностях.

Кайл решил не спорить со мной. Агент Кавальерр тоже промолчала. Ее темные глаза внимательно изучали меня. «Интересно, приходилось ли ей раньше бывать на передовой? — почему-то подумалось мне. — Что она сейчас испытывает? И вообще, случалось ли ей использовать оружие?»

Дверь в дом оказалась незапертой. Преступники решили оставить ее в таком виде. Умышленно ли? Или они торопились, и у них просто не оставалось времени?

Я проник в дом быстро и бесшумно, надеясь на лучшее, но ожидая, как всегда, самого худшего. Прихожая, гостиная и кухня — все было погружено в темноту. Только на плите неясно мерцали красные цифры электронных часов. Гудение работающего холодильника оказалось здесь единственным звуком.

Агент Кавальерр жестом предложила нам троим разделиться, посчитав, что перешептываться не следует. Положение дел пока что мне не нравилось. Куда подевалась семья менеджера?

Я низко пригнулся и, добравшись до кухни, убедился в том, что она пуста.

Затем я открыл дверь, находившуюся в дальней части комнаты. За ней оказался шкафчик, из которого резко пахнуло смесью специй и всевозможных приправ.

Я отворил следующую дверь: за ней находилась черная лестница, ведущая на второй этаж. За третьей дверью скрывалась лестница в подвал.

Подвал необходимо было проверить в первую очередь. Я щелкнул выключателем, но свет не загорелся. Проклятье!

— Полиция! — громко объявил я о своем присутствии, но ответа не получил.

Только теперь я немного перевел дух. Непосредственной угрозы для себя я пока что не видел и страшился теперь одного: того, что мне предстоит увидеть там, внизу, в подвале дома. Выждав еще пару секунд, я сделал первый шаг и начал спускаться по скрипучим ступенькам вниз. Ненавижу подвалы! Это у меня осталось с детства.

— Полиция! — еще раз предупредил я. И снова мой голос встретила тишина. Проверка вот таких темных мест в пустынном доме, как правило, никому не доставляет большого удовольствия. И это даже при условии, что у вас имеется при себе надежное оружие, которым вы великолепно владеете. Я включил фонарь. Ну что ж, надо двигаться дальше.

Я поспешил вниз по лестнице, чувствуя, как бешено колотится сердце. Пистолет я держал наготове. В самом низу я пригнул голову и осмотрел помещение. О Господи!

Я увидел их сразу же, как только высунулся из-под нависающего деревянного козырька, тут же ощутив новый прилив адреналина в кровь.

— Я детектив Кросс из полиции!

И жена, и ребенок находились в подвале. Мать оказалась связанной. Она задыхалась, поскольку рот ее был надежно заклеен черной липкой лентой и предварительно набит разноцветными лоскутьями ткани. Глаза женщины сверкали, наверное, не хуже, чем мой фонарь. Рот ребенка тоже оказался заклеенным. Грудь девочки резко вздымалась и опускалась: ребенок беззвучно плакал.

Но они, по крайней мере, оказались живы! И в банке тоже не пострадал ни один человек.

Но почему?!

Преступники изменили своим принципам!

— Что там происходит, Алекс? С тобой все в порядке? — донесся до меня голос Кайла Крэйга.

Я направил луч фонаря вверх, и увидел, что Кайл и Бетси стоят на верхней ступеньке лестницы.

— Они здесь. Все живы, — коротко сообщил я.

Что же, черт возьми, происходит?

ДИРИЖЕР — какое эксцентричное и совершенно абсурдное прозвище. Просто извращение какое-то. Но оно ему нравилось и по этой причине тоже.

Он наблюдал за всем, что происходило в доме менеджера банка, и при этом чувствовал себя так, словно вышел из собственного тела и находился в стороне от него. Ему вспомнилось старое телевизионное шоу, которое он любил смотреть, будучи еще юношей: «Ты находишься там». А ведь он там и находился, разве не так?

Он почувствовал приятное волнение, когда увидел, как в дом заходят технические сотрудники ФБР со своими «волшебными» черными чемоданчиками. Он прекрасно знал, кто и чем занимается в этой группе по Чрезвычайным Ситуациям.

Он внимательно изучал всех мрачных агентов с серьезными лицами, пока они орудовали внутри помещения.

Затем к зданию подъехали росслинские полицейские в огромном количестве. Примчалось не менее полудюжины автомобилей, и у всех на крышах сверкали красно-синие огни. Это тоже доставило ему немалое удовольствие.

И вот, наконец, из дома вышел сам детектив Алекс Кросс. Высокий, прекрасно сложенный мужчина лет сорока с небольшим, он даже чем-то напоминал Мухаммеда Али в его лучшие годы. Правда, лицо Кросса не было таким же плоским. Его карие глаза так и сверкали от гнева. Он определенно был куда симпатичней Али.

Кросс считался одним из его главных противников, с которым Дирижер решил вести борьбу не на жизнь, а на смерть. Это была напряженная битва умов, и даже более того, сражение между двумя силами воли.

Дирижер был абсолютно уверен в том, что победит именно он. А если произойдет что-то непредвиденное, то это будет лишь временным недоразумением. Ведь Дирижер побеждал всегда и везде, не так ли? И все же, на этот раз в душе его шевельнулось какое-то неясное сомнение. Кросс буквально излучал уверенность, и это начинало сердить Дирижера. Да как он смеет? Что вообще о себе воображает этот детектив?

Он наблюдал за происходящим в доме еще некоторое время, зная, что находится в совершенной безопасности.

В абсолютной безопасности.

По его шкале успеха 9,999 из 10.

Затем Дирижера посетила безумная мысль, и он сразу догадался, откуда она возникла. Еще мальчиком он обожал вестерны и всяческие телефильмы о ковбоях и индейцах, причем «болел» неизменно за краснокожих. Особенно ему нравился один их хитрый прием. Они прокрадывались ночью в лагерь противника и просто дотрагивались до спящего врага. Как помнилось Дирижеру, они считали, что это обязательно принесет успех задуманному делу.

В этот момент ему очень хотелось повторить подвиг индейца и как-нибудь дотронуться до Алекса Кросса.

Как только мы окончательно выяснили, что в доме банковского менеджера никто не пострадал, я сразу же позвонил в больницу Святого Антония, чтобы справиться о здоровье Дженни. Меня одолевало чувство вины и долга вкупе с паранойей. Ярость и бешенство зажали меня в своих тисках. Итак, семья менеджера осталась целой и невредимой. А как насчет моей собственной семьи?

Меня соединили с постом дежурной медсестры на этаже, где лежала Дженни. Я переговорил с